От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - Александр Викторович Наумов
Помимо поставки угля для солеваренного завода, копи ранее поставляли уголь и для города, но в количестве не более 300 тысяч пудов.
В заботах о возможно большем развитии производительности копей и расширении сбыта Бархатовского каменного угля тюремному ведомству пришлось принять в этом году целый ряд мер к расширению площади выработки угля, к улучшению технической стороны работ и некоторому изменению административно-полицейских условий этих работ. В виду намеченного расширения работ пришлось прежде всего озаботиться увеличением рабочих, что и было сделано доведением числа их до 250–300 человек, а затем были установлены работы в две смены днем и ночью.
Так как краткосрочных каторжан внетюремного разряда оказалось недостаточно, то пришлось на работы назначать арестантов этого разряда, но с большими сроками и даже некоторых разряда исправляющихся, не переведенных еще во внетюремный разряд.
В связи с этим пришлось усилить охрану и наблюдение, для чего бараки и другие помещения, занятые каторжными, были окружены оградой из крепежного леса, поверх которой было протянуто несколько рядов колючей проволоки, по углам для часовых устроены вышки, вход в штольни был сделан прямо с этого тюремного двора, чем, при добросовестном надзоре, предупреждалась всякая возможность побегов. С постройкой ограды на копях получилась тюрьма в полном смысле этого слова».
При всех рабочих арестантских командах существовали артельные лавки, где продавались «самые необходимые, дозволенные предметы»: хлеб, сахар, колбаса, почтовые марки, бумага. Этими лавками пользовались не только арестанты, но и чины администрации и надзора.
Глава седьмая
Бенефис в женской колонии. — «Я влюбилась, коротко подстриглась и прыгала со второго этажа». — Бумага из Москвы. — «О-ооо, мужчины! Настоящие». — Интервью после конкурса красоты. — Младенцы в камерах
В начале марта собираюсь в поселок Бозой, за сто километров от Иркутска. Здесь находятся две женские колонии и колония-поселение. С весенними праздниками в колониях проходят самодеятельные концерты осужденных. В отделе воспитательной работы Главного управления придают таким мероприятиям большое значение.
Ко мне в кабинет заходит Плахотин и сообщает:
— Седьмого марта в одиннадцатой колонии будут проводы зимы, восьмого числа — конкурс «А ну-ка, девушки», а девятого — просто концерт, посвященный весне, маю, женскому дню. Подготовят концерт сами осужденные.
— Понимаю, — отвечаю я, — ты ведь зря сюда не заходишь, Александр Михайлович.
— Совершенно верно. Я только что созванивался с заместителем начальника колонии Лидией Петровной Морозюк. Связь, правда, была очень плохая, приходилось кричать в трубку, но я все-таки услышал главное: она будет очень рада, если в один из этих дней к ним приедет корреспондент.
Я записываю в свой блокнот небогатый «репертуар» праздничных мероприятий. Остается решить организационный вопрос — с транспортом.
Дата выезда откладывается на неопределенное время: машины не будет. Опять заходит майор Плахотин.
— Ну что, Саша, — спрашивает он, — когда ты поедешь? Если поедешь, то я позвоню Лидии Петровне, чтобы она ждала.
Откровенно говорю, что не знаю, поеду ли вообще. Впрочем, есть другой вариант. Звоню в редакцию областной газеты «СМ Номер один». И уже через час вопрос решен: поеду в колонию на редакционной машине, воплощая в жизнь «голубую мечту» руководства колонии — привезу им «живого» корреспондента. Разрешение на посещение журналистом исправительного учреждения подписал один из заместителей начальника управления.
9 марта мы в пути. Микроавтобус-иномарка покрывает большое расстояние за полтора часа. На мой взгляд, для троих человек — водителя и двух пассажиров — машина излишне вместительная. Однако на задних сиденьях громоздятся подарки — коробки конфет и букеты цветов. Редакция слишком ответственно отнеслась к предстоявшему посещению колонии: подарки — для женщин-осужденных. Как замечает в пути мой коллега, журналист Михаил Колотушкин, цветы и конфеты для победительниц конкурса красоты. Какого такого конкурса? Оказывается, про конкурс красавиц ему сообщил редактор… Ну ладно, какая разница, что там будет: концерт или конкурс. Один конкурс уже прошел вчера: «А ну-ка, девушки». Сегодня будет концерт — значит, найдет, кому вручить свои подарки.
Возле ворот колонии нас уже встречает Лидия Петровна Морозюк. Идем на территорию — в клуб, где должно состояться мероприятие.
— Вы только не удивляйтесь, у нас там — темно, — предупреждает Лидия Петровна. — Наши женщины любят полумрак.
Заходим в зал. Действительно, темно. Сразу же возле стены, вдоль нее, угадывается проход, ведущий к сцене. Идем по проходу к первому ряду. Справа, вдоль стены и спинками к ней, тоже кресла. Слева — крайние места каждого ряда. И там, и тут сидят обитатели колонии. Судя по всему, здесь полный аншлаг.
С нашим появлением по залу прокатывается коллективный возглас:
— О-ооо, мужчины! Настоящие.
Нам предлагают самые почетные места в первом ряду. В кресле справа от меня оказывается совсем молодая девушка. Коротко остриженные волосы придают ей сходство с подростком. Увидев в моих руках видеокамеру, она не сводит с нее глаз.
На сцену вышла полная и высокая брюнетка в длинном театральном платье и запела песни из репертуара Любы Успенской. Голос ее так сильно хрипел, отчего казалось, что ее колыхавшийся высокий бюст сотрясается именно от клокочущих звуков.
После всех номеров на сценические подмостки поднялась Лидия Петровна и зачитала «бумагу из Москвы» — о помиловании двух осужденных. Обе оказались участницами только что показанных самодеятельных номеров. Из группы «артистов» вышла вперед женщина неопределенно-средних лет. Стянутые на затылке и скрученные в комок волосы. Простое, невыразительное лицо. «Театральный» наряд — платье, похожее на домашний халат. Самая обычная, непримечательная внешность. Вторая помилованная, исполнявшая в одном из номеров концерта мужскую роль, была в брюках, цветастой рубахе и жилетке, с накладными усами и бородой.
За моей спиной кто-то из зала воскликнул: «Ну, теперь не обойтись без бенефиса». Когда мы с Лидией Петровной прошли в «гримерную» — тесный квадрат служебного помещения за залом, наш добровольный гид пояснила, что ее подопечные любят выступать — был бы повод.
— В колонии отбывают наказание полторы тысячи человек. Только треть из них имеет возможность работать на единственном в зоне производстве — в швейных цехах. Остальные проводят весь день в своих отрядах. Так родилась идея создать в зоне свой собственный кукольный театр. В прошлом году в дни юбилея Пушкина ставили на сцене «Каменного гостя». Костюмы для спектакля шили сами.
— А конкурсы красоты у вас бывают? — вспомнив про редакционное задание, Михаил выуживает из кармана блокнот и шариковую ручку.
— Ну, конечно, бывают. Да вот, в прошлом году проводили.
— А поговорить с кем-нибудь
