Итоги Итоги - Итоги № 28 (2013)
— Вы в детстве дрались?
— То и дело. И крепко дрался... Приходилось заниматься этим и позднее. Кто не защитил честь женщины, тот трус. Никогда не подписывал никаких коллективных петиций и не говорил ни у кого за спиной. Самые неудобоваримые вещи — всегда в лицо! Могу сказать старому другу, предавшему меня, что он — дерьмо, а потом, придя домой, плакать тайком из-за этого... С годами все обширнее становится кладбище погибших друзей. Они порой и сами даже не знают, что для меня они давным-давно умерли. Надо уметь сокращать, чистить свою телефонную книжку, вычеркивая из нее «неправильные» имена. Это, безусловно, ужасно больно, но — увы! — гигиенически необходимо. Ведь режешь-то по живому.
— Считаете ли вы себя успешным человеком?
— Я — самый счастливый человек на земле. Я полон сил и замыслов, любим прекрасной женщиной и известен моему народу. Знаю, что это многим не нравится. Помню, как Сергей Михалков своим дрожаще-шелестящим голосом сказал мне: «Слушай, за что тебя любить-то? Красивый, молодой, талантливый, денег до хрена, песни твои в кабаках поют, бабы любят, книжки публикуются, физиономия с телеэкрана не сходит, журнал возглавляешь — полный счастливчик! Вот если бы ты был болен, и лучше раком, если бы книжка у тебя вышла одна и тоненькая, если бы жена ушла и дача сгорела — вот тогда можно было бы тебя любить...» Только дачу мою сглазил Дядя Степа — она и в самом деле сгорела, а в остальном у меня и по сей день, слава богу, все в порядке. Вопреки стараниям «доброжелателей»...
— Как собираетесь отметить восьмидесятипятилетие, Андрей Дмитриевич?
— И представить не могу, что мне столько лет... На моей малой родине, в Твери, готовится событие грандиозное: открытие Дома поэзии моего имени. Ведь я — почетный гражданин Твери и Тверской области. Возглавляю Тверское землячество. Когда мне исполнилось восемьдесят, у меня был вечер на берегу Волги. Там поставили специальную баржу, разбили сцену, устроили салют... Приехали звезды эстрады: Лариса Долина, Валентина Толкунова, Вячеслав Добрынин, Лев Лещенко... Не поверишь: по данным милиции, собралось до ста тысяч зрителей!
Удивительная была атмосфера. В Тверь приехали мои дочери, зять, младший внук Андрей, мой полный тезка — Андрей Дмитриевич Дементьев, известный киноактер. И, что самое удивительное, одновременно с тогдашним министром культуры России Александром Авдеевым приехали все бывшие послы РФ в Израиле. Я читал стихи и ощутил активное соучастие людей, которые на 30—40 лет меня моложе. Потрясающее соучастие! И тогда я окончательно понял, что поэзия поистине бессмертна. Слово вселяет надежду. В нашей стране в стихах всегда глаголет истина.
— Да будет так и впредь! С днем рождения, дорогой Андрей Дмитриевич!
Классик из «Стасика» / Искусство и культура / Театр
Классик из «Стасика»
/ Искусство и культура / Театр
Дирижер Ара Карапетян: «Думаю, Урин единственный человек, который может навести порядок в Большом»
После того как кресло ГЕНдиректора ГАБТа займет бывший гендиректор МАМТа Владимир Урин, освободившееся кресло гендиректора «Стасика» (так ласково в театральной тусовке именуют МАМТ) займет известный дирижер Ара Карапетян. Его, проработавшего заместителем у Урина много лет, «Итоги» расспросили о бывшем начальнике, снискавшем славу классика театрального администрирования.
— Вы ожидали ухода Владимира Урина в ГАБТ?
— Нельзя назвать это неожиданностью. Разговоры с Владимиром Георгиевичем об этом назначении велись давно, но он отчаянно упирался. Теперь, конечно, наступили перемены в моем ощущении творческой жизни. Огромная и лучшая ее часть осталась позади с его уходом. Я работаю в театре почти 17 лет, Владимир Георгиевич — 18. Все изменения происходили при моем участии.
— И многое изменилось?
— Вы же помните, что представлял собой театр в начале девяностых, когда ушла труппа вместе с Евгением Колобовым? Оркестр и хор, лучшие солисты, все музыкальные инструменты и ноты, библиотечный фонд. Театр остался голым. И новое руководство ставило одну задачу: любым способом перезапустить процесс. Поэтому брали на работу абы кого.
— Даже так?
— Почти. Приходил человек, его спрашивали: «На чем играешь?» — «На скрипке». — «Ну иди в яму». Никаких прослушиваний, подтверждений квалификации. В театр попало колоссальное количество случайных людей. Хотя были и те, кто составлял в прошлом славу Советского Союза, — те же Вячеслав Осипов, Виктор Черных, Леонид Болдин.
— Как же в итоге удалось утрясти кадровый вопрос?
— Работа по приведению в порядок состава вначале шла тяжело. Людей надо было уговаривать, кого-то приходилось обижать. Но в 2006 году появились поправки в Трудовой кодекс, согласно которым мы могли проводить аттестации творческих работников, и все стало намного прозрачнее. Аттестации стали регулярными. С теми, кто сдерживал театр в его мощном рывке, нам удалось расстаться. Постепенно мы поднялись на серьезную высоту. В прошлом году наш спектакль «Война и мир» был в пятерке лучших оперных спектаклей Европы.
— Сколько премьер в год вы сейчас выдаете?
— Пять-шесть. Это безостановочное производство. Театр, как поезд, несется на всех парах. Набрать обороты удалось где-то в 2008-м, после реконструкции. Сегодня у нас один из самых высоких рейтингов посещаемости. Зал наполняется на 96 процентов.
— Во многом это заслуга уходящего гендиректора?
— Конечно. Ведь на самом деле как бы ты ни пыжился, сколько бы денег ни вкладывал в рекламу, если народная молва, так называемое сарафанное радио, не создаст спектаклю положительную репутацию, у тебя будет полупустой зал. А люди приходят за эмоциями.
— Конфликты между вами и Владимиром Уриным случались?
— Конфликтов не было, но мы иногда ругались. Я думал: «Сколько можно увеличивать и увеличивать репертуар, гнать премьеры?» А теперь понимаю: это был единственный путь, позволивший театру выжить. Ведь мы живем в условиях реальной конкуренции. У нас под боком ГАБТ с двумя сценами, интереснейшая «Новая опера», маленький, но знаковый Театр Покровского. Ярко заявляет о себе Театр имени Сац с новым руководством. Но мы будем стараться вырваться в первые.
— Применяя уринские ноу-хау и с ним же соревнуясь?
— В том числе. Владимир Урин всегда говорит, что театр — дело командное. Что в одиночку, когда кто-то один руководит всем, ничего не сделать. Одно из главных уринских качеств — умение подбирать людей и заражать их идеями. С этого пути мы не свернем.
— Он многому научил вас лично?
— Мне повезло с учителями. Я учился у лучшего педагога в мире, Ильи Александровича Мусина. Среди его выпускников и Валерий Гергиев, и Юрий Темирканов. Студенты говорили, что, если человек стоит хотя бы на четвереньках, Мусин научит его дирижировать. Второй мой учитель — Владимир Урин. У нас была крепкая команда, но не из числа административных монстров, а из молодых.
— За Владимиром Уриным закрепилась репутация административного гуру. Он инициировал подвижки в законодательстве, выгодные театрам...
— Небольшая компания директоров театров с ним во главе действительно обивала пороги Думы, правительства России, и им кое-что удалось. Серьезной проблемой для нас стало принятие знаменитого 94-го закона, так называемого закона о госзакупках, который вынуждал театры объявлять конкурсы абсолютно на все, что связано с тратой денег.
— Чем не устраивал Урина этот конкурсный принцип?
— Не только его. Многие театры, концертные организации и оркестры попали в сложную ситуацию. Потому что, например, для приглашения дирижера или режиссера на постановку приходилось объявлять конкурс, где основным критерием была... низкая цена. Теперь представьте, что мы этот конкурс объявили для «Аиды» Верди. И хотим, чтобы поставил ее всемирно известный Петер Штайн. Это очень дорогой режиссер, мы знаем, какую сумму он запросит, и на эту сумму объявляем конкурс. Но Штайн никогда в таком конкурсе участвовать не будет. Хотя бы потому, что ему нужно для этого зарегистрировать юридическое лицо и так далее...
— Урину удалось решить проблему?
— Да. Театры освободили от конкурсной повинности. Это была важная победа. Собственно, будучи еще в Союзе театральных деятелей, Владимир Георгиевич находился в центре всех процессов, связанных с законодательством о культуре. И часто говорил: сейчас все забюрократизировано гораздо сильнее, чем в советское время. Мы и сегодня это чувствуем. Но, поработав как околокультурный чиновник, Урин постепенно стал профессионалом абсолютно во всем, что связано с театральным делом. Способность анализировать, впитывать информацию и делать выводы у него потрясающая. Как и знание кухни — до последней песчинки, искринки, человеческой нотки. Думаю, это единственный человек, который может навести порядок в Большом. Большому очень повезло.
