Журнал Русская жизнь - Октябрь семнадцатого (ноябрь 2007)
Мемориал располагается прямо напротив гостиницы, через улицу. Правда, его практически не было видно - в Ульяновске в тот день был просто невероятный туман. Улицу с трамваями, машинами и людьми еще как-то худо-бедно можно было разглядеть, а мемориал лишь смутно маячил впереди тяжелой бледной массой.
Огромное здание, квадратное в плане. Облицованное белым, кажется, мрамором. Напоминает Центральный дом художника. Только поменьше.
Внутри здание состоит из концертного зала и собственно музея. Витрина у входа в концертный зал сплошь заклеена многочисленными афишами певцов, певиц, певческих и танцевальных коллективов, в основном, татарских. Через стеклянную дверь видно, как в холле за «стоячим» высоким столиком стоит балерина в пачке и шерстяных гольфах и пьет что-то типа чая или кофе. В двери концертного зала постоянно входят какие-то люди, около входа курит пара мужичков. Культурная жизнь.
У входа в музей - никого. У гардероба - тишина и спокойствие. Входной билет - 30 рублей. За фотосъемку надо доплатить еще 35 рублей.
Смотрительница, продающая билеты, - верх предупредительности. Вы один? Вот, пожалуйста, начинайте отсюда, осматривайте все последовательно, слева и справа, и продвигайтесь по круговому маршруту.
Экспозиция поражает воображение своими размерами. Очень огромная экспозиция. Состоит она, в основном, из стендов с документами, фотографиями и прочей бумагой. Объемных объектов, предметов быта, макетов - гораздо меньше.
Сначала - семья, родители. Илья Николаевич Ульянов. Документы, формуляры. Фотографии старых домов, пейзажи волжских городов. Приказы о служебных переводах Ильи Николаевича туда, сюда. Указ о присвоении Илье Николаевичу потомственного дворянства за успехи на чиновничьем поприще. Анкета Ильи Николаевича. Великоросс, вероисповедания православного, имения нет.
Нормальный русский чиновник, успешный, честный. Нормальная семья. И на тебе: сначала Саша, потом вообще Володя. Такая злая судьба.
Большая картина маслом Никаса Сафронова «Старый Симбирск».
В экспозиции появляется маленький Ленин. Когда был Ленин маленький с кудрявой головой. Большой карандашный портрет маленького Ленина, каноническое советское изображение. Эдакий симпатичный смышленый малыш, слегка умилительный. Примерно такими изображаются дети на китайских пропагандистских плакатах. Рядом с портретом - нелепо-трогательные ботиночки невозможно маленького размера. Вряд ли эти ботиночки принадлежали крошечному Ленину - наверное, просто где-то откопали дореволюционную детскую обувь и внедрили ее в экспозицию.
Школа. Разнообразные документы, свидетельствующие о феноменальной успеваемости маленького Ленина. Опять фотографии старого Симбирска, домов, где жила семья. Маленькие симпатичные деревянные домики. Патриархальный волжский город.
Вот Ленин постарше. Большая картина маслом советского художника, не запомнил фамилии. Называется «Экзамен» или как-то похоже. Сверхзадача этой картины - показать, что уже в подростковом возрасте у Ленина прослеживались деструктивные наклонности, которые в будущем сделают этого нагловатого отличника величайшим злодеем вселенского масштаба. На картине Ленин-подросток сдает устный экзамен, видимо, по Закону Божьему. Экзамен принимают пожилой протоиерей в рясе и два строгих учителя в штатском. У молодого негодяя чрезвычайно дерзкое выражение лица, подбородок заносчиво задран вверх, правая рука сжата в злобный остренький кулачок. Облик старого протоиерея выражает смущение и страдание, правой рукой он держится за сердце. Кажется, наглый гимназист говорит что-то богохульное, типа «Бога нет» или что-нибудь еще в этом роде. Хотя, наверное, это не более чем фантазия художника - в гимназии Ленин учился примерно и по Закону Божьему имел твердую пятерку.
Фотография брата Александра, несостоявшегося цареубийцы. Мрачный, сосредоточенный молодой человек, не имеющий практически ничего общего с тем романтичным юношей, каким мы его знаем по официальной советской иконографии.
Дальше понеслось. Казанский университет, студенческая сходка, тюрьма, исключение. Первые марксистские кружки. Портреты их организаторов и участников. Дикие, с безумным блеском в глазах, лица людей, причастных к марксистским кружкам.
Фотографии старой Казани - Университет, шахматный клуб (исключенный из Университета Ленин одно время увлеченно резался в шахматы). Фотография тюрьмы предварительного заключения рядом с Казанским Кремлем, в которой Ленин провел два дня. В этом здании сейчас онкологическая больница.
Арест, ссылка в Шушенское. Фотография 25-летнего Ленина, сделанная в Охранном отделении после ареста. Очень характерная, непохожая на другие. Кажется, что камера тюремного фотографа запечатлела Ленина в переломный момент его жизни. На снимке мы видим человека, сознательно сделавшего свой выбор в пользу служения злу. Он уже давно занимался всякими революционными пакостями, но, видимо, окончательный перелом приходится именно на этот возраст.
У 25- летнего Ленина очень неприятное лицо. В нем есть что-то бешено-крысиное, странное сочетание злобного азарта и растерянности, даже испуга (последнее понятно -все-таки арест). Молодой, но уже сформировавшийся душегуб.
Дальше начинается лихорадочная социал-демократическая свистопляска. Масса каких-то чудовищных листовок, газет. Фотография ветхой приземистой избы в Минске, в которой проходил I съезд РСДРП. Масса материалов, посвященных II съезду РСДРП. Лица делегатов, на которые невозможно смотреть без содрогания.
Лист с заметками Ленина о прениях на втором съезде. Множество отрывочных, практически нечитаемых записей мелким почерком. Почему-то среди фрагментов текста несколько крупных надписей печатными буквами «БЕРЕЗА». В другом месте другая крупная надпись - «ВРЕД!»
Карикатура П. Лепешинского о внутрипартийной борьбе на съезде, большого формата - фактически целый комикс. Называется «Как мыши кота хоронили». Много текста и несколько картинок. На картинках в разных конфигурациях изображены группа мышей и кот. Мыши символизируют противников Ленина на съезде, кот - самого Ленина. Кот изображен с туловищем кота и головой Ленина. Сначала мыши куда-то тащат кота с головой Ленина, кажется, бездыханного. Потом с котом-Лениным происходят некоторые эволюции, в результате которых он оживает и становится страшно могущественным. В финале комикса ленинокот одерживает над деморализованными мышами полную и безоговорочную победу.
Светлым пятном - фотография молодой Крупской. Оказывается, в период своего знакомства с Лениным она была довольно симпатичной.
Лондон, Брюссель, Женева, французские, бельгийские товарищи, вся эта эмигрантская хренотень, Лонжюмо ты мое, Лонжюмо. Эмигрантская газета «Соцiальдемократъ».
Первая Мировая, карты театра военных действий. Все летит в тартарары. Та сложная и содержательная жизнь из первой части экспозиции (где про детство-отрочество) стремительно разрушается сознательными усилиями главного героя экспозиции. Последние мирные годы доживают патриархальные волжские города с их купеческими домиками, баржами и спусками к реке.
Ленин тут, Ленин там. Ленин едет туда, Ленин выступает здесь. Среди экспозиции замелькали красные тряпки с белыми орущими буквами. Листовки, прокламации. Целый стенд, сплошь увешанный листовками, от которых рябит в глазах.
Ленин выступает, Ленин говорит, Ленин организует, Ленин, Ленин, Ленин… Портреты Ленина, фотографии Ленина, бесчисленные.
В какой- то момент я почувствовал почти физическую тошноту. Не могу больше смотреть на эти портреты, не могу видеть буквосочетание «Ленин», не могу видеть это лицо с хитрым прищуром, эти «добрые» свирепые оледенелые глаза. И физиономии соратников Ленина не могу видеть. И красные тряпки с античеловеческими белыми буквами. И броневики. И матросов.
А еще я вдруг почувствовал себя на экскурсии по аду. По тому кругу ада, где, может быть, томятся революционеры. Ад революционеров - это место, где вечно длится революционная борьба. Революционеры вечно дискутируют на вечно-втором съезде РСДРП, вечно печатают в подполье вечные «Искру» и «Соцiальдемократъ», веками изучают «Манифест коммунистической партии» и «Капитал», выступают перед адскими рабочими на вечном адском заводе Михельсона, и неподвижная адская «Аврора» светит им своим вечным прожекторным мертвенным лучом.
Дверь, ведущая в прилегающий к экспозиции конференц-зал, открылась, и из нее вышла небольшая толпа людей разного возраста. Судя по всему, это были участники конференции лениноведов, которая как раз проходила в это время. Мимо меня прошли два пожилых дядьки. Один говорил другому что-то о Ленине, о его личных качествах: да вы поймите, он был абсолютно открытым человеком, честным, никогда ничего не скрывал от товарищей по борьбе, ему было нечего скрывать, абсолютно чистый и честный человек. Дядьки, как и остальные участники конференции, спешили на обед в столовую, и окончание рассказа о личных качествах Ленина растворилось в гулких объемах мемориала.
