Никита Михалков - Бесогон. Россия между прошлым и будущим
«Нет сомнения, что в настоящую минуту общественное мнение в России решительно либерально. Это не случайное направление, не легкомысленное увлечение общества. Либеральное движение вытекло из жизненной необходимости; оно порождено силою вещей…
Такое явление не может не порадовать тех, кому чувство свободы глубоко врезалось в сердце… Свобода – лучший дар, данный в удел человеку; она возвышает его над остальными творениями; она делает из него существо разумное, она налагает на него нравственную печать…
За внутреннюю свободу человека умирали христианские мученики. И мысль человеческая истекает из неизведанной глубины свободного разума…
Глубоко несчастлив тот, чье сердце в молодости никогда не билось за свободу, кто не чувствовал в себе готовности с радостью за нее умереть…
Мы, давнишние либералы, вскормленные на любви к свободе, радуемся новому либеральному движению в России. Но мы далеки от сочувствия всему, что говорится и делается во имя свободы. Подчас её и не узнаешь в лице самых рьяных её обожателей. Слишком часто насилие, нетерпимость и безумие прикрываются именем обаятельной идеи, как подземные силы, надевшие на себя доспехи олимпийской богини. Либерализм является в самых разнообразных видах, и тот, кому дорога истинная свобода, с ужасом и отвращением отступает от тех уродливых явлений, которые выдвигаются под её знаменем.
Обозначим главные направления либерализма, которые выражаются в общественном мнении.
Низшую ступень занимает либерализм уличный. Это скорее извращение, нежели проявление свободы. Уличный либерал не хочет знать ничего, кроме собственного своеволия. Он, прежде всего, любит шум, ему нужно волнение для волнения. Это он называет жизнью, а спокойствие и порядок кажутся ему смертью. Где слышны яростные крики, неразборчивые и неистощимые ругательства, там наверно колышется и негодует уличный либерал. Он жадно сторожит каждое буйство, он хлопает всякому беззаконию, ибо самое слово: закон – ему ненавистно. Он приходит в неистовый восторг, когда узнает, что где-нибудь произошёл либеральный скандал, что случилась уличная схватка в Мадриде или Неаполе: знай наших! Но терпимости, уважения к мысли, уважения к чужому мнению, к человеческой личности, всего, что составляет сущность истинной свободы и украшение жизни, – от него не ожидайте. Он готов стереть с лица земли всякого, кто не разделяет его необузданных порывов. Он даже не предполагает, что чужое мнение могло явиться плодом свободной мысли, благородного чувства.
Отличительная черта уличного либерала та, что он всех своих противников считает подлецами… Всё вертится на личных выходках, на ругательствах; употребляются в дело бессовестные толкования, ядовитые намёки, ложь и клевета. Тут стараются не доказать, а отделать, уязвить или оплевать…
Опьянелый и безумный, он хватается за всё, кидает, чем попало, забывая всякий стыд, потерявши всякое чувство приличия…
Уличный либерал питает непримиримую ненависть ко всему, что возвышается над толпою, ко всякому авторитету. Ему никогда не приходило на ум, что уважение к авторитету есть уважение к мысли, к труду, к таланту, ко всему, что даёт высшее значение человеку; а может быть, он именно потому и не терпит авторитета, что видит в нём те образованные силы, которые составляют гордость народа и украшение человечества.
Уличному либералу наука кажется насилием, нанесённым жизни, искусство – плодом аристократической праздности.
Чуть кто отделился от толпы, направляя свой полёт в верхние области мысли, познания и деятельности, как уже в либеральных болотах слышится шипение пресмыкающихся. Презренные гады вздымают свои змеиные головы, вертят языком и в бессильной ярости стараются излить свой яд на всё, что не принадлежит к их завистливой семье…
Второй вид либерализма можно назвать либерализмом оппозиционным. Но, Боже мой! Какая тут представляется пёстрая смесь людей! Сколько разнородных побуждений, сколько разнохарактерных типов!..
Кому не знакомо это критическое настроение русского общества, этот избыток оппозиционных излияний, которые являются в столь многообразных формах:
✓ в виде бранчливого неудовольствия с патриархальным и невинным характером;
✓ в виде презрительной иронии и ядовитой усмешки, которые показывают, что критик стоит где-то далеко впереди, бесконечно выше окружающего мира;
✓ в виде глумления и анекдотцев, обличающих тёмные козни бюрократов;
✓ в виде неистовых нападок, при которых в одно и то же время с одинаковою яростью требуются совершенно противоположные вещи;
✓ в виде поэтической любви к выборному началу, к самоуправлению, к гласности;
✓ в виде ораторских эффектов, сопровождаемых величественными позами;
✓ в виде лирических жалоб, прикрывающих лень и пустоту;
✓ в виде беспокойного стремления говорить и суетиться, в котором так и проглядывает огорчённое самолюбие, желание придать себе важности;
✓ в виде злорадства при всякой дурной мере, при всяком зле, постигающем отечество;
✓ в виде вольнолюбия, всегда готового к деспотизму, и независимости, всегда готовой ползать и поклоняться.
Не перечтёшь тех бесчисленных оттенков оппозиции, которыми изумляет нас русская земля…
Всё дело общественных двигателей состоит в том, чтобы агитировать, вести оппозицию, делать демонстрации и манифестации, выкидывать либеральные фокусы, устроить какую-нибудь штуку кому-нибудь в пику, подобрать статью свода законов, присвоив себе право произвольного толкования, уличить квартального в том, что он прибил извозчика, обойти цензуру статейкою с таинственными намёками и либеральными эффектами или, ещё лучше, напечатать какую-нибудь брань за границею, собирать вокруг себя недовольных всех сортов, из самых противоположных лагерей, и с ними отводить душу в невинном свирепении, в особенности же протестовать, протестовать при малейшем поводе и даже без всякого повода…
Борис Николаевич Чичерин
Критиковать несравненно удобнее и приятнее, нежели понимать. Тут не нужно напряжённой работы мысли, внимательного и отчётливого изучения существующего, разумного постижения общих жизненных начал и общественного устройства; не нужно даже действовать: достаточно говорить с увлечением и позировать с некоторым эффектом. Оппозиционный либерализм понимает свободу с чисто отрицательной стороны. Он отрешился от данного порядка и остался при этом отрешении. Отменить, разрешить, уничтожить – вот вся его система. Дальше он не идёт, да и не имеет надобности идти. Ему верхом благополучия представляется освобождение от всяких законов, от всяких стеснений…
Многие и многие оппозиционные либералы сидят на тёплых местечках, надевают придворный мундир, делают отличную карьеру и тем не менее считают долгом при всяком удобном случае бранить то правительство, которому они служат, и тот порядок, которым они наслаждаются. Но чтобы независимый человек дерзнул сказать слово в пользу власти – Боже упаси! Тут поднимется такой гвалт, что и своих – не узнаешь. Это – низкопоклонство, честолюбие, продажность. Известно, что всякий порядочный человек должен непременно стоять в оппозиции и ругаться…»
Николай Семёнович Лесков
Это написано в 1862 году. 154 года назад. Труд называется: «Несколько современных вопросов». А и, правда, – до чего же современных! Как будто всё про сегодняшний день речь. Написал это историк, публицист, профессор кафедры государственного права Московского университета Борис Николаевич Чичерин. (Кстати говоря, дядя другого Чичерина – Георгия Васильевича, того, кто долгое время был наркомом иностранных дел в РСФСР и СССР.)
Фёдр ИвановичТютчев
В том же 1862 году замечательный писатель, автор всем нам хорошо известного сказа про «Левшу» Николай Семёнович Лесков заметил:
«“Если ты не с нами, так ты подлец!” Держась такого принципа, наши либералы предписывают русскому обществу разом отречься от всего, во что оно верило и что срослось с его природой. Отвергайте авторитеты, не стремитесь ни к каким идеалам, не имейте никакой религии (кроме тетрадок Фейербаха и Бюхнера), не стесняйтесь никакими нравственными обязательствами, смейтесь над браком, над симпатиями, над духовной чистотой, а не то вы “подлец”! Если вы обидитесь, что вас назовут подлецом, ну, так вдобавок вы ещё “тупоумный глупец и дрянной пошляк”».
