Итоги Итоги - Итоги № 18 (2013)
— На фоне успехов оркестра и оперы дела в балетной труппе Мариинского не столь радужны. В труппу объявлен дополнительный набор. Это значит, что ей срочно нужна подпитка извне?
— Абсолютно не значит. Просто в том составе, который у нас сегодня есть, мы не справимся с объемом работ. У нас и в оркестр набор идет, и в хор, и в оперу. Никакого отношения к состоянию труппы это не имеет. Состояние балета, как мне кажется, хорошее, даже блестящее, в спектаклях, где хорошо поработал хореограф и удачно подобран состав. Знаете, у нас и технический персонал сейчас пополняется, ведь мы выросли в четыре раза, больше площадь и техническая мощность. Нам нужны новые специалисты.
— Но новые силы не решат старых проблем. По факту все острые вопросы снимаете вы.
— Помогать артистам раскрыться — вот моя обязанность, моя работа. Балет живет своей жизнью, хор — своей, хоть я постоянно на связи и постоянно спрашиваю, есть ли проблемы. Проблемы бывают, но изредка. Подчеркиваю — изредка. Я считаю, что в балетной труппе нет никакого кризиса. И в меньшей степени, чем в Москве, есть острота отношений между администрацией и некоторыми членами труппы. Это абсолютно преувеличенные истории, ничего общего не имеющие с действительностью. Да, Юрий Фатеев, уже несколько лет временно исполняющий обязанности руководителя, не художественный руководитель, а заведующий труппой. Ранг художественного руководителя выше, и, как правило, худруками становятся люди, имеющие за плечами мировую карьеру. Только человек, сам достигший вершины, поднимает до высокого уровня труппу, с которой работает. Но я не считаю, что сегодня мы задыхаемся без своего штатного главного балетмейстера, который пришел бы воплощать свои балеты. У нас, например, много ставил и опять собирается ставить бывший худрук балета Большого театра, а сейчас главный приглашенный хореограф Американского театра балета Алексей Ратманский. Вы заметили, что Ратманский создал у нас несколько балетов до своей мировой карьеры? Его «Анну Каренину» вы видели? «Конька-Горбунка»? «Золушка» была моей инициативой, я считаю, высочайшего класса партитура Прокофьева требовала адекватной современной интерпретации, и Ратманский с ней справился.
— Хотите сказать, что предоставляете труппам творческую автономию?
— Процесс и в оперной, и в балетной труппе идет своим ходом. И, видимо, неплохо, раз результаты налицо, у нас большая афиша с успешными спектаклями, гастроли в Нью-Йорке, Лондоне и Эдинбурге, Японии и Китае, в Германии, Италии и Франции проходят убедительно. Иногда хочется получить единодушную критическую оценку мастерства труппы, хореографии, музыкального уровня звезд, но в наше время при наличии сумасшедшего количества мнений это невозможно. Вы можете в блогах найти триста разных оценок нашего спектакля. Один критик хвалит, для другого где-то недобор, где-то перебор. И замечательно, что мы живем в мире, где точку зрения трудно контролировать. Но плохо, когда встречаешь откровенное циничное вранье в нелитературных выражениях. Тут надо просто не обращать внимания, хотя это и трудно.
— То есть крупных кадровых перемен в балетной труппе в ближайшее время не ждать?
— У нас везде, и в оперной, и в балетной труппе, будет меняться структура руководства. Нам нужны новые силы — новые артисты, новые менеджеры. Этого требуют обстоятельства. Но это не значит, что все будут уволены, а придут новые люди. Просто будет сделан акцент на новом структурном механизме, который обеспечит Мариинскому качественное ведение спектаклей на всех трех сценах. Такого нет нигде в мире. Во всяком случае среди знаменитых театров — в Вене, Лондоне, даже в Париже, где две сцены.
— А в Нью-Йорке три…
— Да, в Линкольн-центре тоже три сцены, но это три разные организации. А у нас одна, мы первопроходцы.
— А правду ли говорят продюсеры, что Мариинский часто готов идти на финансовые уступки на зарубежных гастролях? Попросту говоря, демпингует прокатные цены?
— Российские продюсеры? Я таких вообще не знаю, ни одного. Это сплетни. Мы не работаем с российскими продюсерами, сами продюсируем что угодно, создаем совместные спектакли с «Метрополитен», Парижской оперой, «Ла Скала» и театром «Шатле». Десятки примеров! А если уезжаем куда-то всем составом, опираемся на систему спонсорской поддержки и мощный попечительский совет, так что в финансовом отношении нам вообще не нужны продюсеры. Вот если вдруг появится новый Дягилев, сам пойду к нему на поклон... Вообще это история про слона и моську. Мы делаем свою работу много лет, и когда возникает задача выступить в «Ковент-Гарден», она воспринимается как часть обычной работы. С «Метрополитен» и «Ла Скала», с лучшими оркестрами мы работаем напрямую. Я сам приглашаю, сам могу выступить за высокие гонорары или бесплатно, и это будет моим решением, а не решением продюсера.
— Не напрасно в театральной среде живет убеждение, что без Гергиева в театре гвоздя не забьют, а если и забьют, то к приезду вытащат. А чья была идея приурочить открытие Мариинского-2 к вашему юбилею? Сами себе придумали подарок?
— Я не думал ни о дне рождения, ни о подарках. Настойчиво и убедительно просили друзья во всем мире объединить два события. Открытие сцены, безусловно, с большим отрывом является главным, а мой скромный день рождения прилагается, и он не будет, поверьте мне, вселенским явлением. У театра самые многообещающие перспективы, так что я полон желания работать и сделать массу нового. Я суеверный человек, не говорю гоп, пока не перепрыгну. Мне очень хотелось бы, чтобы труппа была здорова, чтобы семья Мариинского театра была в добром здравии и на высоком творческом накале отработала первые два-три сезона на новой сцене. Они будут решающими. Не претендую, что мы намолим эти стены так быстро, но театр очень элегантен внутри, он располагает к тому, чтобы там ставили спектакли и звучала музыка. В некоторые сезоны коллективы Мариинского выступали в США до 90 раз, в Японии 40. Спрос огромный, залы переполнены. Сейчас это не нужно и глупо, у нас три своих сцены. И мне сегодня важнее выступить в Ростове-на-Дону или Крымске, а потом уже оказаться в Чикаго. Я так и делаю. Не надо дружно хвалить меня за то, что я был в Казани девять раз. Можно и больше, город изумительный. Горжусь, что Пасхальный фестиваль пришел в 50 городов России с полным составом оркестра и огромным количеством известных солистов. Такое количество артистов очень трудно и дорого возить по нашим бескрайним просторам, но мы это делаем, выступали и в Красноярске, и в Якутске...
— Вы как будто итоги подводите.
— Итоги подводить рано, но произошло событие сумасшедшей важности и для Мариинского театра, и для всей России. Надеюсь, что мои коллеги увидят театр и поверят, что Россия может создавать возможности для будущих поколений. Им новый театр и адресован. А историческое здание мы сохраним в том виде, в каком его полюбили. Будем надеяться, что сделаем все по уму.
Культур- мультур / Искусство и культура / Exclusive
Культур- мультур
/ Искусство и культура / Exclusive
Евгений Сидоров: «Один из ельцинских приближенных, увидев меня, пошутил: «Ну вот, культуры нет, а министр культуры есть». Но это была чистая правда...»
Евгений Юрьевич Сидоров не нуждается в представлении. Журналист, писатель, первый секретарь Союза писателей Москвы и ректор Литинститута, министр культуры в правительстве Ельцина — он принадлежит к числу тех, кто хорошо разбирается в нашей культурной кухне, поскольку у него есть возможность сравнивать...
— Евгений Юрьевич, у нас есть питерские, московские, а вы свердловский. Вас в кумовстве никогда не обвиняли?
— Мол, Борис Николаевич из Свердловска и я тоже? И такое говорили, но быстро перестали. Ну посудите сами, какой Свердловск? Я же с семи лет москвич.
— Что заставило перебраться в Москву?
— Тут сыграла роль история с отцом, который работал в прокуратуре. В 37—38-м сотнями срезали головы старых работников, это был Большой террор. И отец после окончания юридического института был направлен туда на работу. Но папа скрыл, что его брат расстрелян по 58-й статье на Дальнем Востоке. Когда узнали, отца исключили из партии, но не посадили. И семье пришлось ехать в Москву — все-таки Урал имел здесь какие-то свои связи. Когда мне было 13 или 14, мама умерла. Примерно с 52-го года я ощутил себя самостоятельным человеком и думал, куда мне поступать: на модную журналистику или на мехмат. Завалил экзамен на журфак, поступил на юрфак, но все равно оказался в «Московском комсомольце». Потом меня вытребовала «Литературка», потом «Юность». В общем, погрузился в жизнь журналистскую, литературную.
