Итоги Итоги - Итоги № 18 (2013)
— Года три назад вы сетовали, что в России доля воровства на строительстве — пять процентов на стройку, остальное в карманы. Сейчас у вас мнение прежнее?
— Сейчас все, о чем я думаю, — новый театр, а выступать в роли бухгалтера или аудитора я не могу. Это не моя работа. Я тогда жалел, что можно было все сделать здорово, классно и, может, более экономно — но что теперь об этом говорить? Менялись люди, руководившие стройкой, их было человек пять. И последний, Марат Оганесян, стремительно и жестко взялся за дело — в невероятном режиме все заработали. Так что на наших глазах театр буквально взлетел в небо. Прекрасно!
— Художник Зиновий Марголин на вручении «Золотой маски», получая ее за отсутствовавшего баса Мариинки Ильдара Абдразакова, сказал, что никто из театра не смог приехать, потому что все на стройке…
— Шутников у нас много, но на самом деле работали те, кому надо работать. Мы эту работу принимали. Люди заключали контракты, и по ним они должны ответить. За десять лет строительства я сам провел тысячи встреч и совещаний, полагая, что и это входит в мои обязанности руководителя театра. Хотя мне никто не предложил контракта на ведение такого строительства. Но я понимал, что эта стройка будет иметь огромное значение для будущего Мариинского театра, для многих будущих поколений.
— Вы не только лично проводили акустические пробы новой сцены, но, говорят, даже с пожарными решали профессиональные вопросы...
— Мы еще всерьез не регулировали акустику. У нас был первый тест, просто сели и сыграли программу: очень тихо, очень громко, пожестче. Прислушались. Хор подошел ближе, потом отошел дальше. С акустической настройкой мы неплохо справились в Концертном зале и здесь сделаем все возможное, чтобы зритель получал удовольствие. А с пожарными я не говорил уже лет шесть, со времен открытия того зала, и как они себя поведут, не знаю. Но это и не моя работа — добиваться всех разрешений. Нам должны сдать театр со всеми согласованиями, а мы должны начинать работать.
— Теперь у вас целых три площадки — историческая Мариинка, Мариинский-2 и Концертный зал. А вы один...
— Ну я же не буду одновременно на трех площадках дирижировать. У меня есть коллеги. Я подтянул к возможностям Мариинского театра большое количество молодых людей — и дирижеров, и режиссеров, и художников.
— К лауреатам «Золотой маски» присматривались?
— А вы не забыли, что многие из лауреатов «Золотой маски» начинали в Мариинском театре? Еще лет 12–13 назад я понял, что надо поддерживать участие молодых в этом фестивале. А сколько я получил «Масок», четыре или пять, не считал, не знаю — ну, сколько можно? Мне кажется, моя задача — продвигать дирижеров, а задача фестиваля — выявлять молодых и талантливых. И мы в театре делаем свои открытия.
— Какие?
— Я считаю, что самое большое достижение нашего театра в области, скажем, русской оперы — внедрение опер Прокофьева в повседневный театральный репертуар. Сегодня «Семен Котко», «Обручение в монастыре», «Огненный ангел», не говоря уже о «Любви к трем апельсинам» или «Войне и мире», перестали быть сенсацией, особенно для молодежи. Мне вообще кажется, что молодежь — это главный наш критик. Я об этом говорю, с одной стороны, с гордостью, с другой — с чувством хорошо сделанной работы. Многие работают над тем, чтобы приблизить молодежь к опере, а Мариинскому это удается.
— Ближайшие планы нового театра вы обнародовали, но о будущем ходят только слухи, и самые противоречивые…
— Есть планы на следующий год, есть на следующий за следующим. Зачем их раньше времени озвучивать? Мы ведем переговоры с ведущими режиссерами, ищем молодых певцов. Делаем проекты в связи с композиторскими юбилеями, мимо которых нельзя пройти, в этом году три больших юбилея — Верди, Вагнер, Бриттен. Опять же Рахманинов — у него, конечно, нет такого количества опер, как у Верди, но его наследие очень важно. Я даже считаю, что юбилейные торжества — это совсем неплохо. Они дают возможность еще раз показать постановки и представить артистов. Ведь наши вагнеровские и вердиевские голоса очень часто и очень успешно поют во всем мире.
— Конкурентоспособны?
— Не то слово. Иногда — вне конкуренции. Когда они поют в Мариинском театре, они, как кому-то кажется, лишь претендуют на что-то. А вот когда они поют едва ли не все подряд премьеры в «Ла Скала» и в «Метрополитен», они оказываются вне конкуренции. Я помню премьеру в «Метрополитен-опера», когда из трех звезд, ведущих спектакль «Анна Болейн», трое были моими питомцами. Не хвастаюсь, просто констатирую. О Нетребко я даже не говорю. Огромное количество самых важных проектов «Метрополитен» буквально держится на ней. Например, открытия прошлых сезонов — одно за другим, и в этом году опять открывать ею будем.
— Да, это звучит гордо: первый спектакль сезона в «Метрополитен» — «Евгений Онегин», поют Анна Нетребко, Оксана Волкова, Алексей Тановицкий. За пультом — Валерий Гергиев.
— Мы не придаем такого значения открытию сезона, для нас это просто начало творческого акта. А в Америке открытие сезона — это кульминация: самый крупный сбор гостей и оглашение самых амбициозных планов, привлечение национального и международного профессиональных сообществ, социальные связи, фандрайзинг, установление отношений со спонсорами. Для них это жизненно важное событие, которое открывает дыхание на весь год. И не все, но очень многое зависит от участия российских певцов, особенно представителей Мариинского театра. Не счесть постановок, сделанных в расчете на наши голоса. Я говорю это без фанаберии, мы нормально это воспринимаем, и в Париже, и в Зальцбурге это давно уже стало нормой. Может, здесь это кого-то приводит в состояние сбитого дыхания. Но мне гораздо важнее сегодня, что происходит в наших собственных театрах. Две сцены и Концертный зал — это теперь едва ли не самый мощный комплекс в мире…
— И все это надо заполнить качественным репертуаром.
— У нас сейчас более 90 опер. Это очень много. Держать их непросто даже такому опытному театру, как Мариинский.
— По-моему, столько названий в репертуаре никто и не держит.
— Да, но есть система восстановления спектаклей. Не идет опера три-четыре года, бывает, и семь лет не идет — затем мы ее восстанавливаем. В результате у нас в репертуаре большее количество названий, чем на Западе. И у нас своя труппа. Приглашаем звезд, но только с приставкой «супер» — нам нет смысла приглашать просто неплохих певцов.
— Намекаете на Большой? На «Кавалера розы», где все главные партии исполняли приглашенные звезды?
— Я не знаю, о чем вы подумали. Мы приглашаем Рене Папе, Ферруччо Фурланетто, Рене Флеминг, потому что они в одном ряду с нашими лучшими певцами. А «Кавалера розы» я не слышал. Я давно не слушал ничего в Большом и, если честно, я вообще сейчас о нем не думаю. О Большом театре все говорили полтора года назад, когда он открывался. Теперь открылись мы, и ни о чем другом я думать не могу.
— Уже известно, что в майской афише будет много звонких имен. А дальше?
— В июне мировая премьера «Левши» Родиона Щедрина в рамках фестиваля «Белые ночи», написанная специально для Мариинского театра. Мировая премьера новой оперы нашего классика — событие для нас большее, чем любые гастроли любой международной звезды. У меня есть планы брать все лучшее, что создается в Европе и мире, и в ближайшие два-три года показывать новые оперы живущих авторов, в том числе россиян. Есть великолепные произведения, созданные за последние годы, их у нас не видели. Показать их зрителю, по-моему, благородная задача.
— Правда ли, что все мировые звезды, которых вы приглашаете, выступают в Мариинском не за те деньги, к которым привыкли?
— Совершенно не собирался говорить о деньгах. Деньги как снег. Ну больше снега в этом году, меньше. Если меньше — это не значит, что плохой год. Скажу о другом. Поддержка театров, особенно исторически великих, имеет громадное значение. Упираться каждый раз всеми конечностями в одну задачу: как можно больше денег собрать и как можно меньше выплатить — так нельзя работать. Бывают дорогие спектакли, бывают недорогие, и дорогой иногда бывает плох, а недорогой хорош, от суммы вложенных денег не зависит. Вы это знаете не хуже меня. Но мне неинтересно говорить с певцом, который торгуется за каждую копейку. У нас свои хорошие певцы, я это часто повторяю. Не собираюсь сходить с ума от звезд-гастролеров и превращаться в торгаша, который кого-то уговаривает выступить за недорого. Мне просто неинтересно иметь дело с людьми, желающими заработать в России в два, в три, в пять раз больше, чем в другой стране, а такое бывает.
