Лев Троцкий - Проблемы культуры. Культура переходного периода
Борьба с неграмотностью лишь первый шаг в великой борьбе с нищетой, грязью, грубостью и всем прочим наследием рабства. Будем же об этом помнить каждый день и час!
Председатель Революционного Военного Совета Республики и Народный Комиссар по военным и морским делам Л. Троцкий.
«Правда» N 116, 27 мая 1923 г.
Л. Троцкий. КРАСНАЯ АРМИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ
В Красной Армии не должно быть неграмотных.
Чтобы открыть себе дорогу к науке, к знанию, к искусству, ко всему лучшему, что создано мыслью человека, надо переступить через порог; этот порог – грамотность. Овладей ею. Научись свободно читать и писать. Только через грамотность можешь стать полным человеком и полным воином.
Читай, развивай свой ум, набирайся опыта от других людей, живых и мертвых. Иные мертвецы, как Маркс, как Ленин, говорят лучше живых; но слышать их голос можно только через книгу. Нет более высокого наслаждения в жизни человека, как к физическому труду присоединить умственный труд.
Читай газеты, узнавай изо дня в день, что творится в твоей стране и других государствах, следи за борьбой трудящихся во всем мире. Помни, тебе придется раньше или позже принять в этой борьбе участие с оружием в руках.
«Известия» N 98, 30 апреля 1924 г.
Л. Троцкий. РЕЧЬ НА СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ ФИЗКУЛЬТУРЫ 19 АПРЕЛЯ 1924 Г
Товарищи, я охотно принял предложение вашего президиума явиться и приветствовать вас. Я не отниму ни у вас, ни у себя много времени, ограничусь несколькими словами, главным образом о связи вашей специальной и широкой работы с работой и задачами Красной Армии, так как в основном, в деталях, эта тема у вас исчерпана или будет исчерпана в течение вашего съезда.
ЗАДАЧИ ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Я сказал «вашей специальной и широкой работы», ибо ваша задача – задача физической культуры – шире, несравненно шире той специальной задачи, которая стоит перед военным ведомством. Армия есть временное учреждение, и мы стремимся к тому, чтобы армию ликвидировать как можно скорее; мы ликвидируем армию вместе с ликвидацией буржуазного общества. Мы, стало быть, стремимся к тому, чтобы достигнуть этого как можно скорее, а физическая культура, разумеется, не ликвидируется, она сохранится до тех пор, пока сохранится на земле человек. Будем надеяться, что это продлится достаточно долго. Можно сказать даже, и это будет абсолютно верно, что настоящая физическая культура начнется именно тогда, когда исчезнет армия, когда исчезнет, другими словами, классовое общество, когда человек сорганизуется в виде социалистического общежития, в виде дружной, всем необходимым обеспеченной и высоко культурной артели, ибо только тогда человек сделает самого себя предметом своего обследования, наблюдения и сознательного научного воздействия. Сейчас наука и техника работают над куском хлеба, политика работает над борьбой классов, и этому посвящено девять десятых внимания коллективного человека. Когда эти основные задачи будут разрешены, т.-е. при сколько-нибудь развернутом социализме, – когда человек с уничтожением классов будет обезопасен от классовой борьбы и будет обеспечен в своих элементарных, и не только элементарных потребностях, – тогда впервые все свое внимание человек обратит на себя, на вопросы о том, что он такое, что такое его скелет, его анатомия, его нервы, его мозг – очаг интеллекта и т. д. и т. д. И всю ту энергию, которую человек ныне вынужден расходовать на производство и добывание куска хлеба и на борьбу человека с человеком, он направит на самообследование и самовоздействие, т.-е. на то, чтобы, изучивши свою мускулатуру, уметь на нее воздействовать, начиная, может быть, с момента утробного состояния, – на то, чтобы продлить человеческую жизнь и в течение всей этой жизни сознательно воздействовать на анатомию человека, на его материю и на его сознание. И, несомненно, мы являемся по отношению к этому будущему человеку чем-то вроде того, чем обезьяна является по отношению к нам, не в обиду будь нам сказано.
Но, товарищи, когда этот будущий, настоящий человек будущего оглянется на прошлое, он вероятно с благодарностью вспомнит работу организаций физической культуры, которые подготовили пришествие этого будущего человека. Вот в каком смысле я сказал, что задачи физкультуры несравненно шире, исторически значительнее, чем та ограниченная задача, над которой работает военное ведомство, – создание Красной Армии и вооруженной силы.
ОПАСНОСТЬ ЕЩЕ ЕСТЬ
Но, конечно, сегодня, для сегодняшнего дня эта задача настоятельна, потому что если у нас не будет Красной Армии, нас опрокинут, и тогда ни о социализме, ни о физкультуре на основах социализма мы говорить не сможем. И поэтому на ближайший период, который, вероятно, затянется на очень значительное количество лет, нам необходимо величайшее содружество организаций физкультуры с организацией рабоче-крестьянской Красной Армии. Правда (я не буду, товарищи, вдаваться в область международной политики, скажу только два слова), всяческие признания нас капиталистическими державами и пр. могут создать представление, что мы сейчас находимся в безопасности. Такое представление было бы неверным. И международное положение и внутреннее положение в классовом обществе или в ряду классовых обществ вовсе не развивается по одной прямой линии, тут есть зигзаги, тут есть скачки, тут есть препятствия. Мы сейчас видим, что наше положение несколько улучшилось, западные державы как будто сейчас все больше и больше хотят вступить с нами в хозяйственные и дипломатические отношения, но затем может наступить момент, когда они, убедившись, что ни дубьем, ни рублем, вернее ни рублем после дубья, нас не возьмешь, могут вернуться опять к дубью. Тут есть тоже, как выражаются научно, своя диалектика в этих взаимоотношениях.
Мы сейчас вошли в полосу как бы известного смягчения отношений между нами и другими странами. Но чем это окончится, я не знаю. Если верить одной из сегодняшних телеграмм, – а это очень возможно, – Франция с особенным вниманием следит за тем, чтобы Англия не продешевила, и едва мы протянем руку, нагруженную золотом, чтобы уплатить английским биржевикам наши долги, Франция, как более старый, более почетный кредитор, нас за эту руку – цап. Товарищи, разумеется, если так Франция к этому подходит, то это грозит чрезвычайными осложнениями, новыми обострениями и новыми большими недоразумениями, потому что мы вовсе не выступаем на международной арене в качестве покаянного должника, который умоляет: «Признайте нас, вот у нас карман, набитый червонцами, и мы за признание будем платить чистоганом и в Лондоне и в Париже». Такое отношение к нам – высокомерное, властное, со стороны ничему не пожелавших учиться держав, – к нам, будто бы готовому раскаяться пролетариату, есть, разумеется, бессмыслица, тупоумие, которое чревато новыми осложнениями. Вот одна черточка международной обстановки, которая показывает, что могут быть и будут величайшие обострения, когда нам армия понадобится. Нам понадобится и физкультура – и для армии и для воспитания подрастающего поколения, ибо эта работа вытекает из наших основных задач. Об этом я, однако, ничего конкретного и практического говорить не буду, ибо это составляет порядок дня вашего съезда. Я хочу только отметить два момента, о которых здесь ничего не говорится. Я хочу привлечь ваши интересы к вопросам авиации и военной химии.
ВНИМАНИЕ АВИАЦИИ И ХИМИИ!
Оборона нашей страны сейчас, в первую голову, зависит от авиации и от военной химии. Пехота у нас есть, она есть на фабриках, она есть в деревнях, обученного народа очень много, винтовки есть, есть предприятия, которые эти винтовки изготовляют. Кавалеристы имеются по всей стране, есть шашки, и изготовить их в большом количестве нетрудно. Артиллерия также имеется. А вот в смысле авиации и в смысле военно-химических средств мы отстали. Авиацию и военную химию нельзя импровизировать, т.-е. наспех, в короткий срок нельзя создать ни летчика, ни военного химика, – их мы не найдем ни в деревне, ни на заводе. Все это нужно тщательно подготовить. И здесь работа общественных организаций, ячеек физкультуры должна нам помочь пропагандой идей авиации и военной химии. Необходимо в этих вопросах заинтересовать трудящиеся массы. В авиации заинтересовать легче: авиация – дело видимое, – летит самолет, и полетать всякому лестно. Поэтому здесь пропаганда гораздо легче.
Что касается пропаганды военной химии, то это дело гораздо труднее. Военная химия есть, если можно только сравнивать, самый отвратительный из родов, из способов истребления людей. Пытаются прикрыть ее гуманными фразами, ложью, особенно американцы, которые выдумали теорию, что нужно не умерщвлять, а парализовать, усыплять силы врага. Это, разумеется, отвратительная ложь, квакерское лицемерие, потому что в дело будет пущен газ, который больше всего истребляет человеческие силы, независимо от того, усыпляет ли он, покрывает ранами или вообще переселяет «в загробный мир»; так что тут подход с точки зрения гуманности есть ложь, лицемерие, самое отвратительное, какое только может быть обнаружено в кровавом деле войны. Мы говорим прямо, что война есть беспощадное суровое дело, если хотите, гнусное дело, но она нам навязана, а раз она навязана, так будем учиться драться как можно лучше. На химию нужно ответить химией. Я говорю это потому, что и к нам проникают такие гуманитарные и ложные фразы. Я читал, что в Ленинграде есть военно-химический музей, где имеется надпись, что «Будущее принадлежит военной химии, которая не умерщвляет силы врага, а парализует». Это не нужно. Химия нужна, и военно-химический музей в Ленинграде – хорошее учреждение, но не нужно вдалбливать в голову лицемерно-гуманитарные фразы.
