Газета Завтра Газета - Газета Завтра 894 (1 2010)
По поводу утраты силы слова говорили в любые времена. Первые концерты "Матрицы" — я в тишине читал "Идём отрядом на чёрный свет…" Сейчас эти слова мы произносим хором.
"ЗАВТРА". Существуют ли для тебя и "Matrixx" какие-то культурные табу?
Г.С. Творчество там, где нет запретов. Повторюсь, я делаю альбом, как спектакль, как пьесу. Если я чувствую, что в этой пьесе возникает лишняя сцена, я её выкину. Но это не табу, это режиссура.
Мир себе ищет врагов, чтобы жить в страхе. Потому что когда тебе страшно, тобой легче управлять, а многим, увы, это приятно. Сейчас почему психоз идёт по поводу 2012 — отлично, замечательный повод снова испугаться.
Мы осуждаем наркоманию, но вся реклама построена по наркотическому принципу — мир был серым, настроение на нуле, но ты съел конфетку, и всё наполнилось красками, побежали слоны по улицам. Принцип — тебе плохо, принял, тебе стало так хорошо, как не было никогда.
Или детские конкурсы красоты, когда девяти-десятилетних одевают в бикини, и они подражают взрослым, принимают позы. С другой стороны, когда у человека с не очень здоровой психикой на это возникает реакция, его готовы побить камнями. Хотя это же общество своих дочерей поставляет для таких конкурсов. Что это такое?
Россия становится псевдопуританской страной. При том, что разрешён разврат в политике, в бизнесе, в отношении к народу. Но внешне мы соблюдаем приличия. Вот это противно.
Когда я наезжаю на постмодерн, я не имею виду использование цитат, микширование стилей и традиций. Это относится к искусству, пусть будет. Проблема в том, что постмодерн — это явная грань между тобой, твоим пространством и тем, что существует вовне. Я живу здесь, а весь мир существует где-то там. И ты пользуешься не миром, а продуктами изображения этого мира. Мы не переживаем, мы получаем представления, мы получаем картинку. Более того, нам фактически навязывают, как эту картинку чувствовать. А, в основном, получается — на сентиментальном уровне. А сентиментальность — это враг чувств, это замена чувств. Мы смотрим рекламу, там малыш плачет, потому что ему не поменяли подгузник — мы тоже пускаем слёзки, хотя у нашего малыша нет таких проблем. Для меня это величайший обман. И я на своём уровне с этим обманом борюсь.
Беседовали Андрей Смирнов и Андрей Фефелов
Екатерина Глушик ОЧАРОВАННЫЙ ПУТНИК
Создавая на земле места, напоминающие людям об утерянном рае, Господь обустроил Россию средней полосы с её деревнями. Практически любая русская деревенька, да ещё на бережке реки или озера, или позаботившаяся о прудочке — райское место. И нынешняя война против русской деревни — это война с русским раем.
А город-рай — это Санкт-Петербург, Ленинград. Ненаглядный, налюбоваться на который попросту невозможно. Он таит в себе очарование, передать которое никакими словами, красками, звуками невозможно. Сколько бы ты, не знающий покуда города, ни восхищался строками "Люблю тебя, Петра творенье. Люблю твой строгий стройный вид, Невы державное теченье, береговой её гранит…", увидев город, поймёшь: гений сказал прекрасно, но город — прекраснее слов.
Каждая улица, каждый дом, каждый двор и парадное — очаровывают странников. Даже некая обветшалость и запущенность придаёт шарма и загадочности. Пересекая Сенную площадь, сворачивая к Подъяческим, выйдя в Столярный переулок, нисколько не удивишься, если навстречу тебе явится Раскольников или старуха-процентщица. А, глядя на мосты через каналы, проникаешься уверенностью, что по вечерам на них стоит Настенька из "Белых ночей", ожидая молодого жильца, в которого влюблена. Город хранит живую память о своих героях и персонажах, он как бы ждёт их, оставляя ландшафты и городскую архитектуру нетронутой, чтобы они, вернувшись, нашли свои дома, чтобы не заблудились, возможно, они и живут параллельно с нами, у себя дома.
Зима в России графична: чёрно-белые контуры дорог, деревьев. А безупречные линии зданий дворцов, особняков, мостов и гранитных набережных — и есть рукотворная красота.
К сожалению, человек способен и райскую картинку подладить под своё несовершенство, чему мы всё чаще свидетели. Не первый раз зимой посещаю Ленинград, но не помню такой непролазности: в центре города множество тротуаров не ведали лопатки или скребка дворника. То, что протоптали люди, то им и в помощь. А вот проезжие части — в хорошем состоянии, их чистят. Во множестве мест снег с дороги сгружают на тротуары. Удобно, практично, экономично: не надо вывозить снег, ведь тротуары — прекрасные места сбора снега. Всё-таки по дорогам на машинах ездят люди состоятельные, при постах и власти зачастую. Владельцы и сидельцы машин передвигаются по улицам поперёк: вышел из авто — и юркнул в нужный подъезд или контору. А пешеходы, которые ходят вдоль улиц, — люди бедные. Чего с ними считаться?
Нам на все лады расхваливают умения жителей Средней Азии расправляться со снегом и другим образом наводить порядок на улицах. Где, правда, они набрались опыта — не ясно. Именно азиаты в основном заняты благородным делом расчистки и уборки улиц северной столицы. Не помню, чтобы дворники счищали снег с тротуаров на дорогу, и оттуда бы не вывозили, оставляя пешеходам право лазить по снежным колдобинам. Ныне в Питере повсеместно снег сгружен вплотную к стенам домов, многие из которых оштукатурены. Что будет с краской и штукатуркой, когда снег стает?
Улица Оружейника Фёдорова в самом центре города, выходящая на Фонтанку — непролазная снежная засада: сугробы высотой с человека подбираются верхушками к окнам домов. Люди бредут по колее дороги. Если ты не на вездеходе или джипе, едва ли и проедешь. Судя по всему, бомжи, на вспомоществование которых в обустройстве улиц рассчитывала Валентина Матвиенко, не проявили расторопности и манкировали уборку улиц.
Полотна замерзших каналов, Мойки, Фонтанки идеально ровны, покрыты снегом. На Фонтанке у стоек мостов — незамерзшие прогалы — открытая вода. Здесь этакая колония, птичий базар: утки, чайки. Серой шейке было бы где пересидеть свой недуг, да ещё в приятной дружной компании. Весь лёд, что вокруг, занесённый снегом, истоптан: множество следов птиц, которые прохаживаются по своей нужде, смешно переваливаясь с боку на бок, от открытой воды у одной из стоек моста к другой.
А вот полотно Невы всё изрыто: водяные сугробы, торосы. Лед, занимаясь при первых морозах, чуть сковал реку, но был покуда слабым и не устоял под напором течения: оно взломало ледяной покров. Потом реку опять сковало, плывшие льдины, натолкнувшись на уже окрепший лед, так и остались стоять дыбом, этакими мини-айсбергами. Снег засыпал эти взломы, образовались сугробы, из которых торчат осколки льда. Сугробы на воде.
Преобразились соответственно снежной погоде памятники. Пушкин перед Русским музеем стоит почти по колено в снегу, на голове — высокая шапка из снега. Перед Михайловским замком конный памятник Петра I. На царственное облачение накинута и мантия из снега, конь — в снежной попоне.
…Поездка во Всеволожск, город, лежащий на "Дороге жизни", была незапланированной. И оказалась нечаянной радостью Очарование провинциальных русских городков щемяще: деревянные домики, особнячки за невысокими заборами, дворы полны деревьев, кустарников, обильные снегопады покрыли и дома, и деревья шапками, шалями. Сказочно. Неспешно идущие люди, скрипящий под ногами чистый снег... Направляемся в местный Дом культуры, куда приглашены на собрание музыкально-поэтического салона "Родник".
Вот уже 20 лет из нас калёным железом выжигают все живое, вынуждая думать только о куске хлеба, развивая животные инстинкты, внушая, что любая деятельность, не связанная с зарабатыванием денег, — это участь маргиналов. А люди пишут стихи! И не просто пишут, а собираются, читают друг другу, издают книжечки на свои деньги. Судя по всему, здешние любители поэтического слова — люди небогатые. И ради книг отказали себе, думается, и в самом необходимом, потому что испытывают необходимость поэтически выразить любовь к человеку и стране, радость, восхищение подвигом. Дух дышит, где хочет. Творчество прорывается чрез мрак безвременья. Трудно живущие, нелегко выживающие, люди пишут стихи очень светлые, оптимистичные. Словно уходят в некую лакуну, где добро и красота, беззаветность и нежность. Стихотворных шедевров не довелось услышать, но добротные строки, достойные внимания, звучали. И настроение улучшилось от той теплоты и открытости, с которой собравшиеся приветствовали своего коллегу и наставника, писателя-краеведа Николая Дмитриевича Солохина, которому исполнилось 80 лет. Он в свое время в местной газете, поощрявшей публикациями поэтическое слово, выпестовал немало поэтов, которые и пришли его почтить.
