Газета Завтра Газета - Газета Завтра 894 (1 2010)
Я не жалею о том, что произошло. Для меня многое открыто. И это новое, нечто действительно выходящее за рамки рок-концерта. "The Matrixx" — это маленький театр. Декорации, логотип, "pre-show music", что звучит перед концертом.
Я взял срез музыки 20-х-30-х годов: с одной стороны, танцующий мещанин, обыватель, хиты всяческие, с другой стороны — нацистские марши или песни из репертуара Эрнста Буша. Обыватель расслабляется под "Кукарачу", "Рио-Риту", а в это время две уличные культуры решают во многом судьбу мира. Их не замечают, мол, какие-то маргиналы дерутся на улице, одни поют Брехта, другие — "Хайди, хайдо, хайда". По-моему, вполне своевременно и актуально.
И почему в оформлении пластинки — Алексей Беляев-Гинтовт. У него одновременно и орлы маршируют, и звёзды летят. Ну, близкое ощущение...
"ЗАВТРА". Реакция-то может быть совсем непредсказуемой. Сами были свидетелями "зиг" под "Песню Единого фронта"…
Г.С. Можно сделать такое сообщение для поклонников "Матрицы". Если вы слышите песню на немецком языке в мажоре — это нацистский марш, если в миноре — левый марш.
"ЗАВТРА". В своё время была интеллигентская шутка про то, "когда к власти придут люди, слушавшие "The Beatles". Подразумевалось, что они будут сеять "разумное, доброе, вечное". На практике от деятельности реформаторов-"битломанов" страна еле выжила. Нынешний президент — поклонник хард-рока. Недолго уже и до фанатов "Агаты Кристи" осталось. Можешь ли ты предположить, каков будет мир, что будет с Россией?
Г.С. Откровенно говоря, меня интересует "здесь и сейчас". Далеко вперёд я не заглядываю, у меня эгоистичные цели. Я чувствую неудовлетворённость этим миром. Это ощущение с детства, но сейчас оно всё больше утверждается. Раньше я хотел от реальности убежать, сейчас я хочу её менять. А менять её я могу, только воздействуя на людей, которые меня слушают. Или хотя бы их заставлять чувствовать это недовольство. Да, это эгоизм — передавать свой негатив. Но, с другой стороны, я нашёл себе и позитивную миссию — пою для людей, которые чувствуют себя лишними в этом мире. И, наверное, они чувствуют какую-то поддержку и понимание.
"ЗАВТРА". Тренд ушедшего года: возросшая социально-политическая активность музыкантов — кто за лес переживает, кто за амурских тигров, некоторые в маршах участвуют. Все чем-то недовольны или озабочены.
Г.С. У меня претензии к системе в целом.
"ЗАВТРА". А каковы параметры этой системы, в чём её проявления — и на теоретическом уровне, и на бытовом?
Г.С. В царской России я не жил, не знаю, но ничего хорошего из советского прошлого — ту же социальную защищённость — не взяли. Наоборот, востребована показуха и фальшь. Пусть блага в СССР были распределены и понемногу, но они были. Человек работал на страну и понимал, что страна ему отплатит. И люди, которые в большинстве своём и были верхушкой СССР, а впоследствии возглавили новую Россию, наглым образом всех обманули. Обманули мою маму, её коллег. Врачи высочайшей квалификации живут в нищете. Наши правители всё время "экономят", и на ком — на стариках, на малоимущих!
Я понимаю, Греция бунтует: набрали ипотек, а сейчас им говорят — фигня, слишком много ипотек, давайте урезать бюджет. Но в нашей стране всё издевательски сделано. Никаких особых перемен к лучшему не вижу, скорее даже наоборот. Когда говорят про плохие девяностые и хорошие нулевые, меня выворачивает. Не говоря уже о том, что завинчивание гаек гораздо серьёзнее, чем в девяностые. Расстрел Парламента я не беру, потому что это событие вообще из ряда вон выходящее.
Когда я зачитывался Нилусом, то радовался, как всё здорово и просто объясняется. Но, судя по всему, всё куда хуже — таков ход развития человеческой истории. Многие отвратительные вещи оказались созвучны природе человека.
В мире торжествуют бандитские порядки. Поставили бандита — твори беспредел — и отстёгивай наверх, вышестоящему бандиту. И таких бандитов по всему миру или в нашей стране до фига.
Не думаю, что у них существуют планы, стратегии, протоколы. Скорее это такая бессистемная система. Иногда происходит сборище бандитов-начальников, где они договариваются между собой. На "сходках" встречаются, перетирают, выцыганивают своё, решают как бы не обрушить конструкцию, кого показательно наказать, объявить санкции зарвавшемуся, или кому-то вдруг помочь. Квазисредневековье.
Одно время мне хотелось думать, что все против нас. Я читал Проханова и тоже думал: повезут Путина в Гаагу или нет. Сейчас убеждён, что наши власть предержащие — часть мировой системы. То есть дистанция между нами и властью больше, чем между группировками в мировой элите.
Да, у нас крепкая верховная власть, может и нагнуть кого-то из вассалов. Проблема в том, что делается это не в пользу народа, но в пользу других бандитов.
От очередной победы "Газпрома" над Украиной или Белоруссией вам стало легче жить? Или моей маме? А нам регулярно это преподносится как мощная государственная и национальная победа.
"ЗАВТРА". Система шоу-бизнеса тоже включает в себя начальников.
Г.С. Именно поэтому я вне системы шоу-бизнеса.
"ЗАВТРА". Ты рисуешь мрачную картину состояния мира. Что же делать в такой ситуации — терпеть, сражаться?
Г.С. Я считаю, что пребывание в этом мире — это попытка не играть по его правилам, оставаться собой даже в ущерб карьере, статусу, жизни. Я хочу возбудить надежду в своих слушателях, дать мечту о чём-то ином и светлом. Благодаря этому я живу, наверное, это мой главный стимул жить. При всей моей мизантропии — это надежда на то, что может произойти нечто хорошее. Мир может и должен измениться. Может не при нас. Возможно, я мыслю прямолинейно и инфантильно. Но мне кажется, чем больше людей, мечтающих о другом мире, тем больше вероятность его рождения.
Вот Юрий Витальевич Мамлеев как-то в разговоре сказал, что нужно не бороться с системой, а строить свою реальность, и тогда она восторжествует. Мамлеев приводил в пример ранних христиан, которые были маргинальной группой, а стали мировой традицией. Идея создания своей реальности мне очень близка. Но я не согласен, что не надо бороться, это неизбежно.
"ЗАВТРА". На твой взгляд, в русском народе сохранилось чаяние нового мира? Порой считается, что за годы грандиозных исторических катаклизмов в нас уже нет сил для борьбы, для желаний, мы устали.
Г.С. На концерты "Матрицы" приходят подростки, рождённые уже в девяностые годы, и с горящими глазами поют мои новые песни. Или читают бешеные стихи вместе с Алексеем Никоновым из "ПТВП". Я в них вижу надежду. Нас сближает не нигилизм, а то, что благодаря, в том числе и мне, они не чувствуют себя одинокими.
Я существую и действую так только потому, что не могу по-другому. Иначе я был бы действующим политиком или профессиональным революционером, а не просто певцом.
"ЗАВТРА". Есть две позиции созерцания грядущего — чёткая формула, как и что должно быть; или же главное — "зачать ребёнка" — дальше будет видно, параметры не важны?
Г.С. Хм, если бы мне параметры были не важны, я бы не искал идеологий, не общался бы с людьми, не узнавал мнения, не интересовался. Я бы просто констатировал, что всё плохо, и пусть мир катится дальше в пропасть. Я ищу. Поэтому дружу с газетой "Завтра", дружил с Кормильцевым. Мне важны люди, которые думают, у которых есть своё мнение, свои идеи. Меня вот спрашивали: почему ты не ходишь на марши несогласных? Да потому что не вижу там знамени, под которое я готов встать.
Для меня "Завтра" — это люди, которым я верю. Чем был важен Илья Кормильцев — это чутьё. Он верил в честность Александра Андреевича и сходу стал с ним сотрудничать, но не стал печатать ряд людей, близких к "Завтра" по идейным установкам.
"ЗАВТРА". Даже самые честные слова сегодня воспринимаются сквозь призму игры, становятся предметом манипуляции.
Г.С. У Дональда Биссета есть сказка. Восьминожку однажды спросил кузнечик: "Как ты помнишь, какой ногой когда двинуть?". Та задумалась и упала. Мимо проползает сороконожка, та к ней — помоги, как же ты думаешь. Сороконожка отвечает: "Я не думаю, а двигаю, и всё получается". Я, конечно, думал об ответственности и прочем. Но если всё время рефлексировать, то ничего не родишь. И по жизни мне всегда нравились "безответственные" творцы. Например, тот же Маяковский. Или Высоцкий, который мог петь многое, не думая о том, как его воспримут. Мне нравятся все, кто не думал, как отзовётся наше слово. Потому что рефлексия на тему "я повелеваю душами" обрывает энергию, запирает художника.
