Александр Силаев - Гуманная мизантропия

Масс-культура понимает под героем не то же самое, что культура. В культуре это человек, попавший в апорию, вставший против рока — обязательно это понявший и скорее всего погибший. В масс-культуре — обезьяна, развитая количественно, и при том еще добронравная. Существо волшебно: по жизни не бывает ни такого количества, ни такого добронравия.

Еще есть пафосно-житейское измерение, там героем готовы считать любого солдата, которого умирал с особой жестокостью. Но вообще-то умирать — контракт ряда профессий. Которых кормят не за постоянную работу, а скорее за то, что они иногда умирают. А особая жестокость или нелепость — скорее чье-то преступление, а не чей-то подвиг. Подлодка «Курск», например, потонувшая на всю страну в 2000 году. Погибшие там в плане их героизма мало отличны от жертв маньяка.

…Я бы хотел видеть произведения с такой примерно идеологией: человек слаб, но делится на два подвида. Совсем слабые — которые этого не знают, и менее слабые — это осознающие. Последних, при желании, можно считать героями. Знать, какое ты слабосильное говно, терпеть это, работать с этим. Выносить абсурд мироздания на своих плечах.

Кто вообще понимает, что эвтаназия или сэппуку — имеют мало общего с самоубийством? То есть они не «отказ от жизни, полной всех ее возможностей». С эвтаназией вроде ясно. А сэппуку — скорее ритуал казни. Попробуй самурай не сделай себе сэппуку, когда положено. Его, скорее всего, прирежут как бешеную собаку. То есть все равно помрешь, только не самураем.

Если счастье где-то есть, то совершенно невозможен пошаговый алгоритм к нему приближения. Если человек откроет вдруг такой алгоритм, и начнет ему методично следовать, скорее всего он нырнет ниже нулевой отметки, и найдет себя в крутой депрессии. То есть по крайней мере один «алгоритм несчастья» в нашем распоряжении.

Дурак это одно, а безумствующий, как сказали бы раньше, или «ебнутый на всю голову», как сказали бы сейчас — другое. И если с первыми делать совершенно нечего, то вторые могут быть людьми симпатичными, интересными. Даже, каким-то чудным образом, дельными… Многое тут зависит от тонкостей, но как вид они в целом выше. Путать эти виды, кстати, может только дурак. «Ебнутый» все-таки достаточно умен, чтобы так не путаться.

После просмотра одного фильма: мне понравился фильм, но не понравился тот я, которому понравился фильм… Так бывает. То ли здоровая реакция организма на классно сделанное, но все же плохое, то ли духовность-на-понту.

Есть вещи, в которых я понимаю ровно настолько, чтобы понимать — я в них не понимаю вообще ничего. В музыке, например. При этом я маленько горжусь вот этим вот пониманием, и стыжусь этой гордости, а вот непонимания, про которого мое понимание — вообще не стыжусь. И та же самая схема дальше: горжусь отсутствием стыда, но немного стыжусь этой гордости.

Человека, ориентированного только на результат и более ни на что, оскорбить вообще невозможно. Ему можно только мешать. У лучших агентов, будь то агенты Бога или Дьявола, не бывает чувства собственного достоинства. И задеть его невозможно. Но, целя в него, можно задеть и что-то иное — и получить по полной в ответ.

В Бога не верую, но позволю себе использовать слово «Бог» как некую смысловую фигуру.

Перед Богом люди не делятся на сильных и слабых. На умных и глупых тоже не делятся. И даже на плохих и хороших. Все мы слабые глупые испорченные зверушки.

Но есть зверушки забавные и не очень. Есть прямо-таки совсем не забавные. Это даже не зверушки, а какушки.

То же самое, но высоким штилем: мера твоей ценности перед Вечностью, которая все сметет — в силе неповторимости твоей жизни. То есть существование все равно заранее обречено, а в бытии ценится только это. Иметь не профессию, но такое дело, которое не повторяло бы ничто в прошлом, не копировало бы настоящее, и не будет повторено в будущем. Вот единственное, что осмыслено перед Вечностью. Не похожесть, уникальность, интересность — примерно такой ряд.

Мало важно быть «добрым человеком», «хорошим семьянином», «успешным лидером», «настоящим мужиком» и т. п. Ну если очень хочется, можно быть. Если тебе от этого кайфно. Только тут нечем гордиться, не к чему призывать. Повторюсь: все мы глупые и слабые. Это просто понять. Не сравнивайте себя с людьми. Медитируйте на Вечность, на косу, которое все рвет и метет.

Вы же не настолько слабы, чтобы оправдать избегание такой процедуры?

Ну и вот. Зверушка она зверушка и есть. Если можно чего-нибудь попросить — пусть я буду вконец неповторимой зверушкой, единственной в своем роде.

Отсюда, кстати, следует и некая педагогика. Можно, конечно, пестовать у ребенка «лидерские качества» и «волевые черты». Можно гнать его палкой в «коллектив», чтобы он «нашел себя» и «понюхал жизни».

Только на хрен. Жизни всегда успеешь понюхать, никуда от жизни в этом смысле не деться. Чем ее, родимую, позже нюхнешь — тем оно тебе лучше. До некоторого периода в жизни ее вообще трогать запрещается. В том смысле, где жизнь ассоциировано с подлостями, трудностями и мерзостями. Лет до 15, до 17 лучше жить придуманной, абсолютно искусственной жизнью. Побольше с взрослыми и книгами, и как можно меньше с подростками, ибо они глупы и жестоки.

Главное, что должно быть вынесено — способность к фантазии и залог некой дальнейшей нетривиальности твоей жизни. Остальное — технологии, воля, знание жизни — потом приложится. Это можно успеть. А вот если пропустить момент с фантазией и мышлением, то, скорее всего, навсегда.

В детстве не мечтал, не читал, не выдумывал — потом времени не будет. А на все остальное, включая добор знаний и волю, будет.

Не люблю буржуазный образ жизни, но понимая, что проникнут им, по крайней мере, в его первой части (протестантская этика накопления близка и очень понятна, хоть ничего особо не накопил, а вот культура потребления, явленная позднее, вряд ли). Не люблю — потому что досыта сыт своими мелкобуржуазными обстоятельствами? Или проникся ими — в процессе нелюбви? Самое забавное, что в период моих либеральных ценностей — не было во мне ничего особенно буржуазного, жил себе как в меру творческий распиздяй и совершенный пролетарий умственного досуга.

Мыслящий как маргинал, но действующий как буржуазия — это куда ни шло. Такое можно даже уважать за цинизм, во-первых, за отсутствие классового сознания, во-вторых. Но вот действующий как маргинал, но мыслящий как буржуазия — это туши свет. То есть можно любить «лоха», можно простить отдельно взятое «жлобство», но жлобствующий лох — это зоопарк и финиш. Тип, кстати, довольно массовый.

Было бы, наверное, особым кайфом сочетать эффект с эффективностью. Обычно это все-таки разное. Но вот представим себе, что жизнь вертится, как кубик-рубик, то есть — почти собранная картинка рушится в какой-то видимый хаос, кубик кажется разобранным на фиг, а потом, внезапно для дилетанта, собирается в полный порядок. И весь хаос — был маневром порядка. Эдакая модель неожиданной эффективности. Умеет кто-нибудь так?

Когда человек спокойно и подробно признается в стыдном, не ободряемом — «я могу легко предать своих друзей», «меня не волновала смерть моих родителей», «хочу трахать детей и животных», и т. п. — что положено чувствовать к нему «моральному человеку»? Восхищение — честностью и бескорыстием, он ведь абсолютно проигрывает в своем признании? Негодование — самим содержанием признания? А в первую очередь?

Мне кажется, что мог бы позволить себе чувствовать к таким людям — по своему настроению. Или по сумме дополнительных обстоятельств. Но если он точно проигрывает в своем признании, и знает это, и при том не дурак, то, скорее всего, первым чувством будет все-таки восхищение.

К определению одной из сторон явления… Цинизм как опьянение трезвостью.

Роль Критика Жизни — не самая, вероятно, скучная роль. Ходить и методично записывать, какое вокруг уродство. Писать этакую Книгу Ненависти, творческую, гуманную и разумную. Некоторые говорят, что я того… «критик по жизни», «толку в ступе свою нелюбовь». Да нет. Если бы я принял такую роль, я бы немного изменил поведенческую модель. Подстроил бы под оптимальный результат — стал бы Идеальной Невинной Жертвой. Был бы абсолютно вежлив, не противился злому, и сам ходил к нему в пасть. Именно таким должен быть Критик Жизни. Он должен, прежде всего, сознательно подставляться. И не сильно реагировать, когда его лупят по нарочно подставленному.