США в XX веке. От бургера до Буша. Полная история - Алекс Каплан
Кони-Айленд
Между тем изменения происходили не только в экономике, но и в социальной сфере. Нравы в обществе менялись так быстро и радикально, что человек, отсутствовавший в стране несколько лет, по приезде не узнавал ее. Теперь тон задавали женщины. В 1920 году они получили право голоса, за которое суфражистки боролись много лет. Но не это политическое достижение стало поворотным пунктом в жизни американских женщин – переворот произошел в сознании слабого пола. Если раньше место женщины в обществе определялось исключительно ее семейным положением и благополучием мужа, то теперь жизнь женщины принадлежала ей самой. Опьяненные обретенной свободой, американки экспериментировали – они стали носить короткие юбки вместо длинных, не стеснялись употреблять алкоголь и курить в общественных местах, пользовались косметикой, водили автомобили и делали многое другое, что прежде считалось неприемлемым. Рестораны, являвшиеся местом деловых встреч и отдыха мужского населения США, раскрыли свои двери для женщин, жаждавших развлечений. В них зазвучала самая современная музыка и разучивались танцы, приводившие в шок консервативных граждан страны. Наиболее смелых представительниц женского населения называли обидным прозвищем «флэпперы». Этимология точно не известна, однако вариантов было два: проститутки или совсем «сопливые девчонки». В обоих случаях дело обстояло не лучшим образом, но именно они, эти флэпперы, задавали тон в консервативном американском обществе. Под стать им были еще «вампиры». Если флэпперы могли зайти в своих проделках далеко, но все же соблюдали меру, то «вампиры» не ведали границ и нарушали не только приличия, но и закон. Наиболее консервативные слои населения США воспринимали стремительные перемены как трагедию и не могли смириться с происходившим. Афроамериканцы, до начала Первой мировой войны проживавшие в основном на Юге, стали уезжать на Север. Миграция эта наблюдалась и ранее, однако в начале 1920-х годов она приобрела массовый характер – и уже к концу десятилетия на Восточное побережье перебралось почти 2 миллиона человек, что в корне изменило расовый расклад в США. Прежде темнокожее население, скованное цепями рабства, проживало только в южных штатах, и лишь немногим выпала удача добраться до сердца Америки – первых 13 штатов, отстоявших независимость страны в борьбе с Великобританией. После Гражданской войны 1861–1865 годов количество штатов увеличилось. Миграция афроамериканского населения страны в 1920-х годах радикальным образом изменила облик страны – почти половина афроамериканцев перебралась на Север. В историю США этот массовый переезд вошел под названием «Великая миграция американских негров». Стоит отметить, что практически все мигранты стремились попасть в Нью-Йорк – самый большой и либеральный город страны, где легко можно было найти работу и затеряться в толпе таких же обездоленных и бесправных граждан: евреев, католиков и иммигрантов. Селились темнокожие американцы преимущественно в Гарлеме – районе в Верхнем Манхэттене, где вскоре возникло мощное культурное движение, получившее название «Гарлемский ренессанс». Основным его изобретением стала музыка – джаз. Концентрация джазовых музыкантов высочайшего уровня в какой-то момент привела к тому, что возникшая в Гарлеме синергия вырвалась наружу и потрясла американский музыкальный мир до основания. Родиной джаза считается Новый Орлеан, но в начале 1920-х годов лучшие представители этого музыкального направления собрались в Гарлеме – в Новом Орлеане их столько никогда и не было. В сотнях клубов играли тысячи джазменов, послушать которых собирались толпы людей. Зрители были благодарными и состоятельными, а потому музыканты хорошо зарабатывали. Слухи о том, что в Гарлеме хорошему джазмену всегда найдется теплое место, разлетались по всей стране. Молодые негритянские дарования съезжались в джазовую Мекку на северной оконечности острова Манхэттен в поисках творческого успеха, самореализации и денег. В то время как люди попроще садились в метро и ехали на Кони-Айленд, более уточненная публика отправлялась в Гарлем. В Нью-Йорке всем находилось занятие по душе. Этот город олицетворял собой наступившие новые времена. Он гремел, ревел и никогда не спал. Жизнь в Нью-Йорке не останавливалась ни на одну минуту. Здесь же ритмично билось интеллектуальное сердце огромной страны. На Уолл-стрит финансовая элита управляла фантастическими денежными потоками. На Бродвее театральная элита создавала на сцене новые шедевры. На Мэдисон-авеню рождалась креативная элита рекламной индустрии. На Седьмой авеню – в «Швейном квартале» – творили законодатели моды. На Парк-авеню обзавелись апартаментами самые богатые люди планеты. В Нижнем Ист-Сайде жили самые бедные люди в городе, в то время как в Верхнем Ист-Сайде, в «Районе шелковых чулок», наслаждались жизнью самые богатые люди в городе. От Нижнего Ист-Сайда до Верхнего было расстояние в 3 мили. В Гарлеме гремел афроамериканский ренессанс, а в «Маленькой Италии», расположенной на противоположной оконечности острова Манхэттен, шла своя жизнь – у любого, кто сюда попадал, складывалось впечатление, что он находится в неаполитанской деревне, а не в крупнейшем городе США. Через дорогу от «Маленькой Италии» начинался Чайна-таун, где по трагическому стечению обстоятельств проживали почти исключительно мужчины. Соединенные Штаты ввели запрет на въезд в страну жителей Азии, и китайский островок посреди огромного Нью-Йорка остался практически без женщин, поскольку в Америку в основной своей массе иммигрировали мужчины – и только когда им удавалось заработать достаточно денег, они привозили своих жен и невест. Все эти люди – бедные
