«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов
Спрашивается:
На какие капиталы намерена существовать новая (совсем новая!) коалиция?
Послушайте «Биржевку» (вечерн., 17 августа):
«Ближайшим результатом работ Московского совещания, в особенности симпатии, проявленной к этому совещанию со стороны американцев, как передают, явилась возможность заключить на заграничном рынке 5-миллиардный государственный заем. Заем будет реализован на американском рынке. Благодаря этому займу будет выполнена малая финансовая программа Временного правительства».
Ответ ясен. Коалиция будет существовать на американские миллиарды, за которые придется потом отдуваться русским рабочим и крестьянам.
Американская империалистическая буржуазия, финансирующая коалицию русской империалистической буржуазии (Милюков!), военщины (Керенский!) и мелкобуржуазных верхов, лакейски услужающих «живым силам» России (Церетели!), – вот она, картина нынешнего положения.
«Симпатии» американского капитала к Московскому совещанию, подкрепленные пятимиллиардным займом, – не этого ли добивались господа, созвавшие совещание?..
Когда-то говорили в России, что свет социализма идет с Запада. И это было верно. Ибо там, на Западе, учились мы революции и социализму.
С началом революционного движения в России положение несколько изменилось.
В 1906 году, когда революция еще развивалась в России, Запад помог царской реакции оправиться, ссудив ей 2 миллиарда рублей. И царизм действительно окреп тогда ценой нового финансового закабаления России Западом.
По этому случаю замечали тогда, что Запад свозит в Россию не только социализм, но и реакцию в виде миллиардов.
Теперь раскрывается перед нами более красноречивая картина. В момент, когда русская революция напрягает силы для отстаивания своих завоеваний, а империализм старается добить ее, американский капитал снабжает миллиардами коалицию Керенского-Милюкова-Церетели для того, чтобы, обуздав вконец русскую революцию, подорвать разрастающееся на Западе революционное движение.
Таков факт.
Не правда ли: Запад ввозит в Россию не столько социализм и освобождение, сколько кабалу и контрреволюцию.
Но коалиция есть союз. Против кого же направлен союз Керенского-Милюкова-Церетели?
Очевидно, против тех, кого не было на Московском совещании, кто бойкотировал это совещание, кто боролся с совещанием, т. е. против революционных рабочих России.
«Честная коалиция» Керенского-Милюкова-Церетели, финансируемая американскими капиталистами, против революционных рабочих России, – так, что ли, господа оборонцы?
Так и запишем.
«Пролетарий», № 6 от 19 августа 1917 года.
Статья красноречива и однозначно показывает позицию Сталина ещё в 1917 году:
1) антизападная;
2) антикредитно-антикабальная;
3) антивременщическая, презирающая отечественных кредитоманов, что предполагало уже тогда установку на свои силы, которая вполне ожидаемо вылилась в основу сталинизма – построение того, что называли социализмом, а проще, без вывертов, государственности в одной стране.
Притом обратим внимание, что уже на этом этапе возникает антагонизм с Лениным, который уже был в наёме, и с Троцким, который, в отличие от Ленина, который после революции отдавал долги, просто содержался и после революции вплоть до его изгнания в 1927 году.
Мы не говорим уже о том, что на тот момент радикально отличались судьбы: Сталин приехал из многолетней ссылки, а Троцкий на круизном лайнере из США, а Ленин в пломбированном вагоне из «швейцарий» – оба после весьма благолепных лет комфортной революционной работы. Разница весомая, хотя и не только этим объясняется презрение Сталина и к тому, и к другому.
Контрреволюционер?
Самым очевидным консервативным признаком идеолога ещё во времена Бёрка было негативное отношение к революции. Здесь нам и намекают, что участие Сталина в революции Октября 1917 года, конечно, не яркое и не решающее, но имело место, а посему он не зря причислял себя к революционерам. И даже если у него были специфические задачи связи с военными силами, поддерживающими свержение Временного правительства, вывод просится однозначный – он не был флагманом этого процесса.
То, что Сталин вынужден был затем в силу обстоятельств и массовых эмоций вести двойную игру, на миру оставаясь революционером, на деле реставратором державы, строителем новой страны, очевидно. Для доказательства мы конечно можем привести пример решительного роспуска Коминтерна и отказ от Мировой Революции, по отношению к которой Русская революция Октября 1917 была лишь фрагментом, этапом, почти недореволюцией.
Но есть более строгое соображение именно по Октябрю 1917 года. Оно заключается в вопросе: а в какой революции участвовал Сталин и с какой целью? Была ли эта цель революционной?
В 1990-х годах у нас разгорелась локальная дискуссия о том, сколько революций было в Октябре 1917 года? Не в смысле события, а движущих сил. Именно они дают имя событию. Ведь было ясно уже тогда, что эту революцию никак нельзя назвать пролетарской, поскольку количество участников разных сословий, настроений, убеждений, идеологий, форм собственности, агентурных задач было неимоверным. Уже тогда было ясно, что доля собственно пролетариата в ней крайне мала.
Серьёзную работу по депролетаризации Октября 1917 года, мы считаем, провел коллега А. Пыжиков, доказав колоссальное участие в ней религиозных староверских общин и владельцев общинного капитала. Доказано решающее участие в октябрьской революции высшего офицерства и генерального штаба, а это, как ни крути, один из центральных, особенно, во время войны органов государства. Государство само себя «революционизировало»? Или это были силы, которые хотели уничтожить последствия предшествующей, февральской революции? То есть контрреволюционные силы? И если мы говорим о февральской революции, то, может быть, правильно говорить не об октябрьской революции и не об октябрьском перевороте, а об октябрьской контрреволюции?
Картина становится более объективной, а значит более сложной. То есть с точки зрения участников и их задач в Октябре 1917-го было множество «революций». Так вот у Сталина была своя революция, которую смело можно назвать контрреволюцией.
Даже если взять официальную фабулу Октябрьских событий 1917 года – это было свержение Временного правительства. Но что такое Временное правительство? Это – февральские как раз революционеры (!), то есть, грубо говоря, по стандартам марксизма свергатели настоящей, царской власти. Но эти временщики все поголовно числили себя именно революционерами. А кто пришел на службу Керенскому? Тысячи левых эсеров во главе с символом революционного терроризма и бомбизма Борисом Савинковым! Причём занял он сразу совсем не рядовое место во властной иерархии! Иначе говоря, Временное правительство было самое что ни на есть леваческое и революционное! И как истинные революционеры они сразу обозначили свою сменяемость! Само самоназвание говорило о их временной роли. Чего свергать? Зачем? Они сами уйдут.
Более того, даже советская историография признала Февральскую революцию – именно революцией, не отдавая себе отчет, что если Октябрь 1917 года был против результатов революции февраля 1917 года, то октябрь 1917 по определению становится Контрреволюцией! С точки зрения февральского переворота Октябрь 1917 года имел все признаки контрреволюции с совершенно очевидными реставрационными признаками.
Нам можно получить обвинение в
