Своими глазами - Адельгейм Павел
18 сентября 1974 года Абдуназарова отказалась от предыдущего обещания и заявила: "В "двадцатку" введем кого нам надо"[139].
Для разрешения конфликта верующие предложили Рахимову на выбор три конструктивных решения:
1. Подписать договор от марта 1974 года, имеющийся в горисполкоме. Препятствие — Рахимов недоволен составом "двадцатки".
2. Принять имеющиеся заявления о вступлении в "двадцатку" в полном составе. Их около ста. Препятствием служит возражение Рахимова. Мол, хотя такое решение и основано на законе, но на практике число членов "двадцатки" ограничивается…
3. Если в "двадцатку" нельзя принять всех желающих, пусть народ сам выберет на общем собрании из числа подавших заявления тех лиц, которых считает наиболее достойными и которые будут выражать волю всего прихода. Это гарантирует демократичность "двадцатки". Рахимов возражает против этого варианта. Он говорит, что выборы "двадцатки" незаконны[140].
"Соглашаясь с ним в принципе, мы отвечаем, что назначение "двадцатки"Рахимовым еще более незаконно"[141].
По поводу "незаконности выборов" в "двадцатку" следует пояснить, что Постановление ВЦИК от 8 апреля 1929 года об этом молчит: не запрещает и не разрешает. Циркулярная форма: "Типовой устав религиозного общества" в статье 4 гласит: "Зачисление в члены общества производится общими собраниями членов общества, открытым голосованием, простым большинством голосов"[142].
Ст. 5 гласит: "Выбытие из членов общества производится или по личному заявлению выбывающего или по постановлению 2/3 наличного состава числа членов общества по спискам"[143]. Третье возражение Рахимова на законе не основано.
Совершенно очевидно, что позиция местной власти не оправдана ни законом, ни здравым смыслом.
2. Борьба за актив
Определяя законом порядок избрания и функции исполоргана, государство тем самым обеспечивает за ним правовое положение. Это значит, что правильно избранный испол орган пользуется защитой закона, если функционирует в пределах предоставленных ему прав.
"Постановили:
большинством голосов в испол орган были избраны:
1. Бущанова Е. Д. — 16 голосов;
2. Сапрыкина Н. Л. — 11 голосов;
3. Галай М. А. — 12 голосов;
в ревизионную комиссию избраны:
1. Кислицын Г. П. — 15 голосов;
2. Никифорова Н. П. — 15 голосов;
3. Качурина М. В. — 15 голосов.
В собрании присутствовал уполомоченный Рахимов"[144].
"30 января 1974 года Рахимов принял протокол, не сделав отводов и возражений"[145].
С этого момента действия исполоргана входят в законную силу Закон берет его под свою защиту В процессе сотрудничества Рахимов увидел, что испол орган ориентируется не на волю уполномоченного, а на предоставленное ему законом право. Рахимов понял, что ошибся в выборе и решил сместить исполорган. С этого и началась многомесячная Ферганская эпопея.
Бунт № 1
— Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
Мне здесь же как‑то нагрубил:
Я этого, приятель, не забыл!
— Помилуй, мне еще и отроду нет году!
И. А. Крылов"23 марта 1974 года священник Зинченко привел сотрудников финорганов для проверки. Вместо того, чтобы произвести проверку лично на месте, сотрудники во главе с Урунбаевым доверили заявителю Зинченко самому принести ящик с поминаниями из алтаря. По результатам проверки Бущанова была обложена налогом, хотя было совершенно очевидно, что Бущанова никаких злоупотреблений не делала, и поминания были оформлены с безукоризненной четкостью. Никакого решения об обложении вынесено не было. Инспектор горфо Урунбаев пояснил, что финорганы здесь ни причем. Указание обложить Бущанову дал горисполком. Только после обращения Бущановой в прокуратуру и облфо обложение было снято с Бущановой и переложено на заявителя Зинченко. Какую же цель преследовало заведомо незаконное обложение? На этот вопрос ответил настоятель Зинченко 19 июня 1974 года в беседе с Ташкентским архиепископом: "Я донес на Бущанову в Финорганы, чтобы очернить и снять ее с работы". На этот же вопрос ответил уполномоченный Рахимов 6 мая 1974 года, располагая материалом обложения, он заявил, что Бущанова плохо зарекомендовала себя на церковной работе, и он наметил переизбрать церковный совет"[146].
С этой целью Рахимов назначил на 13 мая в 3 часа дня собрание "двадцатки". К 9 часам утра собралось до 200 человек. Народ все прибывал. К11 часам огромный двор храма был полон народа.
— Уполномоченный велел Дусе не пускать народ на собрание.
— Да как же без миру‑то? Чай всего мира дело. Он один, что ли, хочет решать?
— Говорит, только "двадцатка".
— А кто "двадцатка"?
— Да уж Рахимов с Алексеем сами, поди, назначили…
— А я зайду. Пусть Рахимов попробует выгнать. Я с первых дней хожу, как церковь открылась, а он кто такой?
— А зимой‑то собрание было, так он сам выгонял.
Это беседа в одной кучке народа. Рядом — другая кучка:
— Дуся им церковные деньги красть не дает.
— Кого хотят поставить?
— Известно, Шапоренку!
— Пусти козла в огород!
— Да кто за него голосовать будет?
— Рахимов с Алексеем проголосуют.
— А узбеку‑то что в православном храме делать? Он не нашей веры.
— Тоже кормится около храма. Тогда Шапоренко Рахимову 50 рублей дал.
— Суд был. Судили Шапоренко.
— 50 дал, так судили. А когда 500 давал, так брал и спасибо говорил.
— Вот почему Рахимов так старается!
Рядом третья кучка:
— Гляди, сколько миру собралось!
— Тоже молчать не будут.
— Да что, все скажем.
— У Шапоренки на прошлой неделе обыск был. Двести литров самогону взяли, да 150 бутылок церковного кагора. Из церкви накрал.
— А сегодня в старосты выбирать?
— Гляди, идет. Легок на помине.
— И евреечка с Ленкой под ручку.
Шапоренко с подколотой штаниной поставил велосипед. Высокого роста, ширококостный, немного сутулый. С грубыми и решительными чертами лица.
— Чего собрались? На собрание пустим только членов "двадцатки".
— А ты не командуй. Ты пока никто.
— Уполномоченный велел, чтобы посторонних не было.
— А мы не посторонние. 30 лет сюда хожу. Помогаю, деньги приношу.
— Сколько лет за наш счет кормился! А теперь "посторонние"! Ишь ты!
— Все равно не пролезешь!
— Не пустим!
— Что вы кричите, все без толку. Расходитесь по домам.
— Да мы тебя самого домой отправим! Хватай его, бабы!
Шапоренко пытался обороняться, но десятки рук уже несли его по воздуху к воротам. Торжественно вынесли за калитку. Потом выставили велосипед и калитку заперли. Через забор перекинули помятую шляпу. Михайлова и Туликова молча наблюдали операцию.
Потом тихонько ретировались в конец двора и заперлись в квартире Марфы. Зазевавшаяся Понюхова разделила участь Шапоренко. Больше никто не возмущал единодушия массы. Прождали зря. Рахимов сказался больным. Собрание не состоялось. Бущанова осталась.
Бунт № 2
"3 октября 1974 года Рахимов предъявил действующему исполоргану регистрацию, выданную им, Рахимовым, от 20 сентября 1974 года товарищам: Шапоренко, Тихонову, Цапаевой, Вишневской, Тупиковой и Михайловой. Уполномоченный заявил, что эти товарищи избраны "двадцаткой "ферганского храма в исполорган и ревкомиссию. Мы прилагаем документы:
