Заметки конструктора - Владимир Александрович Быков
В частности с легкой руки экономистов при полном отсутствии свободного товарного рынка перешли на расчетные цены в соответствии с весьма растяжимой в таких условиях потребительской характеристикой продукции и ее расчетной эффективностью. Это привело к тому, что (при стабильной зарплате) львиная доля средств, полученных от неоправданного завышения цены, шла на снижение производительности и непомерное увеличение управленческого аппарата по схеме: рост цен – дополнительная возможность по ухудшению качества производственного процесса и уменьшению количества производимой продукции в пределах поддержания при этом приемлемого уровня рентабельности.
Экономическая наука, призванная при социализме заниматься в первую очередь анализом производства, снижением его издержек и стоимости товара, фактически к 70-м годам стала решать абсолютно противоположную задачу, как товар продать дороже, как оправдать сложившиеся затраты.
Вместо активного рычага совершенствования производства она превратилась в пассивного регистратора событий, причем в рамках, ограниченных нормативной отчетностью перед руководством. Из отчетности же, подчиненной желаниям верхов, было невозможно извлечь информацию, пригодную для принятия обоснованных управляющих воздействий.
С введением так называемых договорных цен ситуация еще более усугубилась, начался лавинообразный рост цен при все ухудшающихся показателях народного хозяйства как раз в том, что было нужно по делу.
Интересно отметить, что рост цен на промышленную продукцию был связан не только с прямыми потерями в сфере производства из-за все ухудшающегося управления, но и проистекал по обстоятельствам как бы косвенного порядка, например, по причине необоснованных требований к повышению сервисных качеств изделий: внешнего вида, удобства обслуживания, охраны природы, техники безопасности и всего прочего в том же духе. Каков предел роста таких качеств, какими условиями они должны были ограничиваться?
Домашний сервис определяется возможностями нашего кошелька и здесь все просто: чем больше денег, тем больше мы можем доставить себе удобств и удовольствий сверх разумно необходимого для нормальной жизни. В производственной сфере социалистического государства – сложнее, поскольку сервис фактически оплачивался обезличенно из государственного кармана. Так вот, с некоторых пор деньги на него стали испрашиваться и тратиться не только по инициативе на местах, но и, главным образом, под принудительным даже воздействием самого государства в виде различных нормативных документов, стандартов, законов, издание которых в этом плане никак не взвешивалось и не оценивалось, хотя было очевидно, что расходы по данной статье могли ежегодно увеличиваться, ну, как крайний случай, не более роста производительности труда. В противном случае самоедство, которое мы и получили в годы «великого» творчества Госстандарта и подведомственных ему институтов. Творили ничего не считая, не задавая себе самых элементарных вопросов и даже в этом частном вопросе готовили могилу социализму. Не думаю, что сознательно.
Работа в области автоматизации управления производством – другой частный пример аналогичной несостоятельности в те же годы. Прежде всего, она проявилась в неумении определить четкие границы в распределении обязанностей и ответственности между заказчиком и разработчиком – исполнителем систем автоматизации. Плохое знание первыми средств, а вторыми процессов, которые они собирались автоматизировать, привело к тому, что, в условиях безответственности, задания по автоматизации в большинстве случаев стали сводиться к самой обшей постановке задач, абсолютно недостаточной для ответственного их исполнения. Во-вторых, это неправильный выбор объектов автоматизации: объектов с неустановившимися связями, с большим количеством возмущений, нестабильностью процессов, с непрограммируемым вмешательством в них субъектов управления. В-третьих, это несоответствие политизированных желаний нашим возможностям, что определилось своеобразной модой на автоматизацию, нежеланием руководителя, особенно, крупного ранга, прослыть ретроградом, противником пропагандируемого сверху передового направления. Как следствие, отсутствие трезвой оценки проводимых мероприятий, неоправданные затраты средств и дискредитация полезного в целом и нужного дела.
В обществе демократического централизма каждый, испытывающий желание принять решение, довольно часто оказывался перед дилеммой. Либо сделать так, как правильно и как нужно, но вопреки всем остальным, что явно продействуют по инструкции. Либо отказаться от вполне разумного шага и поступить как все и не прослыть «белой вороной». Примеров подобного состояния руководителя по мере нашего «успешного» продвижения к коммунизму становилось все больше и больше, но особенно впечатлительны они были в сфере общественной работы, где каждая из организаций считала своей святой обязанностью придумать что-либо новенькое и с должным охватом ей подчиненных. По инициативе порой неоперившегося и ничего не понимающего в жизни комсомольско-партийного птенца, случайно бросившего с трибуны очередной клич, скоропалительно одобренный решением собрания.
Однажды мне довелось участвовать в весьма представительной бригаде по модной тогда проверке работы одного из крупных уральских предприятий. Проверка шла по обычной схеме: изыскать быстро что-нибудь лежащее на поверхности. Хорошее – похвалить и одобрить; плохое – призвать устранить.
Помню, как ответственному товарищу – руководителю бригады – сильно хотелось от представителей завода услышать о каком-либо почине. Таком, чтоб достаточно эффектно вписывался в рекомендации бригады. Почина такого не было. Однако направление задано, и разговор пошел в формальном русле произнесения далеких от насущных проблем общих фраз. Я не выдержал и, убежденный в том, что наши беды – их беды, поднял ряд вопросов, требующих действительно решения и помощи со стороны партийных органов. Директор завода также завелся и поддержал меня самым активнейшим образом. Но… Устранение нами отмеченного требовало серьезных затрат времени, подготовки взвешенных, от имени Обкома, обращений в центр, так сказать, приложения головы и ног. Оно вступало в противоречие с общепринятыми канонами проведения подобных мероприятий. Мы оказались «белыми воронами».
В решении бригады записали многочисленные: отметить, обратить внимание, устранить, рекомендовать. Все встало на свои места. Комиссионерам – легко и просто. Заводу – никакой помощи. Польза, как обычно, косвенная. С кем-то из хороших людей познакомился. Что-то увидел интересного в чисто профессиональном плане. В части отдельных проблем лишний раз утвердился в правильности своих оценок.
Так не принято – серьезнейший тормоз тех лет в принятии деловых решений. С другой стороны, обилие общих неизвестно кем и как открытых лозунгов, направлений и мероприятий из-за требований неукоснительного их исполнения не позволяло на местах уже и по времени проводить собственные инициативы, даже если их можно было реализовать, не вступая в противоречие с системой.
Попытки декларировать сверху методы и способы решения любых задач, в том числе и задач по созданию техники в виде систем управления, подготовки кадров, бальных оценок труда, прочих нелепостей явились очередным вкладом в развал социализма. Будучи обобщенными, они не учитывали местных особенностей, ограничивали инициативу исполнителей и потому заканчивались их формальным внедрением. Системы такие существовали сами по себе вне конкретного воздействия на реальный процесс.
Это была пустая трата времени, ибо задача состоит не в том, чтобы системно на основе придуманных статичных правил
