А. Чернавский - Заря над бухтой

В коллективе трубопроводчиков, конечно, есть и другие мастера высокой квалификации. Но, пожалуй, лишь один Боев может делать детали для всех марок судов. Причем, с любым заданием справляется быстро, легко, с безупречной точностью. Я видел, как работал Анатолий на своем ИЖе. Энергичный, подвижный, он уверенно, не суетясь, заставлял его послушно выполнять заданную операцию. Правда, Боеву не раз приходилось на ходу утирать пот рукавом темной спецовки, но это его ничуть не огорчало. Он был увлечен работой, будто находился во власти той музыки, которая делает человека счастливым. Глядя на его движения, я видел, как оживал металл, согретый его руками.

В цехе, пожалуй, сейчас нет другого рабочего, равного по мастерству Боеву. Но он не кичится этим. Ведет себя скромно и просто. Он ходит среди станков, как свой человек. И если у кого что-то не клеится, поможет, покажет. И его всегда охотно слушают. Недалеко от Анатолия работает в цехе Юрий Мороз. Он тоже токарь. Еще недавно Юра числился в учениках Боева, теперь сам выполняет сложные заказы. Конечно, до мастерства Анатолия ему, может, еще далеко, но перенял он от учителя основное: смекалку, упорство, настойчивость. А это уже немало.

Жизнь у Анатолия течет ровно, без зигзагов. И работа тоже. Из прожитого чего-то яркого или особенного не припоминает. Разве что прошлогоднюю первомайскую демонстрацию.

Смотрю, впереди нашей заводской колонны машина с красным аншлагом движется. Читаю: «Есть пятилетка!

Щербаков, Боев, Коротков». За три с небольшим года я выполнил свой личный пятилетний план.

Верно ведь говорят: свое доброе имя человек зарабатывает всю жизнь. И оно, приобретенное такой высокой ценой, дорого и свято не только ему, но и людям. Не бойким словом, а красивым трудом завоевал Анатолий Боев уважение товарищей по верфи.

Я узнал ее сразу, хотя раньше никогда не видел. Узнал по рассказам. Пояснили так: есть на втором этаже заводоуправления небольшой кабинетик. Как войдете, гляньте налево, увидите там невысокую женщину. Это и есть Майя Георгиевна, наш начальник юрбюро.

Так я и сделал. Зашел.

— Ко мне? — спрашивает.

— Да, к вам.

— Присядьте, пожалуйста. А сама продолжает:

— Ну, что ж, товарищ Плохотнюк. Премии вас лишили незаслуженно. Я подсказала администрации.

— Спасибо, Майя Георгиевна. А то обидно как-то…

— А у вас что?

— Я по вопросу моего увольнения. Вчера заходил сюда.

— А, помню, помню. Идите, Рязанов, и работайте. Закон не дает право уволить вас.

Пока дожидался очереди, Швец еще двух клиентов проконсультировала. А когда я оказался перед ней на стуле, резко зазвонил телефон. Мужской бас спросил:

— Не забыли, Майя Георгиевна?

— Нет-нет, в транспортном в семнадцать тридцать товарищеский суд. А завтра в девять консультация у корпусников. Так?

— Все верно, — слышится в трубке. — А во вторник в кузнечном ваша лекция. В перерыве ждут.

Наконец в кабинете воцаряется тишина. Оставшись вдвоем, говорю ей:

— Хлопотливая ж у вас должность, Майя Георгиевна, Юрист ведь всегда у острия конфликта. Обиды, тяжбы…

— Это точно, — соглашается собеседница. — Хлопотливая, и скажу так: очень тут точной надо быть. Человеку ответ сполна дай. А к тяжбам и конфликтам у меня одна мерка — мерка закона. Хочет там кто или не хочет…

— И много-то этих тяжб бывает?

— Раньше — да, сейчас — немного. К примеру, за четырнадцать последних лет на заводе не, было ни одного конфликта по части увольнения. И споры возникают лишь по случаю. Раньше их пятьдесят-шестьдесят в год рассматривалось, теперь — два-три. При том, знаете, большая тяжба ведь из мелочи часто вырастает. Иногда один совет, ссылка на закон, смотришь — все уладилось.

Тут наш диалог снова прерывают. Входит приземистый паренек с озабоченным лицом. Жалуется.

— Майя Георгиевна, экзамен на носу, ехать надо, а начальник не отпускает. План, говорит, горит, а людей мало. Не положено ж так?

— Не положено, Орлов, — и, набрав номер телефона, сказала в трубку:

— С планом там как хотите решайте, а парня на учебу отпустите. Закон же знаете…

Абонент недовольно что-то стал объяснять, доказывать, а потом согласился:

— Хорошо. Чего он там по юристам ходит, сами и разобрались бы.

Парень ушел, а Швец продолжала:

— Знаете, народ сегодня юридически грамотный пошел, не то, что в те годы. На верфи я пятнадцать лет юрисконсультом. Помню, прихожу в первый раз на работу, а за дверью десятка полтора рабочих. А сейчас всего несколько человек, да и то в основном по сложным делам приходят. Знаете, почему так? На мой взгляд, эффективней стала юридическая пропаганда. К примеру, создали мы на заводе специальную консультацию, кстати, с шестьдесят третьего года работает. Специалисты сюда вошли, милиция, нотариус, работники прокуратуры. Пошли к рабочим в цеха, на участки. И лекции, и беседы, и вечера вопросов и ответов, викторины, в общем, весь юридический арсенал стали использовать…

Снова звонит телефон. Выслушав абонента, начальник бюро закивала головой:

— Да-да, помню. В среду, в девятнадцать. А как же, непременно буду.

— И минуты спокойной нет. При народном университете правовой факультет недавно открыли, лекцию готовить надо. А когда? Ну, ничего, ночь в резерве…

…Швец приехала на завод из Ленинграда, где после университета работала в прокуратуре. Ее предшественница вынула из ящика тоненькую папку и сказала: «Вот, знакомьтесь». В ней оказалось несколько арбитражных дел и кое-какие бумаги. Откровенно удивилась: «И это все?» Та пожала плечами: «А зачем больше?» Она горестно улыбнулась. Знала, нелегко было ее предшественнице. В тот период, что скрывать, юриста чуть ли не обузой для хозяйственника считали: какой уж там авторитет. И ей утверждать престиж правового советчика тоже было нелегко. До сих пор помнит свою первую «осечку». Одна организация поставила судоверфи некачественный товар. Принять его отказались. Возник спор. В арбитраж Швец шла с полной уверенностью, что дело выиграет. А вышло так, что проиграла. Один «пунктик» в акт не вписали, и все рассыпалось. Памятуя о том первом горьком уроке, она с лихвой потом компенсировала эти потери. Постепенно тоненькая папка, принятая по приезду, стала разбухать. В ее делопроизводстве появилась специальная картотека — иски завода, иски к заводу, незаконченные дела. Пошла на убыль дебиторская задолженность, а штрафы, которые раньше верфь платила безропотно, — тоже. Словом, заводская юридическая служба потихоньку налаживалась и крепла. Накапливался опыт и самой Майи Георгиевны. Она даже решила взяться теперь за дело, которое, по мнению многих ее коллег, считалось бесперспективным. Впервые в практике предприятий и организаций Камчатки Швец рискнула предъявить штрафные санкции генподрядчику — Петропавловскому домостроительному комбинату. К такому шагу были все основания. Многие объекты, которые возводились этой организацией, имели массу недостатков, сдавались с низким качеством. Просьбы, претензии строителями всерьез не воспринимались. Работники юрбюро все это детально проанализировали, составили квалифицированное претенциозное письмо. Арбитр, глядя в сторону строителей, пожал плечами: «Возражать-то вам не имеет смысла».

Были, конечно, и другие дела. Я взял у Майи Георгиевны счеты и тут же решил прикинуть, чему равна сумма, ну, скажем, годового выигрыша. Подсчитал и удивился: в 1974 году экономический эффект составил 254 тысячи рублен. За счет чего же набежала такая солидная сумма? Тут следовало бы назвать несколько источников: штрафные санкции к недобросовестным поставщикам, за нарушение судовладельцами графика ремонта судов, за счет возмещения недостач материально-товарных ценностей и погашения дебиторской задолженности.

Юрбюро внимательно следит и за тем, как исполняются заключенные договоры верфи с другими организациями. Например, год назад предприятия «Энергосбыта» все время нарушали договорные соглашения на отпуск заводу тепловой энергии и часто завышали на нее цену. Швец своевременно собрала весь спорный материал и через арбитраж взыскала в пользу СРВ 135 тысяч рублей.

Но это, так сказать, чисто материальная сторона работы юрбюро. А как сосчитать то благо, которое дает оно коллективу, пропагандируя и разъясняя наше советское законодательство? Пожалуй, с активностью Швец мало кто сравнится. Цех, клуб, участок, отдел, красный уголок, газета, радио — вот места ее интересных бесед и лекций. Функции юрисконсульта она понимает в самом широком смысле. Да, защищать законные интересы родного предприятия — первейший ее долг. Но она не просто правовой советчик, она юрист. Стало быть — слуга закона во всех случаях жизни, без исключения. В больших и малых.

Было, скажем, так. В служебных помещениях и в цехах стали пропадать материальные ценности. Пошли всякие догадки, разговоры. Майя Георгиевна на одном совещании сказала: «Займусь-ка я этим делом вплотную». Кто-то иронически улыбнулся: «Ну, вот, юристу еще и в рейдах участвовать». Ответила так: «А что, разве престиж от этого пострадает?» Ясно, не пострадал, а дело доброе сделано. Лично разобралась в причинах, анализ их провела, затем внезапные проверки организовала. Лазеек для расхитителей оказалось немало, но они были своевременно закрыты. «Законность и справедливость, — не раз повторяла Швец, — должны торжествовать всегда и во всем. В этом я вижу свое призвание».