Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №3 (2003)
Предприняв эту “пиаровскую” акцию за границей и получив в результате определенные политические дивиденды, кремлевские лидеры сочли за благо для себя больше не касаться обоюдоострых обстоятельств, предшествовавших кончине диктатора, а после смещения Н. С. Хрущева, этого живого кладезя исторических фактов и анекдотов, вообще табуировали темные страницы сталинского прошлого. Однако это не только не загасило интереса к тому, что в интеллигентских кругах стали называть “сталинщиной”, скорей наоборот: официальная полуправда о недавних преступлениях режима (по сути — их сокрытие) только стимулировала это общественное любопытство — запретный плод сладок! Притом отсутствие доступа к достоверной исторической информации компенсировалось все более разраставшимся мифотворчеством. Вот почему народная молва неустанно творила миф о еврейской депортации, наделяя его все новыми деталями и подробностями, причем зачастую противоречившими друг другу. В конце концов слухи, достигнув критической массы, стали, по закону диалектики, обретать новое качество, превращаясь задним числом как бы в ретроспективную реальность. Заработал механизм “отмывания” мифа — его включение в анналы прошлого на правах исторической правды.
Одну из первых попыток такого рода предпринял известный американский журналист еврейского происхождения, зять Шолом-Алейхема Бенцион Гольдберг, который в прошлом неоднократно бывал в СССР и так или иначе использовался американскими и советскими спецслужбами. В 1961 г. он издал книгу по “еврейскому вопросу” в СССР, преподнося депортацию уже не как эпизод верхушечной политической игры постсталинского руководства, а как важный сам по себе факт реальной угрозы геноцида советских евреев. Научное, так сказать, обоснование этого тезиса взял на себя израильский историк Й. Гильбоа, опубликовавший в 1971 г. монографию, в которой период гонений на советское еврейство обозначался эмоциональной парадигмой “черные годы”, востребованной сразу же западной советологией. В том же году в Нью-Йорке вышла в свет книга “К суду истории. Генезис и последствия сталинизма”, в которой ее автор, правозащитник Р. А. Медведев, аналогичным образом интерпретировал слухи о депортации. К ним за неимением других источников он отнесся с определенным доверием, включив в виде реальных планов Сталина в подготовленный предварительно для самиздатского журнала “Евреи в СССР” очерк об антиеврейских репрессиях советских властей. Затем миф о депортации обрел “историческую прописку” и на страницах парижского издания “Архипелага ГУЛАГ” А. И. Солженицына, который, правда, изложил его только в примечании и с оговорками:
“В последние годы жизни Сталина определенно стал намечаться и поток евреев... Для того было затеяно и дело врачей. Кажется, он собирался устроить большое еврейское избиение. ...По московским слухам, замысел Сталина был такой: в начале марта “врачей-убийц” должны были на Красной площади повесить. Всколыхнутые патриоты (под руководством инструкторов) должны были кинуться в еврейский погром. И тогда правительство, великодушно спасая евреев от народного гнева, в ту же ночь выселяло их на Дальний Восток и в Сибирь (где бараки уже готовились)”.
Но с годами скептицизм Солженицына в отношении “московских слухов”, видимо, усилился. Во всяком случае, в вышедшем в 1991 г. издании “Архипелага ГУЛАГ” их описания уже не было*13.
Обозначилась явная тенденция: чем интенсивней проходил в СССР процесс идейно-политического брожения и сильнее накалялись там страсти вокруг еврейской эмиграции, тем активнее эксплуатировалась в политических целях тема депортации. В первую очередь эта легенда оказалась замкнута на массовый выезд евреев из СССР в 1970—1980 гг., когда наверх шли от них и такие письма:
“Почему увеличился, особенно за 1978 г., выезд из СССР лиц еврейской национальности? Мы, люди среднего возраста (38—45 лет), очень обеспокоены этим явлением... Страшно, когда покидают пределы страны близкие родственники, товарищи, с которыми вместе росли, учились, работали... Стали упорно распространяться слухи о том, что с 1980 г. будет запрещен выезд из СССР, что готовится массовое переселение всех оставшихся евреев в автономную республику (Еврейскую автономную область. — Авт. ). Эти слухи будоражат людей, порождают неустойчивость. Кто распространяет эти слухи? Да и как реагируют на предприятиях и в организациях, когда становится известно о чьем-либо очередном выезде: начинаются публичные выступления, которые сводятся к одному — выслать немедленно всех евреев до одного” 14.
Миф о депортации стал играть роль устрашающего идеологического жупела. Налицо была его очевидная политическая ангажированность, в чем, собственно, и кроется разгадка того, что он даже и в наше время скорее жив, чем мертв.
Деформирующее влияние политического мифотворчества ощутила на себе и историческая наука. И все же серьезные западные ученые в большинстве своем с честью выдержали этот натиск, отнесясь к мифу о депортации весьма сдержанно, как к предположению или не подкрепленной фактами гипотезе. Более того, в сборниках научных статей “Книга о русском еврействе. 1917—1967” (Нью-Йорк: Союз русских евреев, 1968) и “Евреи в Советской России. 1917—1967” (Тель-Авив: Библиотека “Алия”, 1975) о подготовке выселения советских евреев вообще ничего не говорилось. Только как слух она фигурирует в основных научных трудах 1980-х гг.: в книгах авторитетных американских и израильских специалистов по истории советского еврейства Н. Левина и Ц. Гительмана, Я. Рои** и Б. Пинкуса, хотя последний, как кажется, был склонен доверять этим слухам15.
И только в 1990-е интеллектуальная элита и ученый мир Запада дрогнули под напором мифа. Именно в те годы он стал включаться в более или менее серьезные научно-популярные и даже сугубо научные издания как уже нечто само собой разумеющееся, когда-то и кем-то полностью доказанное. Подобный настрой был задан книгой американо-израильского журналиста и писателя Л. Рапопорта, который, целиком ориентируясь на созданный в духе политического триллера памфлет А. В. Антонова-Овсеенко “Портрет тирана” (впервые вышел на Западе еще в 1980 г.), уже без обиняков утверждал, что Сталин избрал депортацию в качестве советского способа решения еврейского вопроса. Доказательством тому должен был послужить собственноручно сработанный (“научно реконструированный”) автором вариант письма еврейской общественности к советскому руководству с просьбой оградить евреев от справедливого гнева русского народа путем массового переселения их в безлюдные районы Дальнего Востока. То есть предлагалась модель текста, который якобы в свое время был составлен в недрах ЦК КПСС для пропагандистского обоснования грядущей депортации. В качестве исходных данных “реконструкции” были упомянуты “различные источники”, при том что ссылка давалась только на мемуары Эренбурга “Люди, годы, жизнь”, в которых, как известно, депортация никоим образом не упоминается. Несмотря на это, известный американский ученый Д. Рубенстайн в изданной им биографии Эренбурга в значительной мере солидаризировался с позицией Л. Рапопорта. То же самое можно сказать и об израильском ученом М. Альтшулере. Под напором апологетов мифа не устояла даже солидная энциклопедия “Britannica”. В те годы содержание легенды, прежде глухое, неясное и лапидарное, расцветилось пространными описаниями различных холодящих кровь подробностей и деталей. Особенно преуспели в этом те, кто сочинял и редактировал статью “Советский Союз” в “Краткой еврейской энциклопедии”16.
Чтобы разобраться в механизме столь чудесного привития мифа к древу чистой науки, необходимо мысленно перенестись в Советский Союз конца 1980-х. Именно тогда, на излете горбачевской перестройки, советские ученые-историки впервые осмелились открыто заговорить об угрозах, гипотетических и реальных, тревоживших евреев в последние месяцы жизни Сталина. Однако высказаться более или менее определенно, готовил ли он депортацию евреев, они не могли, поскольку архивные источники, необходимые для научного изучения этой проблемы, были пока недоступны. Впрочем, в те годы это мало смущало литераторов-публицистов, которые на волне стремительно усиливавшегося общественного ажиотажа вокруг так называемых тайн Кремля принялись заполнять на свой манер “белые пятна” прошлого. В основном на этой ниве подвизались или пострадавшие в свое время от сталинских репрессий, то есть те, от кого, за редким исключением, трудно ожидать объективных и бесстрастных исследований (и это была не вина их, а беда), или циничные конъюнктурщики, которые спешили прославиться и сорвать куш на ставших вдруг очень модными разоблачениях преступлений сталинизма. Из подспудно бытовавших в интеллигентской среде застарелых слухов, коим гласность позволила, преодолев тесные рамки нонконформистского устного междусобойчика и подпольного самиздата, широким потоком хлынуть на страницы многомиллионных печатных изданий, они принялись “творить историю” чуть было не состоявшегося геноцида советских евреев.
