Алексей Сахнин - Болотная революция
Так родилась идея акции «Большой белый круг». По существу это был флешмоб. 26 февраля, за неделю до выборов несколько тысяч москвичей без лозунгов и транспорантов выстроились в живую цепь внутри Садового кольца. Из всей символики у них были лишь белые ленты, футболки (поверх пальто) и значки. Логика акции была в том, чтобы еще раз продемонстрировать, что недовольных много и они хотят, чтобы их услышали. Неизвестно, стало ли это для кого-то дополнительным аргументом в какой-то дискуссии. Других крупных акций в феврале, несмотря на приближение дня выборов, не было. Протестное движение переживало затишье. Оргкомитет не принял стратегии нарастающего давления на власть.
Хотя то, что в верхах российского общества это движение вызывало самые серьезные дискуссии, сомневаться не приходилось. Во всяком случае, в ход шли самые разные инструменты обратного воздействия на общество и оппозицию: от кнута до пряника.
На каждый митинг оппозиции, начиная с 24 декабря 2011 г., власть отвечала контр-митингом. 24 декабря небольшой (от 1,5 до 5 тысяч по разным оценкам) митинг противников «оранжевого сценария» прошел на Воробьевых горах. Организовало его движение Сергея Кургиняна «Суть времени» и его союзники. К 4 февраля это направление внутренней политики, видимо, было признано правильным, и кургиняновцы были усилены за счет административного ресурса. В организованном на Поклонной горе грандиозном митинге приняли участие по официальным данным около 138 тысяч человек (оппозиционные СМИ оценивали скромнее: 80-100 тысяч). Без сомнения, среди митингующих были активисты. Большинство из них, вероятно, были все-таки люди, мобилизованные начальством. В одном из репортажей с митинга пересказывается следующий замечательный эпизод:
«В троллейбусе, где было хотя бы не холодно, люди активно делились впечатлениями. Сдержанно, почти без ругани, но в совершенно однозначном ключе.
— Как бараны ходим. И зачем ходим? ОНИ-то свою власть, свое имущество защищают, а мы зачем ходим?
— Ну прийти-то велели, попробуй не приди, а голосовать-то можно и не за НИХ!
— А ведь и голосуем за НИХ! Всю жизнь голосуем за НИХ! Потому у нас все ТАК и происходит!
— А власти-то при чем, ведь это же не они организовали, мы ведь сами пришли, — робко вставила низенькая, совсем бедно одетая старушка и сделала это совершенно зря, поскольку на нее, такую же униженную, замерзшую и усталую, обрушилось раздражение троллейбуса „сторонников В. В. Путина“.
— А зачем вы, женщина, провоцируете! Вас кто вообще просит провоцировать!
— Да она специально подосланная, чтоб говорить, будто бы все добровольно вышли!
— Как вам не стыдно! Вы же знаете, что врете! Нашли где и кому врать!
— Я просто хотела…
— Хватит, женщина, хватит! Вы всех только раздражаете. Идите лучше пешком, если вы хотите и дальше всех тутраздражатъ» [88]
Повторился «путинг» (как называли проправительственные митинги журналисты) и 23 февраля в Лужниках. На этот раз туда даже пришел сам кандидат в президенты Владимир Путин и почитал стихи. «Умремте ж под Москвой, как наши деды умирали», — призвал он.
Во второй половине февраля выяснилось, что у власти есть и более изощренное средство для взаимодействия с оппозицией. Представителей 10 незарегистрированных партий пригласили в Кремль на встречу с (пока еще) президентом Медведевым. Встреча прошла 23 февраля, в один день с «путингом», составив ему информационную конкуренцию. До этого подобных прецедентов не было.
Во встрече участвовали Константин Бабкин, Сергей Бабурин, Борис Немцов, Владимир Рыжков, Геннадий Селезнев, Сергей Удальцов и другие. К протестному движению какое-то отношение имели лишь Немцов, Рыжков, Удальцов и отчасти Бабурин. Собственно активистские движения представлял в полной мере один Удальцов, отчасти еще и Немцов (за спиной которого все-таки стояла «Солидарность»). Остальные были нужны, видимо, для соблюдения «политеса».
Оппозиционеры излагали все еще президенту разные политические предложения, напоминали требования митингов. Удальцов даже предложил Медведеву продлить свои собственные полномочия, отсрочив выборы вплоть до момента, когда удастся их провести честно, с равным доступом для всех желающих. Президент давал общие ответы, обещал подумать над рядом идей, заверял, что анонсированные им в декабре реформы будут приняты еще до конца его полномочий. Хотя конкретных результатов не было, но было решено создать рабочую группу для обсуждения самых болезненных вопросов во главе с новым заместителем главы кремлевской администрации Вячеславом Володиным, и оппозиционеры испытывали некоторое воодушевление. «Без прорывов и никакой конкретики, но все же лучше, чем ничего, и даже полезно», — резюмировали они свои выводы перед журналистами[89].
2 апреля состоялась еще одна подобная встреча (с другим кругом участников) и несколько заседаний рабочей группы. Но конкретных результатов так и не было получено.
Эксперты разошлись в оценках этого сенсационного мероприятия, которое еще недавно было даже невозможно себе представить. Одни расценивали его, как согласие власти на реальный компромисс и расширение тем для политического диалога. Другие — как «политическую клоунаду», призванную успокоить и умиротворить протестующих накануне президентских выборов.
Многие наблюдатели писали, что эти встречи Медведева с представителями протестного движения и есть те переговоры, о которых столько говорилось, начиная с декабря. На самом деле, это было не так.
Еще в конце января Алексей Кудрин рассказал прессе об итогах очередного раунда своих переговоров с Путиным и о причинах провала его предложения о переговорах власти и оппозиции. Путин, по словам его друга, по-прежнему не видит субъекта переговоров. «Понимаете, есть большое недоверие к той группе, которая пытается себя предстать выражателями интересов митингующих», — объяснил Кудрин[90]. Вместе с тем влиятельный политик заверил, что верит в способность будущего президента выиграть выборы честно и после них проводить новый курс, превратившись в проект «Путин 2:0»[91]. После этого, вплоть до мартовских выборов, Кудрин громких заявлений не делал. А в марте он сообщил, что создает свой фонд для поддержки либеральных законодательных и институциональных реформ, который будет сотрудничать с Михаилом Прохоровым и его партией[92]. Участие в протестном движении у Кудрина сменилось на работу внутри элиты и лоббистские проекты.
В начале февраля президент Медведев прокомментировал усилия Кудрина стать посредникам в диалоге власти и оппозиции. «Образ непримиримого борца за либеральные ценности, мне кажется, не вполне соответствует тому, что было, — сказал Медведев. — Сейчас возник некий миф, который довольно активно поддерживается самим Кудриным, что он был каким-то оппозиционером, который сидел внутри правительства на протяжении 12 лет, с ним там не считались, а он всячески продвигал правые ценности, либеральные ценности, был оплотом стабильного макроэкономического состояния». Президент напомнил, что Кудрин «несет полную ответственность за все, что происходило в стране наряду с другими членами правительства» [93].
Итак, Алексей Кудрин вел переговоры с Владимиром Путиным. В ходе этих переговоров, Путин так или иначе убедил своего визави в том, что он а) может «честно» (что бы это ни значило) выиграть выборы; б) изменить после этого курс внутренней политики в соответствии с неким возникшим между ними общим пониманием; в) что формат публичных переговоров с лидерами уличных протестов не нужен, ибо «группа выражателей» не заслуживает доверия. После этого Медведев критикует Кудрина как лже-оппозиционера и сомневается в его моральном праве быть посредником между властью и протестным движением. И, наконец, сам президент организует несколько публичных встреч с оппозиционными деятелями (т. е. именно тот формат, от которого Путин в ходе переговоров с Кудриным, в конце концов, устранился).
Возникает впечатление, что между Путиным и Кудриным (или теми силами, которые за ним стояли — «элитной фрондой») были достигнуты некие неформальные договоренности. Президент Медведев был этим недоволен (ведь элитная фронда — это в прошлом его основная референтная аудитория, т. е. Кудрин занимал именно его функциональную нишу во внутренней политике) и пытался симулировать аналогичный переговорный процесс с участием публичных лидеров протестного движения.
Как бы то ни было, перед президентскими выборами, как это ни парадоксально, случилось некоторое затишье на фронтах уличных выступлений. А часть политиков и представителей элиты, участвовавших в митингах до этого, переориентировались на участие в переговорах с властью и заметно снизили интенсивность своей работы в активистской среде.
