Газета Завтра - Газета Завтра 786 (50 2008)
Подобная суб-жанровая литература просто необходима современному человеку, беспамятному и инертному. Указывающая, что их страдания замечены. Это не утешительные слова, как подчёркивает сам Оруэлл, кажущиеся лицемерными и лживыми. Это слова, призывающие к готовности принять испытание. Каждое десятилетие. Каждый год.
Быть готовым к угрозе оказаться лишним. Быть готовым к предельному отчаянию.
Ольга Орлова СНЫ О ПАЛЛАДИО
В Музее архитектуры имени Щусева случился пожар. Несколько сот свечей пылали на внушительном сооружении торта в виде известной любому архитектору вилле Ротонда. Так московские зодчие отметили 500-летие со дня рождения Андреа Палладио.
Классик Ренессанса, он переформатировал ордерный язык античности, сделав его гибким и универсальным. Его перепев девяти томов Витруя уложился в знаменитые "Четыре книги об архитектуре". В них мало текста и много картинок. Архитекторы всегда были падкими на это обстоятельство. Вот уже более 400 лет Палладио верноподданнически следуют. Не только развивают придуманный им тип загородной виллы, названный в честь изобретателя "палладианским", но и реализуют его несостоявшиеся проекты. Так, нарисованный Палладио для Венеции мост Риальто 200 лет спустя построили у нас в Царском Селе. Что сделал Палладио? Архитекторы говорят: "Сформировал канон". И тут же себя одергивают: "Но не было в его времена и более отвязного экспериментатора по отношению к античному канону". Юбиляр, несмотря на свой почтенный возраст и несомненные заслуги, имеет сторонников и противников.
"Значение Палладио для современной архитектуры колоссальное", - говорит сдержанный модернист Владимир Плоткин. "Абсолютно никакого, - возражает руководящий партнер известного своими эксцентричными постройками бюро "Арт-бля" Андрей Савин. - Современный выпускник МАрхИ не отличит ионическую капитель от коринфской, и правильно сделает!" "Мы все вышли из Палладио, как из гоголевской "Шинели", - Алексей Кононенко из "Обледенения архитекторов" кладет правую руку на том итальянца, неизменно лежащий у него на столе. "Только не я!" - тут же протестует его соавтор Илья Вознесенский. "Вопрос об актуальности Палладио равен вопросу об актуальности египетских пирамид. Это мировой культурный феномен и его ценность уже не зависит от колебаний модных индексов", - утверждает идеолог "бумажной" архитектуры Юрий Аввакумов. "Палладио - улыбка истории. Хорош для своего исторического момента. А сейчас его уже просто нет. Можно считать, что приснился", - смеется архитектор бюро "Проект Меганом", основатель портала cih.ru Семен Расторгуев.
Куратор экспозиции архитектор Кирилл Асс предложил ведущим московским архитекторам ответить на вопрос: "Что такое Палладио для них?" Юрий Аввакумов ошеломил, выставив фото одной из самых странных построек мастера Палаццо Порто-Бреганце в Виченце с подписью: "Эти окна смотрят на нас 500 лет, ты в них заглядываешь на 5 минут". Щелчок по носу современному человеку! Не только надолго останавливаешься здесь во время просмотра экспозиции, но и чувствуешь действие этой вакцинации уже после: на улице, в других городах. С рефлексией Аввакумова перекликается проект профессора МАрхИ Евгения Асса "Моя Виченца" - коллаж палладианства в радиусе 200 метров от дома профессора на Патриарших прудах. Тут же - актуализация династических линий в отечественной архитектуре: на фото жилой дом Министерства обороны СССР, построенный по проекту его отца - Виктора Асса, в свою очередь сам Евгений Асс - отец куратора экспозиции Кирилла. Преемственность поколений и культур. Всё с точностью до наоборот в работе Александра Ермолаева. Ее окрестили Анти-Палладио. Архангельская кривоватая изба с вызовом: "Почему я не чту Палладио". Потому что лишил зодчих архаической наивности, непричесанной мощи примитива. Это все фотопроекты экспозиции.
Из рисованных пленяет, разумеется, этюд известного "бумажного", ныне практикующего архитектора Александра Бродского. Ясная затягивающая перспектива, в конце - палладианский домик. К нему дорога, обрамленная кипарисами, внезапно отражающимися в ней. Если вы еще не научились ходить по воде, придется плыть. У архитектора Юрия Григоряна - вариация уже известного его проекта "Дом у моря". Куб белой кладки, странный с точки зрения функциональности слишком вытянутый и низкий пандус, венчаемый статуей. В первом эскизе этой работы, опубликованном в журнале INTERNI, здесь явно сидел йог, теперь не то стоит девушка в накидке, не то - в отблесках белого света - снеговик.Что-то здесь есть от рисунков Антуана Сент-Экзюпери. Только вместо аморфности удава, который проглотил слона, архитектурная выверенность, геометричность. Особняком - работа группы "Обледенение архитекторов" - длинная льняная дорожка со старорусским узором по краям, а в центре - вышитый ордер. "Об утолщении и утонении колонн" работа называется. Недавно, будучи в доме отдыха архитекторов в Суханово, архитекторы, стоя у палладианской беседки, заспорили с какой-то девушкой, есть у нее энтазис (утолщение) или нет энтазиса. Первоначально речь, вероятно, шла о колоннах сооружения, но под конец беседы девушка выкрикивала: "У меня есть энтазис!" Может быть, на эту тему и родился такой трогательный женский по исполнению проект.
Кстати, своей данью Палладио "Обледенение архитекторов" считает Дом-Яйцо на углу улиц Машкова и Чаплыгина. "Гротеск, китч и абсурд", - комментируют сами авторы. "Не знаю ничего более далекого от принципов Палладио", - заявляю им. "Времена перевернулись", - поясняет Алексей Кононенко. А Илья Вознесенский зачитывает строки из репринтного потрепанного тома, где искушенный ренесcансный прагматик призывает избегать "неумелых вольностей, варварских вычур и неумеренных трат". "А сейчас, как и в 90-е, когда Яйцо проектировалось, классическое сооружение - воплощение этих трех "нельзя", - резюмирует Илья. "А у нас все заказчики хотят колонны!" - снова поясняет Алексей. Также пропалладианским считает свой недавно построенный дом в Брюсовом переулке архитектор Алексей Бавыкин. И не только потому, что на фасаде тополиная имитация ордера - ветвящиеся стволы-колонны. Это радостное, простое по композиции, обдуманно вставленное в город здание. "Палладио вносит свечу ясности в современный мир агрессивного силуэта и мусора, - отмечает Бавыкин. - Он - основатель человеколюбивого направления в архитектуре. Последователь Палладио - не обязательно неоклассик. Можно ведь и из арок и колонн пугающий чудовищный дом нагородить". Куратор экспозиции Кирилл Асс также убежден: "Влияние Палладио надо искать не только и (не столько!) в архитектуре, следующей его канону, но в той, которая, казалось бы, бесконечно далека от классицизма". "Мы развиваем его идеи, и не подозревая о том", - говорит последовательный модернист Владимир Плоткин.
Архитекторы уверены - сегодня созрел момент для появления нового Палладио. "Современная архитектура легко воспроизводима: из элементов, особо полюбившихся ее эстеблишменту, впору создавать свой канон", - полагает Владимир Плоткин. И где, как не в России такой систематизатор сегодня нужен больше всего: неразвитая конкурсная практика, пристрастность власти, вкусовой экстремизм заказчиков, не всегда умеренное экспериментаторство архитекторов. "У нас был коллективный Палладио", - смеется Николай Лызлов, ссылаясь на расцвет конструктивизма начала прошлого века. Кстати, неизвестно, узнал бы мир Андреа ди Пьетро (Палладио - псевдоним), не случись в XVI столетии в Венеции экономического кризиса. А виновата - все та же Америка, веком ранее открытая Христофором Колумбом и перекроившая тогда торговую карту мира. А наши авангардисты не Октябрем ли рождены? Может быть, и сейчас кризис подсобит?
Елена Антонова БАЛЕТ-ПРИТЧА
"Сила музыки в том, что вся она строится из тончайших звуковых нюансов".
Сергей Курёхин, из интервью 1995 г.
Немного найдётся сюжетов, которым бы так повезло в искусстве, как евангельской "Притче о блудном сыне". Среди талантливых интерпретаций Притчи есть и балет, поставленный в 1929 году Георгием Баланчиным на музыку Сергея Прокофьева, где заглавную роль станцевал Сергей Лифарь. Волею судеб "Блудный сын" оказался последним замыслом знаменитого нашего антрепренера Сергея Дягилева, последней постановкой его труппы в последнем, 22 "Русском сезоне" в Париже: через два месяца после премьеры организатор "Сезонов" внезапно умер.
В балете, как в любом театрализованном музыкальном действе, главная роль отведена музыке. У Прокофьева все подчинено драме человека, ради сиюминутных прелестей вступившего на ложный путь, покинувшего дом и родных, долго блуждавшего, но нашедшего силы вернуться к себе самому. Композитор не форсирует эмоций. Их нюансировка для изобретателя резких созвучий, в свое время эпатировавших публику, скупа, даже строга. Музыка, отторгнув расхожие штампы жанра, раскрепостила танцовщиков, а с увеличением удельного веса пантомимы и пластики движений пришла возможность создания психологически более глубокого действа. Да и музыка лирических сцен стала провозвестницей чудных тем любви "Ромео и Джульетты". Так что "Блудный сын" Прокофьева далеко не исчерпал себя.
