Балтийская трагедия. Катастрофа - Игорь Львович Бунич
Как раз в тот момент, когда катер лейтенанта Панцырного, перегруженный полусотней спасённых с эскадренного миноносца «Артём», устремился на восток, катер Козихина снова стоял у борта погибающего эсминца «Калинин».
Чудовищные по силе взрывы, почти мгновенно уничтожившие эсминцы «Володарский» и «Артём», воздушной волной и гидравлическими ударами долбили и тяжело повреждённый «Калинин». Через новые пробоины и разошедшиеся швы вода, с грозным шипением вытесняя воздух, стала быстро заполнять все помещения корабля.
«Калинин» все глубже уходил носом в воду, поднимая корму и ложась на правый борт.
Теряющего сознание от контузии и боли в ноге адмирала Ралля передали на МО-211. Туда же перешли офицеры штаба минной обороны. После чего капитан 3-го ранга Стасов дал команду оставить корабль.
Матрос Дубровский выскочил на верхнюю палубу, уже понимая, что «Калинин» гибнет. Чёрная бездна воды, пенящаяся за бортом, ужаснула его и на какое-то мгновение турбинист в нерешительности остановился. Тем более, что к «Калинину» направлялся какой-то, как ему показалось, буксир.
Дубровский надеялся, что ему удастся перебраться на это судно. Оглушительный взрыв, как всегда сопровождаемый ослепительной вспышкой, мгновенно уничтоживший подходящее судно, ударной волной сбросил Дубровского в воду. Он забарахтался в воде, сбрасывая форменку, брюки и ботинки, а затем стал быстро отплывать от эсминца. Выросший на Волге матрос был отличным пловцом.
Оглянувшись, он увидел тёмный силуэт вставшей почти вертикально кормы «Калинина», быстро уходящей в воду.
Ни спасательного жилета, ни каких-либо других спасательных средств у Дубровского не было. Более того, плыть ему пришлось не в воде, а в густой и вонючей смеси мазута, солярки и бензина, настоенной на солёной волне. Резало глаза, тело корёжили постоянные судороги рвоты. Но Дубровский продолжал бороться за жизнь.
22:45
Яркая вспышка ослепила командира эскадренного миноносца «Славный» капитана 3-го ранга Осадчего и ударная волна, сбив офицера с ног, бросила его на настил мостика.
Исправив накануне повреждения, полученные от взрыва мины в правом параване, «Славный», потеряв из вида остальные корабли отряда прикрытия адмирала Пантелеева, шёл малым ходом в сгущающейся темноте.
В 22:30 радисты «Славного» приняли приказ адмирала Трибуца всем до рассвета встать на якорь.
Осадчего удивил этот приказ. Теория военно-морского искусства с первого курса училища вдалбливала в головы непреложную истину: нельзя останавливаться при форсировании минного поля.
Однако командующему всегда виднее, и Осадчий приказал встать на якорь. Снова была спущена шлюпка, поставленная перед носом эсминца для наблюдения за плывущими навстречу кораблю минами, а вдоль бортов несли бессменную вахту матросы и пассажиры-авиаторы, вооруженные длинными шестами и досками.
И в этот момент в левом параване эсминца взорвалась ещё одна мина.
«Славный» подбросило в воде и резко положило на правый борт. А затем нос стал стремительно уходить в воду.
Стоявшего у торпедного аппарата матроса Ракитянского сбросило за борт. Старшину 1-й статьи Шевченко сбило с ног, разбило голову о какой-то острый предмет, накрыло волной и понесло за борт. В последний момент старшине удалось схватиться за леер.
В котельном отделении разорвало цистерну с мазутом. Топливо хлынуло в помещение, подбираясь к топкам котлов. Вспыхнул пожар, который, к счастью, удалось потушить машинистам главстаршины Седихина.
Взрывом выбило все заглушки из полученной ранее пробоины в носовом артиллерийском погребе и помещение снова начало заливаться водой. Пришлось опять выгружать боезапас, на этот раз выкидывая его за борт.
Новый взрыв причинил много мелких подводных пробоин в труднодоступных местах трюма. Матросы вырубали стеллажи, отрывали целые листы внутренней обшивки, разыскивая эти пробоины в трюмах.
Боцман Колосов со своей командой заводил на обнаруженные пробоины пластыри.
Эсминец лишился хода и управления, беспомощно покачиваясь на якоре. Мимо эсминца продолжали плыть мины. Вооруженные шестами матросы уже уверенными движениями отводили их от борта, пропуская по цепочке за корму. С державшейся у форштевня шлюпки ночную темноту разорвали крики предупреждения о новых минах, идущих на «Славный».
Внезапно одна из мин, поднятая на гребень волны, обошла шлюпку
С полубака корабля мину заметили, когда она была уже совсем близко. Дали команду на шлюпку, но той было уже не перехватить идущую на эсминец рогатую смерть.
«Славный» стоял, струной натянув якорь-цепь, без хода и энергии беззащитной мишенью на пути мины. С полубака мина всем была отчётливо видна. Растопырив свои смертоносные рога, медленно переваливаясь с волны на волну, она неумолимо приближалась к форштевню эсминца. Матросы сгрудились на носу, выставив навстречу чёрному шару плотный частокол футштоков. Но с высокого полубака «Славного» мину было уже не достать.
В этот момент кто-то пронзительно закричал: «Крыса! На верхней палубе крыса!» Крыс было несколько. Выскочив откуда-то снизу, они одна за другой устремились в воду. Бывалые моряки знали, что это означает.
Ещё один плеск волны и страшные рога чёрного шара коснутся корабля. При общем оцепенении неожиданно прозвучала команда старшего лейтенанта Василия Сергеева, имя которого навечно осталось в истории корабля как имя его спасителя:
— Трави якорь-цепь!
Офицера осенила простая мысль: надо ослабить якорь-цепь и ветер вместе со встречным течением снесут корабль назад.
Звенья якорь-цепи загремели в клюзе и «Славный» попятился назад от наступавшего чёрного шара. Ещё звено и корабль снова подался назад. Чёрный шар какое-то время упорно следовал за отступающим «Славным», но вот, сбитый волной, пошёл в сторону, скользнул мимо форштевня и, подгоняемый мягкими ударами футштоков, прошёл вдоль правого борта эсминца и ушёл за корму.
На «Славном», переведя дух, продолжили спасательные работы.
22:55
Адмирал Пантелеев, всё ещё находясь на мостике подорванного лидера «Минск», прочёл доложенную ему радиограмму, переданную с крейсера «Киров» о приказе встать на якорь до рассвета.
«Минск» и так стоял на якоре, осев носом и с заметным креном на правый борт.
Поиск экипажа погибшего эсминца «Скорый» прекратился. Из воды, к всеобщему удивлению, удалось вытащить около ста человек. Почти всех приняли морские охотники и ушли, чтобы передать спасённых на транспорта.
На «Минске» в напряжённо-лихорадочном темпе шли восстановительные работы. Приводили в порядок машины, механизмы и рулевое управление. Никто не тешил себя иллюзиями: если за ночь не удастся устранить повреждения — лидер обречён. С рассветом его придётся самим затопить, чтобы не сделать корабль лёгкой добычей авиации противника.
Из темноты около «Минска» вынырнул морской охотник, с которого Пантелееву голосом доложили о гибели эсминцев арьергарда.
— Где адмирал Ралль? — поинтересовался Пантелеев.
— Ранен, снят с «Калинина» на катер, — последовал ответ.
Адмирал Пантелеев почувствовал, что смертельно устал. Страшно хотелось есть. Оставив на мостике капитана 2-го ранга Петунина, адмирал спустился в кают-компанию.
Войдя в кают-компанию, адмирал
