Итоги Итоги - Итоги № 5 (2013)
В те годы куда ни придешь, везде республиканские министры идут вперед, а ты, область, которая в разы сильнее этих республик, сидишь в очереди и ждешь, пока всех примут. Меня уже вот это задевало. Перед революцией у нас в России было около 80 губерний. И, кстати, губерния была Казанская, которую создал Петр I. Когда я был на Конституционном совещании в Москве, выступал официально, просил записать в Конституцию: кто мы такие. В Китае все китайцы. В Америке все американцы. В Германии все немцы. А мы кто? 147 национальностей — кто мы? Давайте напишем: россияне. Но республики выступили против.
Взял Конституцию РСФСР (действовал еще Основной закон 1978 года), собрал юристов и говорю: что тут, расскажите мне, что за отличия. Оказывается, республики имели полномочия выше, чем области. Почему бы Свердловской области не поднять свой статус до уровня республики? Но для этого область должна провести всенародный референдум. Мы разработали регламент, создали рабочую комиссию, написали конституцию, начали выступать по телевидению, на заводах.
Провели референдум с вопросом: согласны ли жители, чтобы статус Свердловской области был поднят до уровня республики? Больше 80 процентов проголосовали за. И есть решение. Я обращаю внимание, что не допустил ни одной ошибки, чтобы возвыситься как губернатор над кем-то. У нас в конституции не президент республики, а губернатор республики. Конституция принята, опубликована как полагается. Я снимаю с себя полномочия главы администрации, и объявляются свободные выборы губернатора. И тут Москва дрогнула. Оппозиция стала меня размазывать: Россель армию хочет, Россель деньги свои хочет, отделиться хочет. А в конституции Уральской республики прямо было написано: Уральская республика — это субъект Российской Федерации. Второй пункт, что все законы Российской Федерации стоят выше, чем законы Уральской республики. Никакой армии, ничего абсолютно!
С деньгами только клизма получилась. Один наш бизнесмен и политик, Баков Антон Алексеевич, втихаря от всех отпечатал уральские франки в Перми: защита колоссальная, деньги красивейшие. Напечатал, по-моему, миллиард франков, приходит ко мне и говорит: «Вот деньги». Я говорю: «Зачем, ты что, с ума сошел? Иди, ради бога, деньги в России должны быть одни!» Хотя инфляция была тысячная. И я, когда не хватало денег, звонил Гайдару в 2 часа ночи и говорил: «Егор Тимурович, денег не хватает. Пермская фабрика не успевает печатать, а мне тут один чудак миллиард франков уральских притащил. Может, мы запустим их 1:10, если не хватает рублей. В магазине будет стоять двойная цена. В принципе ничего страшного нет. Принимаем законом Свердловской области это соотношение. Деньги идут через Центробанк, и по мере того как они туда попадают, эти франки заменяются на рубли, а франки исчезают». Гайдар говорит: «Давай запустим». Я еще ночь посидел, думаю, да, запустим, а решения нет, и посадят меня. И я не ввел это дело, хотя пресса, Баков стали показывать эти деньги.
Шахрай Сергей Михайлович со всех трибун ретранслировал: распад, националов выше крыши, а тут еще Урал, скоро Дальневосточная республика появится… В общем, сами себя пугали. 10 ноября меня сняли, а 11-го распустили областной Совет. Какое-то время спустя я встречаюсь с Шахраем. Поговорили, он был вице-премьер, и вдруг он мне задает вопрос: «У вас с собой нет конституции Уральской республики?» — «Есть». И он, не знаю, по инерции, что ли, добавляет: «Я, к сожалению, ее не читал». Говорю: «Как же вы писали указ президента?»
Подарил ему экземпляр конституции и подписал: «Уважаемому Сергею Михайловичу на память как истинному борцу за построение федерализма в России. Эдуард Россель». Надеюсь, в его библиотеке моя книжечка сохранилась.
— Удары судьбы с детства научились держать?
— Точно. Помню себя бродягой и беспризорником. Еще я и переросток был: в первый класс пошел в 10 лет — война была. Когда зоны открыли, мать выпустили и разрешили искать родственников. Она объявила всесоюзный розыск, и меня нашли в Кировской области, бродяжничал я. И оттуда она меня забрала в Коми АССР, где до того сидела в лагере по политической статье. Получил я аусвайс, отмечаться каждый день стал. Заканчиваю 10-й класс, а аттестат зрелости не дают, мол, тебе 20 лет и дуй в армию. Куда идти, знал, имея и опыт полетов, и прыжки в ДОСААФе. В военкомате говорю: «Хочу быть летчиком-испытателем». «По здоровью правила знаешь?» — спрашивают. Кстати, потом абсолютно такие же предъявляли и космонавтам. Надо было пройти две медкомиссии. Главную комиссию в Сыктывкаре помню прекрасно, там врачей от горизонта до горизонта и ходишь голый от одного к другому. И было 260 кандидатов на летчика-испытателя. Отобрали только 16 человек. Я тоже прошел. Направили мои документы в Даугавпилс — там высшая школа летчиков-испытателей.
Готовился уже к экзаменам, как вдруг приходит повестка, вызывают меня в военкомат: «К сожалению, мандатная комиссия не пропустила ваши документы в силу того, что у вас все расстреляны, отсидели». Военком, правда, сжалился надо мной: предложил ехать в Киев в Высшее военное медицинское училище на факультет хирургов. А мать мечтала, чтобы я был врачом. Я отказался. Он мне три дня морочил мозги: кому другому предложу, будет мне ботинки целовать, а этот отказывается.
Горюй не горюй, а надо решать, куда поступать: время-то уходит. У меня третий брат такой шутливый, Женя, говорит: «А что мучиться, давай справочник вузов подбросим, где откроется, туда и поедешь». Упал открытым на букву «с»: Самарканд, Симферополь, Саратов, Свердловск, Семипалатинск. И почти везде список вузов скудный. А в Свердловске был полный выбор. Короче, я взял билет на самолет и в 2 часа ночи оказался на перекрестке улиц Ленина и Луначарского в Свердловске. Узнал, где гостиница. Есть «Крестьянка» такая, там комната, 20 гавриков в ней. У меня чемодан из фанеры со скарбом, с этим деревянным чемоданом и началась моя свердловская жизнь.
Куда же поступать? Я как-то был настроен на летчика-испытателя, другого определенного у меня в голове ничего не было. Объездил все. Сходил даже в Медицинскую академию. А там напротив каменная стена неоштукатуренная. Спрашиваю, что за стена? СИЗО. Хватит, я у СИЗО прожил уже достаточно. В деревне, куда меня мать привезла, от нашего окна в бараке до колючей проволоки было 10 метров. Чего я там насмотрелся, можно целую книгу написать.
Чего стоит история тех лет с моим паспортом. Мне его не давали, требовали, чтобы я написал национальность «русский». Я отказался получать паспорт. После этого мне его через окно бросили в грязь прямо. Я достал этот паспорт, обтер, в фуфаечке был, в карман положил. Написали все же по-моему: немец. Правильно сделал, потому что была статья при Сталине: еще за скрытие нации срок давали. Если бы я поддался, туда бы и попал. Меня Бог, видимо, как-то оберегал...
Но возвращаюсь к образованию: пришел я на улицу Куйбышева в городе Свердловске, в главный корпус Горного института. Очень красивое здание в стиле нашего старого русского каменного зодчества. Во дворе тополь стоял большой, и под тополем скамеечка. Присел. Думаю, наверное, мне сюда. Конечно, это наглость большая была, что я так выбирал. Еще экзамены не сдал, а уже смотрел, как я буду себя чувствовать и ходить в это здание пять лет.
Вдруг ребята мои, с которыми я учился в 10-м классе, целая стая, идут по коридору: «Эдик, мы думали, что ты давно уже летаешь». Да вот прилетел, отлетал уже. Из той стайки, которая была, я единственный поступил.
В институте женился. Окончил Горный, жена защитила диплом, уже в положении была. Она к матери в Нижний Тагил поехала, родила девочку, дочь, а меня оставили в аспирантуре. Но на стипендию семью не прокормишь. Уехал на работу в Нижний Тагил, сначала мастером в «Тагилстрой». В подчинении шесть бригад, 180 человек — обеспечивай план и людям высокую зарплату…
Конечно, это было ужасно. Я после института, никогда этим делом не занимался, но освоил. Потом стал прорабом, начальником участка. На комсомольской стройке весь 1968 год занимал первые места, и мне дали талончик на «Волгу».
— Уже было по карману?
— Если бы! Начальник участка получал 220 рублей, а «Волга» стоила 5600. Нет, я заработал «Волгу» на другом. Анализировал техническую документацию и находил много ошибок: проектировщики и в ту пору закладывали дорогие, затратные решения. А тогда рационализация серьезно продвигалась, БРИЗ (Бюро рационализаторов и изобретателей). И я давал предложения, а заказчики получали колоссальную экономию. В результате 200 рублей получал зарплату, а 500 рублей в месяц — за рационализацию. Я с женой своей Аидой договорился, что откроем счет и «рационализацию» трогать не будем. Вот я тогда накопил 2500 рублей, а три тысячи ее родители добавили, продали дом и к нам в двухкомнатную квартиру переехали.
— Добрая советская сказка… Вслед за своей «Волгой» стали пересаживаться на персональные автомобили?
