Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского
«После отзыва у банка лицензии там, как уже писала «Российская газета», начала работать команда «банкротизаторов». В системе работы этих профессионалов финансового оздоровления есть одна тонкость – они получают доход от процесса банкротства коммерческих структур. От самого процесса, заметим еще раз, а не от конечного результата… Но есть и иной подход к процедуре банкротства – это «когда по долгам надо платить». Группа основных акционеров и кредиторов банка предложила вкладчикам и кредиторам выкупить у них долги банка, чтобы потом профессионально разобраться с его активами. Наверное, в нынешнем правовом поле это самый цивилизованный способ «рассчитаться за все». Да и результаты это подтверждают – осталось выполнить примерно треть обязательств, а с заграничными долгами разобрались уже и на все 90 процентов». [77]
Вскоре Карманов был отстранен от должности, и процедуру банкротства довели до конца лояльные к группе «МЕНАТЕП» управляющие Алексей Тихонов и Сергей Середа.
«Российские кредиторы – юридические лица, согласившиеся с планом реструктуризации, получили 5% от объема своих требований наличными с выплатой оставшейся суммы в течение 8 лет, – писал портал http://www.km.ru/. – По словам Платона Лебедева, требования российских банков-кредиторов удовлетворены «практически на 100%», с ними были подписаны договоры о реструктуризации долга. Выкуплена и вся задолженность «МЕНАТЕПа» перед ЦБ, составлявшая 626,5 млн. рублей». [78]
Российские юридические лица – кредиторы лишь пятой очереди. Недаром Карманов говорил, что с ними никто не будет считаться. Но с ними считались.
Труднее всего «МЕНАТЕПу» пришлось с Федеральным бюджетом. Правительству предложили одну за другой четыре программы реструктуризации долга, и все четыре были отвергнуты. В результате госбюджет недополучил 90 миллионов долларов.
10 августа 2000-го программа реструктуризации была закрыта. Вкладчикам, не успевшим вернуть деньги, осталось надеяться на выплаты из конкурсной массы. Таких оставалось… 2%. К середине 2001 года требования вкладчиков – физических лиц были удовлетворены на 100%. На 99% были урегулированы отношения с российскими и зарубежными банками, и на 61% – с государством.
Оставшиеся 39% (2,1 миллиардов рублей) выплатили в виде добровольной компенсации после завершения процедуры банкротства 6 декабря 2002-го [79] . И этот факт публично подтвердил министр финансов Алексей Кудрин.
Правда, эти деньги не смогли распределить между бюджетами различных уровней.
«По словам гендиректора МФО «МЕНАТЕП» Олега Ашуркова, Минфин зачислил переведенные акционерами банка средства в «прочие доходы бюджета», так как не имел технических возможностей разнести их между налоговыми службами разных уровней. Господин Ашурков считает, что в Минфине и МНС прекрасно понимают ситуацию, но сделать ничего не могут: бюджетная система устроена таким образом, что «обнулить» формально существующие задолженности на счетах налогоплательщиков можно только по специальному решению Арбитражного суда или правительства РФ», – писала «Газета. ru». [80]
Уже после окончания процедуры банкротства 1 декабря 2000 года банк открыл благотворительную программу для вкладчиков, не успевших получить деньги. Одной из задач программы было урегулирование требований кредиторов IV и V очереди, не получивших денежные средства в период конкурсного производства.
Работой с юрлицами занимался «Доверительный и инвестиционный банк».
«С частными вкладчиками нужно расплатиться потому, что акционерам предстоит жить в нашей стране и смотреть в глаза людям, – говорил Платон Лебедев в интервью газете «Сегодня» от 2 февраля 2000-го. – С нерезидентами нужно расплачиваться потому, что тем же акционерам и дальше предстоит работать на западных рынках, а доказывать, что мой «МЕНАТЕП» не имеет ничего общего «вон с тем МЕНАТЕПом», я не желаю, мне все равно никто не поверит».20-го декабря 2002-го Ходорковский направил письмо Путину о завершении процесса погашения задолженности, где просил «поручить ФСФО как представителю государства в процессах банкротства проверить указанный факт и довести результаты до других заинтересованных государственных органов и общественности». [81]
Больше всего потеряли, как и ожидалось, кредиторы пятой очереди – юридические лица. В конце концов, их долги были списаны по решению арбитражного суда от 7 февраля 2001-го по причине недостаточности имущества банка «МЕНАТЕП».
Сразу после дефолта во время паники конца 1998-го значительная часть обязательств банка была скуплена за 20—30 процентов от номинала, что существенно уменьшило сумму долга и позволило банку расплатиться с кредиторами. [82]
А всем должникам банк простил долги.
По итогам процедуры банкротства «МЕНАТЕП» издал семидесятистраничный отчет, где с удовольствием цитировались многочисленные статьи о «сливе активов».
В 2003-м отчет был благополучно забыт, зато всплыли те самые статьи, над которыми уже успели отсмеяться. И продолжали всплывать и во время второго процесса.
Летом 2010 года я написала Юлии Латыниной и спросила, чем кончилась история ее знакомого, у которого в банке «МЕНАТЕП» пропало десять миллионов долларов.
Вот ее ответ: «Человек, о котором идет речь, был партнером большого инвестиционного банка. Банк так и не получил денег. Однако «МЕНАТЕП» дал банку вести несколько сделок, и банк счел это адекватной компенсацией».История санатория «Русь»
Летом 1999-го иллюзии по поводу Путина, думаю, были у многих. Пришел молодой, активный, спортивный, решительный, не дурак, не пьет. Что еще надо русскому человеку, повидавшему на троне и дураков, и пьяниц, и садистов, и выживших из ума стариков?
А то, что в КГБ служил… ну, нельзя же так. Были, наверное, и там приличные люди.
Я и сама грешным делом тогда на каком-то опросе оценила его по трехбалльной шкале на два из трех.
Но, может быть, представители элиты не были так наивны и не все разделяли энтузиазм Бориса Абрамовича Березовского, проложившего для него путь к власти?
Поддерживали ли Путина?
Верили ли, как некоторые члены СПС, что это русский Пиночет, который прижмет левых и сможет довести до конца либеральные экономические реформы?
– Поддержки Путина не требовалось, – рассказывает мне Леонид Невзлин. – Это был преемник Ельцина. И была надежда, что это альтернатива Совку. Про Пиночета никто не думал, думаю, что и он не думал. К отречению Ельцина и назначению им преемника отнеслись как к политической операции по досрочным выборам Путина, и это был вполне разумный ход, который практически гарантировал выборы любого преемника, в том числе и Путина.
Иллюзии в отношении Путина были у меня. Я не могу сказать про Ходорковского. Были, потому что первые несколько лет, видимо, когда учился, он вел себя очень аккуратно и прилично».
«Были ли у Вас иллюзии в отношении Путина в первые годы его правления?» – пишу я Михаилу Борисовичу.
«Иллюзии, несомненно, были, – отвечает он. – Более того, первую легислатуру он давал к ним серьезные основания, ведя себя как, в общем, демократический политик. Однако, начиная с лета 2003 года г., им был совершен целый ряд последовательных шагов, направленных на демонтаж демократических завоеваний и построение авторитарного режима».
– Абсолютное разочарование у меня наступило, когда Путин украл у нас санаторий в Сочи, санаторий им. Ленина, который потом назывался «Русь» [83] , – говорит Леонид Невзлин. – Это началось за полтора года до наезда на «ЮКОС», думаю, в конце 2001-го – начале 2002-го. Они долго этим занимались, и это было показательное выступление. В конце концов они его своровали.
Как это удалось? Инициатором был Кожин – управляющий делами президента, потом был подключен Устинов как человек, который мог давить на Краснодарский арбитражный суд. Потихонечку отарбитрировали, без компенсации, без ничего, как незаконно полученное или что-то в этом духе. Мы были вторыми покупателями, если не третьими после профсоюзов. Ну, лишили нефтяников отдыха – все нормально.
Началось с простого: давайте посмотрим, как может администрация отдыхать там, на каких условиях. Но не это им было надо. Они хотели его забрать.
Санаторий практически прилегает к Бочарову ручью. Между санаторием «Русь», где при Ельцине, кстати, проводился теннисный турнир «Большая шляпа», и Бочаровым ручьем только санаторий «Беларусь», который принадлежит Лукашенко. Но он белорусский.
Когда забирали санаторий, я полностью разочаровался во власти, потому что понимал, что у нас воруют. А Ходорковский до конца верил, что Волошин и Сурков вмешаются, что просто так быть не может, тем более что это отдых не для себя, а для нефтяников, и мы вложили много денег в реконструкцию.
Ну, а в результате своровали.
Так что с конца 2001 года я уже понимал, куда это идет. Но Михаил Борисович не относился серьезно и не боролся серьезно за санаторий, с чем я был внутренне не согласен, хотя бы по той причине, что этим людям только слабость покажи.
