Радий Кушнерович - Непереведенный сонет Шекспира
Однако в целом, на сегодняшний день, весь пародийный и полемический заряд 130-го сонета, его отнюдь не беззлобная ирония, издевательские выпады, то есть самая его суть, — увы! — пропадают при переводе.
А ведь автор ради того, чтобы доконать своих поэтических противников, не пощадил даже свою нежно любимую «смуглую леди»; кажется, она его так и не простила, судя по остальным сонетам. Еще бы! Его удары, которые он так щедро раздает всем этим сладкоречивым поэтам, настолько темпераментны и мощны, что даже эхо подобной оплеухи может свалить с ног нежное создание с нездоровым дыханьем и волосами сомнительного цвета. И даже столетия не могут ослабить силу его сарказма, казалось бы…
Вот только переводчиков, по-видимому, не задевает его гнев. К последнему шекспировскому юбилею в «Вечерней Москве» появилось очередное переложение все того же 130-го сонета, сделанное Н. Пановым. Нет, никто не может быть против все новых попыток взять эту поэтическую вершину. Больше того, после совершенной в своем роде работы Маршака смелость переводчика, вновь работающего над сонетами, вызывает уважение. Но и эта попытка представляется несостоятельной. И не потому, что переводчик опять исторически неправильно истолковал смысл «черной проволоки» или не передал все те литературные и житейские ассоциации, которые возникали у первых читателей Шекспира при одном только упоминании «дамасской розы». Действительно, все это можно передать разве что в примечаниях к сонету, а в самом тексте едва ли нужно. Но вот небеззлобная ирония, яростная насмешка необходимы! А вместо того опять «открытой груди смугловатый цвет» (вполне модно по нынешним временам!), «дыханье не духи» и «чернь волос», которые, «как проволочки, кольцами свиты», и т. п. Что делать, выигрывая в изяществе, проигрываешь в силе. Основной закон поэтической механики!
Видимо, этот же закон сказался и в самых последних из опубликованных переводов того же 130-го сонета.
В журнале «Простор» (1969, Э 12) мы вновь прочли про то, что «темнее снега кожи смуглый цвет» и что «в мире много ароматов есть ее дыханья слаще и сильней». Последняя строка звучит, пожалуй, несколько невнятно — притом, как нам кажется, скорее всего оттого, что переводчик, ныне покойный Александр Финкель, видный филолог, профессор Харьковского университета, вообще-то стремился именно к точности (это угадывается и в других его переводах), но, как и все предшественники, он тоже не решился перевести чересчур недвусмысленный глагол «reek». Как, впрочем, и последний из переводчиков — пока что последний! — Роберт Винонен, чьи работы представил читателю журнал «Сельская молодежь» (1971, Э 2).
Любопытно отметить, что переводчик Роберт Винонен в прозаических заметках, которые он предпослал своей работе, настроен очень радикально. Он вполне справедливо отмечает «сегодняшнюю недостаточность переводческих попыток прошлого столетия», он осознает, что «Шекспир эстетически опасен», он решительно заявляет: «где у Шекспира угол, С. Маршак дает овал». И что касается 130-го сонета, он с подлинно словарной смелостью переводит на русский язык самые резкие запахи оригинала. Но все это, повторяем, лишь в прозаическом предисловии к переводам. А в стихах?
Скажем прямо: в переводах 66, 73, 109-го сонетов Р. Винонен достиг, мы бы сказали, вполне современных результатов — если принять предложенный им самим взгляд на переводчиков как на «безыменных посланцев современности, которых не смущает ни величие оригинала, ни блеск уже имеющихся переводов». Но вот 130-й…
Увы, и на этот раз вполне лестный комплимент про то, что «рубин красней, чем у любимой губы», «грудь у ней, конечно же, смуглей, чем снег», и «непослушен волос», и «парфюмам, ежели всерьез, навряд ли пот в сравнение годится» и т. п.
Итак, многократно переводившийся, но все еще не переведенный сонет Шекспира… Придите, дерзкие! И пожалуйста, не оберегайте нас, читателей, от автора: как будто мы не доросли до его прямой, резкой, недвусмысленной откровенности, как будто он не наш современник, этот Вильям Шекспир!
