Эксперт Эксперт - Эксперт № 13 (2014)
Когда-то «вместе с Россией» были Соединенные Штаты. Ялта, улица Рузвельта
Фото: Павел Быков
Когда сегодня Путина обвиняют в каких-то реваншистских устремлениях, стоит напомнить, что он в течение многих лет пытался выстроить отношения с Западом. Вспомним его предложение принять Россию в НАТО, повергшее Запад в шок, затем — сворачивание российских баз в Лурдесе и Камране (холодная война завершена), затем — поддержку США по Афганистану и энергетическое партнерство с США. Однако все эти попытки в итоге разбились о политику Запада вести разговор исключительно с позиции силы (Россия — проигравшая сторона, как заявила недавно в СБ ООН представитель США Саманта Пауэр ). Эволюция Путина как политика международного уровня доказывает, что речь идет именно о недобросовестном поведении Запада, прежде всего США, в отношении России и что именно Россия находится в положении обороняющейся страны, вынужденной искать ответы на военно-политическое давление Запада.
Многолетний опыт общения Путина с Западом сегодня позволяет ему точно оценивать истинные намерения «партнеров» и твердо держаться своей линии. Именно за это его так ненавидят на Западе. И именно поэтому столь выверенной и решительной была реакция России на украинский кризис.
Вовремя, аккуратно, решительно
Крым, безусловно, был главным геополитическим призом в сражении за Украину, однако то, насколько быстрыми будут действия России, стало для Запада неприятным сюрпризом. Там по привычке полагали, что Россия будет пытаться поддерживать единство и территориальную целостность Украины. Поскольку парадоксальным образом только Россия заинтересована (была) в сохранении Украины в прежнем виде. Для США и ЕС интеграция Украины в трансатлантическое сообщество целиком — задача непосильная. Раскол, интеграция по частям, сбрасывание на Россию издержек на поддержание стабильности при отколе наиболее выгодных кусков — такова стратегия Запада. И Крым — стратегически защищенный, выгодно расположенный, малонаселенный и при этом дешевый в содержании — самый лакомый кусок.
Еще война с Грузией в 2008 году показала, что наличие у России даже ослабленного Черноморского флота (ЧФ) резко ограничивает возможности оказывать на нее давление на региональном уровне. ЧФ успешно блокировал грузинское побережье, что в сочетании с уничтожением взлетно-посадочных полос сделало какую-либо помощь Грузии невозможной. Значение ЧФ продемонстрировал и сирийский кризис, когда корабли флота не грубо, но твердо препятствовали комфортному расположению флота США. То есть вопрос о выдавливании ЧФ из Севастополя оказался неожиданно актуальным, поскольку без этого возможности США свободно проводить на Большом Ближнем Востоке ту политику, которую Вашингтон планировал проводить, оказались существенно ограничены.
Поэтому дестабилизация Крыма посредством перемещения туда боевиков с киевского Майдана, провокации против объектов ЧФ в Крыму и военнослужащих, провоцирование столкновений между русскими и крымскими татарами — все это вполне могло быть использовано для реализации в Крыму косовского сценария (напомним, что в Косово сегодня расположена крупнейшая в Европе американская военная база). Взамен Российского ЧФ в Севастополе должен был разместится американский флот. При этом то, что происходит в остальной части Украины, США волновало бы мало и все издержки от дестабилизации или необходимости договариваться с новыми властями ложились бы на Россию.
Однако Москва повела себя совершенно противоположно ожидаемому. Ситуация в Крыму была быстро взята под контроль силами самообороны. Наращивание военного контингента до предусмотренного договором уровня сделало вмешательство внешних игроков невозможным. А информационная кампания была проведена столь изобретательно, что до сих пор непросто разобраться, что же действительно и когда именно происходило в эти дни в Крыму. Например, до конца невозможно отделить реальное вторжение «вежливых людей» от виртуального, призванного продемонстрировать внешнему миру полный контроль над ситуацией. Когда весь мир уже поверил, что российская армия (или частные военные компании и т. п.) оккупировала Крым, и туда отправилась толпа иностранных журналистов, оказалось, что никого, кроме казачьих патрулей, у правительственных зданий и казачьих блокпостов в городах, в общем-то, и нет. Или, например, до конца непонятно, реальную или виртуальную роль играл общественный штаб самообороны Севастополя. Многие поспешили прийти к выводу, что это исключительно медийное прикрытие для действий российских военных и спецслужб, однако, даже если так и было на каком-то этапе, это вовсе не означает, что так было на более ранних или более поздних этапах операции. В общем, по-видимому, кроме непосредственных организаторов, вряд ли кто-то когда-либо до конца сможет разобраться в том, кто и как действовал в эти дни в Крыму (следов-то, кроме нескольких десятков фотографий в сети да пары телероликов, не осталось).
При этом стоит отметить, что очень быстро и эффективно была проведена кампания политическая. Даже потенциально почти стопроцентно настроенный пророссийски Крым надо было еще суметь убедить прийти на избирательные участки. Выиграть за две недели выборы с результатом в 97% — это надо суметь, даже с учетом того, что от противного агитировал и Киев со своим «Правым сектором» и отключением Крыма от всех электронных баз данных. И что у простых людей возникло ощущение защищенности и скорого возвращения домой, а не испуга от перспективы «голосовать под дулом автоматов» — этого тоже еще надо было добиться.
Севастопольцы в восторге от грядущего воссоединения с Россией. В двух шагах от городского автовокзала
Фото: Павел Быков
Исторический выбор
Впрочем, дело не только в стечении обстоятельств и умении политтехнологов. Крымский референдум выявил три очень важные и исключительно позитивные для России тенденции.
Во-первых, из разговоров со многим крымчанами стало ясно, что они не рассматривают для себя Запад в целом и Евросоюз в частности как привлекательную цель. «Не нужна нам эта Европа. Если западенцы хотят в Европу, пусть идут, а мы хотим в Россию» — примерно так можно резюмировать довольно часто встречающийся настрой. Это, несомненно, важнейшее изменение общественного сознания. На смену инфантильным мечтам о райском Западе пришло реалистичное о нем представление — и желание жить в ареале своей культуры и по своим правилам. То, что Россия со всеми своими многочисленными проблемами и недостатками является привлекательной моделью, остается центром притяжения, — это чрезвычайно важный итог, позволяющий рассчитывать на расширение зоны идейного влияния России.
Во-вторых, показательна высокая поддержка воссоединения с Россией в Симферополе и Севастополе. Оба города в последние годы стабильно были среди наиболее динамично развивающихся (особенно Севастополь, который традиционно входил в тройку с Киевом и либо Одессой, либо Симферополем). Поэтому в эти города довольно активно переезжали на постоянное жительство люди из других регионов Украины, и в большинстве своем они проголосовали за объединение Крыма с Россией. Это указывает на то, что на Россию ориентируется не просто традиционный русский житель Крыма, ностальгирующий по советским временам, но и активная часть населения.
В-третьих, за вхождение в состав России активно голосовали крымские татары. Это кажется удивительным с точки зрения стереотипов о проблемах в отношениях между русскими и татарами, однако это именно тот случай, когда трезвый расчет важнее предрассудков. «Татары проголосовали за Россию. Они сделали исторически ответственный выбор, твердый выбор навсегда. Выбор, которого раньше никогда не делали. Сделали это вопреки руководству Меджлиса. И выбор этот не связан с деньгами, которые обещали вложить в регион Путин и Минниханов, — это именно выбор исторического пути народа», — говорит председатель Союза татар Москвы Гаяр Шабанов .
Причины такого выбора как исторические (крымские татары и раньше не раз полагались на поддержку из Европы и Турции, однако в итоге были использованы как инструмент в играх против России и брошены), так и актуальные. В самом деле, воевать за интересы украинских ультраправых татарам нет никакого резона. Как нет и причин рассчитывать, что рост националистических настроений на Украине открывает какие-то перспективы для крымских татар. И явный уклон в фашизм на Украине, и опасность гражданской войны для немногочисленного крымско-татарского народа будут одинаково губительны. Рассчитывать на какие-то далекие перспективы присоединения к Турции тоже сомнительная стратегия. К тому же турки, как многим известно, не отличаются особой терпимостью к другим народам в составе Турции. Пример развития Косово — фактически филиала американской военной базы в Европе — также вряд ли может впечатлить крымских татар. Вот и получается, что лучшие перспективы для национально-культурного развития татар в нынешней обстановке есть в России.
