Газета Завтра Газета - Газета Завтра 913 (20 2011)
+ Увольнение водителя главы МЧС за угрозы "прострелить голову" водителю, не уступившему дорогу, и реакция Сергея Собянина на предложение префекта Центрального административного округа столицы Сергея Байдакова установить платную парковку на территории ЦАО являются составными частями специальной информационной кампании по созданию образа "правильной" власти, которая борется против "неправильной", сообщают наши источники в околоправительственных кругах...
+ Во второй половине текущего года "Газпрому" предстоит пережить трудные времена в связи с резким сокращением экспорта и очередным ужесточением позиции Украины по транзиту российского "голубого золота" в Европу, поскольку все основные потребители, включая "нэзалэжную", закачали в свои хранилища примерно трех-четырехмесячные резервы данного энергоносителя, что должно помочь им совместными усилиями к октябрю-ноябрю, накануне парламентских выборов в РФ, "поставить на колени" крупнейшую российскую "естественную монополию", такая информация поступила из Лондона...
+ Падение обменного курса белорусского рубля не вызвано "крахом экономической политики Лукашенко", как утверждает подавляющее большинство средств массовой информации, и является достаточно грамотной попыткой "батьки" связать излишнюю "предвыборную" денежную массу, оказавшуюся в руках населения, передают из Минска...
+ Предупреждение госдепартамента США в адрес "постсоветских" государств Средней Азии о возможности повторения в них "арабской весны" рассматривается местными политическими и экономическими элитами как недвусмысленный "предупреждающий выстрел" со стороны официального Вашингтона, стремящегося не допустить в этом важнейшем с геостратегической точки зрения регионе усиления позиций КНР и восстановления российского влияния, утверждают наши источники в Астане...
+ "Цена вопроса", связанного с арестом главы МВФ Доминика Стросс-Кана в нью-йоркском аэропорту Кеннеди по подозрению в попытке изнасилования горничной гостиницы "Софитель", исчисляется не только в сотни миллиардов долларов (делами МВФ теперь будет управлять представитель США и J. P. Morgan Chase Джон Липски), но и политической карьерой Николя Саркози, которого социалист Стросс-Кан, считавшийся безусловным фаворитом президентских выборов 2012 года во Франции, в узком кругу неоднократно обещал "вывести на чистую воду", сообщают из Парижа...
+ Согласно информации из Токио, неожиданное закрытие крупнейшей в Японии АЭС "Хамаока" — якобы из-за сейсмической угрозы — подтверждает конструкционные изъяны этих станций, построенных по американским проектам, и вызовет очередной всплеск цен на "традиционные" углеводородные энергоносители...
+ Прошедшая по интернет-каналам дезинформация о признании Россией "переходного правительства" Ливии была призвана сорвать визит делегации от Каддафи в Москву, сообщают инсайдерские источники...
Денис Тукмаков -- Религия Победы
Сын спросил меня: "Что такое Победа?" Захотел узнать о той войне. Как объяснить ему — мне, не воевавшему? На каком примере? У нас у Вечного Огня расхаживают полицаи, а поле древней битвы застроено коттеджами. И я повез сына в Белоруссию. Там она осталась, Победа. Не изъята из ландшафта, не вытравлена из жизни. Там ты ходишь стопами по истории, полной горя и триумфов. Там и сегодня люди своим трудом, своим стоянием ежедневно утверждают Победу.
Что такое религия Победы? Это наша вера и смысл жизни. Это наш стержень — вынь его, и нет никакого русского народа. Это молчаливое согласие миллионов, которым не нужны слова и жесты, чтобы, стоя у древней крепостной стены или взорванного дота, переглянувшись одним взором, ощутить единое, общее для всех нас родное чувство.
Мы неслись сквозь русскую разруху; по сторонам Старой Смоленской дороги стояли остовы погибшей советской цивилизации: руины заводов, коровников, домов культуры, станций мтс. В их изъеденных временем колоннадах угадывалась грация Парфенона. Сын спросил: "Это с войны?" Я кивнул: с войны. И сейчас — война. Враг у стен Кремля. Оккупация, деградация, смерть. Победа кажется невозможной. Что способно выхватить целый народ из червивой гибельной пасти? Какое чудо должно произойти?
Победа 45-го была чудесна — свершилось невозможное, немыслимое логически-расчетливым умом: мы одолели всесокрушающую общеевропейскую машину вермахта. Верили, надеялись? Еще бы. Но Победа казалась реальной будто бы в ином каком-то мире: требовалось перемолоть весь беспорядок вещей, восставший против нас. Мир сгибала, давила, корежила гибельная сила — и нужно было выправить его, излечить, расправить. Требовалось чудесное вмешательство в гибнущую реальность — и оно произошло. Русский народ принес такую жертву, после которой миру оставалось лишь воскреснуть вновь. Мы были кроваво-красными тельцами Истории, залатавшими зияющую рану. Через русских раз за разом в мир приходит спасение.
Истра, Вязьма, Смоленск, Витебск, Полоцк… То ли поступь победы, то ли версты беды. На братских могилах годы гибели — 1941-й и 1944-й — перемешаны: русские кости с русскими костями. В одну сторону — "бесконечные злые дожди", в обратную — "расцветали яблони и груши". Под Полоцком, на веселых пригорках, на беременных железом холмах, в сдавленных от вспученной почвы окопах сын проводил мыском по песку и находил то гильзу, то осколок снаряда. Целился из разорванной амбразуры в западный берег — и вдруг падал ниц, точно уклоняясь от шквального огня.
Победа бесценна. Заплатить за неё можно любую цену. Она искупает все жертвы. "Воевать до последнего русского" — это не издевательство, а тотальная необходимость. Потому что поражение и плен для русских страшнее смерти. Потому что в поражении и плену русский перестает быть русским. А если ты был кем-то, а теперь никто, то и жить не стоит. Если утрачен смысл, ради которого нужно рожать детей, то не все ли равно подыхать?
Мы ехали в край, где погиб каждый четвертый. Раз-два-три — четыре. Раз-два-три — четыре. Чтобы понять это, мы играли в злую игру: вычеркивали из уличных толп каждого четвертого, не различая — ребенка в коляске, полногрудую девицу, атлетично сложенного мужчину, сгорбленного старика… В Хатыни глубокий дед беспокойно плакал на наших глазах, будто моля о прощении, а сверстники сына, в форме, с выправкой, отдавали нам салют, улыбаясь безмятежно.
Всякая русская Победа метафизична. Это всегда одоление Зла, Тьмы, Смерти. Любой враг — супостат, исчадье ада. Любой враг жаждет стереть нас с лица земли — для того он и приходит на нашу землю, прется по Старой Смоленской дороге, будто маслом ему тут намазано. Всякая русская война идет не ради рынков или проливов, а потому, что, не победив, мы впустим в мир грех и мрак смертельный. Одолевая эту мерзость, мы участвуем в божьем замысле обустройства бытия. Победа придает всему Русскому бытию вертикальное измерение, и оно упирается вершиной в небо.
На линии Сталина, среди брустверов и капониров, всматриваясь в открывшуюся даль, в поля, ленту шоссе, сын учился понимать, что значит священное желание ни за что не отдавать чужим такую красивую землю. Окопы, плацы, высоты этого громадного историко-культурного комплекса были заполонены белорусскими детьми. Они облепили военную технику — от сорокапяток до С-300, — свезенную сюда со всей республики. В мельтешении детских курточек, в муравейнике юных тел сквозила такая любовь, которую невозможно привить ленточками, обвязанными вокруг зеркала заднего вида "Мицубиси Паджеро", купленного в кредит под 26 процентов годовых. Сын потребовал зарядить "калаш" и пальнул из него в мишень, не страшась грохота. Рядом немец-турист, потянувшись к MP44, потребовал наушники.
Победа 45-го сегодня означает для нас восстановление попранных имен и понятий. Она светит, и ошибиться в пути невозможно. Неправы те, кто считает, что мир разноцветен. На самом деле, есть только черное и белое — особенно на войне. Есть присяга и приказ, вот и всё. В московских гостиных можно долго, муторно рассуждать о том, что следует вникнуть в душу власовца, разобраться в душевной организации предателя, не рубить с плеча голову коллаборациониста… А у стен Брестской крепости всё гораздо проще. Здесь — наши, там — враги, и если ты оказался там — ты чужой. Судьба заставила? Значит, не судьба.
Стоишь, читаешь на деревенском обелиске: "Агафонов Д. А., Агафонов И. А., Агафонов, М. А., Агафонов П. А., Агафонов Ф. А…" — и перед тобой разворачивается вселенская история борьбы добра со злом. Глядишь на Парад в Минске — он был, как солнце, искренний и щедрый — вот ты уже и причастился. Всматриваешься в "иконостас" на груди старика — и лики на орденах и медалях для тебя подобны образам святых угодников.
