Хож-Ахмед Нухаев - Давид и Голиаф, или Российско-чеченская война глазами варвара

На 2001 год — лидер движения «Нохчи Латта Ислам». Член руководства движения «Евразия» (лидер — Александр Дугин, председатель исполкома — Петр Суслов).

Официально находится в розыске, но открыто посещает Москву, где в частности участвует в мероприятиях движения «Евразия». Спонсировал фильм о самом себе, снятый на Западе.

В N10 за 2002 г. журнала «Звезда» перепечатано интервью «Россия и Чечения: мир по формуле «Победа — Победа», которое Нухаев дал чеченской газете «Мехк-Кхел»'; в N11 «Звезды» концепцию Нухаева сочувственно комментировал Яков Гордин (см. рецензию Андрея Немзера в газете «Время новостей» 03.12.2002). По версии Гордина-Немзера, «нухаевская философия похожа на воззрения позднего Толстого».(«Время новостей» 03.12.2002).

Имеет двух замужних сестер

1) Конкин Валерий. Конституционалист по кличке «Хожа».//«Русская мысль», N43?? апреля 1999.

2) Ротарь Игорь. Фундаменталисты собираются «взорвать» Закавказье.// НГ, 20.07.2000.

3) Крутиков Евгений. Хотят ли русские войны.// «Известия», 15.09.1999.

4) Дейч Марк. Точки над «ё». Чечня предлагает мир. Но на своих условиях.// МК, 11.12.1999.

5) Интервью с Нухаевым.// НГ, 09.04.1999.

6) Оперативная справка на Нухаева Х.А, подготовленная сотрудниками (с сайта Compromat.ru).

Давид и Голиаф

Сказали те, которые думали, что они встретят Аллаха: «Сколько небольших отрядов победило отряд многочисленный с дозволения Аллаха! Поистине, Аллах — с терпеливыми». И когда они показались перед Джалутом и его войсками, то сказали: «Господи наш! Пролей на нас терпение и укрепи наши стопы и помоги нам против людей неверных!». И обратили они их в бегство с дозволения Аллаха, и убил Дауд Джалута, и даровал ему Аллах власть и мудрость, и научил тому, что Ему было угодно.

А Давид отвечал Филистимлянину: ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил. Ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам трупы войска Филистимского птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле. И узнает весь этот сонм, что не мечем и копьем спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст вас в руки наши.

В Чечении идет война. Этот факт фиксируется по-разному в разных сегментах современного массового сознания. Диалектическая драматургия идущей войны, связанные с ней жесты и лозунги противоборствующих сторон неодинаково отражаются в структурах мировоззрения атлантического «Запада» и постсоветского «Востока».

У глобальной, англоязычной публики, зрителей информационных программ BBC и CNN одна из воюющих сторон ассоциируется с «Грозным», «нефтью», «сепаратизмом», «терроризмом», «Исламом»; другая — с «Кремлем», «Ельциным», «Путиным», «демократизацией», «кризисом», «КГБ». С точки зрения граждан современного «цивилизованного мира» обе стороны — это не «мы», это «они»; это не «наша» война, «нашего мира» она не касается.

Тот же самый факт, та же самая война у российских граждан, зрителей официальных общероссийских телеканалов ОРТ и РТР тоже вызывает разделение на «мы» и «они», только здесь «они» — это прямая угроза для всего, что российский гражданин считает «своим миром». «Они» у него ассоциируются с «бандитизмом», «фанатизмом», «экстремизмом», «ваххабизмом» и «исламским фундаментализмом», а «мы» — это «конституционный порядок», «целостность российского государства», «нерушимость российских границ», «единая и неделимая Россия».

Смотря на тот же самый факт изнутри, из эпицентра войны, с позиции российского солдата или чеченского воина, место отвлеченных понятий, абстрактных этикеток и стереотипических обобщений заполняют прямые, чувственные, насыщенные конкретными звуками, образами и запахами ассоциации с пикирующими над головой самолетами, со взрывающимися рядом бомбами, с истекающими человеческой кровью руинами улиц, с гниющими трупами солдат, разрываемыми на куски одичавшими собаками. В непосредственных, постоянных, лобовых столкновениях с реальными фактами войны ни русский солдат, ни чеченский воин не думают о том, какими словами назвать, как определить разыгрывающуюся вокруг него драму, в которой он сам является и актером, и зрителем одновременно.

Российский солдат, которого, не обращая внимания на его этническую принадлежность и вероисповедание, безликий чиновник случайно выхватил из толпы ровесников, одел в армейскую униформу и как пушечное мясо отправил на гибель, понимает свою роль на этой войне без лишних слов. Как животное, которое по доходящим из бойни сигналам знает, что его ждет впереди, российский солдат предчувствует, что «конец истории» — это совершенно банальная мясорубка. Эти столкновения с реальными фактами для него — вопрос сиюминутной борьбы за выживание. Все вокруг него на этой чуждой, страшной земле, на которую его бросило его государство, постоянно ассоциируется или с готовым в любую секунду разорваться под его стопами фугасом, или с пулей снайпера, готовящегося где-то рядом к выстрелу, или с кинжалом, перерезающим горло, если не в ту, то в эту ночь. Это не его война. Она ему чужда. Для русского солдата эта война — бессмысленный ужас.

Чеченский воин принимает эти столкновения как абсолютное, не требующее рационального обоснования обязательство подчинения логике войны со Злом. Законы этой логики настолько глубоко закодированы в его генах, в извечной традиции, унаследованной от своих предков, что все решения, все шаги и все слова, необходимые для победы, возникают у него спонтанно, естественно и прямо попадают в мишень. Принося войне в жертву всю тотальность своего «я», свою жизнь, все свое имущество, переживая ее непосредственную реальность вне дуализма субъект-объект, чеченский воин ощущает эту войну как «свою», становится с ней одним целым. Для него эта война — священная.

Так что же за феномен, что за явление — эта война? «Национально-освободительная борьба народа за свое право на самоопределение» или «антитеррористическая операция»? «Безумие» или «джихад»? Диапазон возможных, более или менее легитимных ответов, конечно, не исчерпывается названными четырьмя формулами, из которых каждая лучше или хуже указывает на определенное лицо идущей войны. В этой статье я не хочу заниматься российско-чеченской войной как набором событий, анализировать факты и пытаться индуктивным способом доказывать, которая из этих формул более верно описывает то, что в действительности происходит на театре военных действий. Другими словами, здесь я вижу свою задачу не в подетальном обзоре исторических или политических фактов, привязанных к конкретным пространственно-временным координатам маленького пятачка чеченской земли, которую из конца в конец можно проехать чуть более чем за час.

Цель, которую я буду преследовать в этой статье, другая. Я хочу указать на путь от множества обусловленных спецификой массового сознания разнообразных видений российско-чеченской войны, к ее единому, истинному смыслу. Моя задача сводится к тому, чтобы указать читателю путь от искусственного образа, «имиджа» войны к ее сущности, к предмету как таковому. Провести, выражаясь философским языком, феноменологическую редукцию, в рамках которой человек исключает из поля зрения все накопленные историей цивилизации мнения, суждения, оценки предмета и стремится сделать доступной его первозданную, незамутненную суть. Благодаря такому очищению и преображению сознания открывается новый способ опыта и мышления, в стихии которого человек возвышается над своим пространственно-временным бытием, хотя и не теряет его. Как мы еще увидим, человеческая мудрость в лице Гуссерля и его школы не случайно пришла к необходимости освободиться, как от наваждения, от искусственных конструкций разума, самовольно отринувшего веру, Откровение и наследие предков.

Однако для достижения этой цели необходимо сначала выявить механизмы, которые конвертируют факты войны, ее реальность, в стереотипы, в ее виртуальный образ. Только понимание природы этих стереотипов позволит увидеть их фундаментальное несоответствие реальному миру. Это создаст необходимые условия для возврата от фикции к предмету, от цивилизованного к «варварскому» взгляду на окружающий нас мир — от лжи к истине.

Привыкший к гонке за «хлебом и зрелищами», к прагматичным и рациональным алгоритмам поведения, типичный гражданин цивилизованного мира крайне неохотно загружает свое сознание явлениями, которые не относятся к его ситуации, определенной пространственно-временными рамками «здесь» и «сейчас». Диапазон его мышления очень редко выходит за рамки контракта, по которому в данный момент своей жизни он существует и который четко регулирует все вопросы, касающиеся места и времени его контрактного, условного бытия. Если он высокого ранга чиновник, это место — столица его государства в отрезке от дома до офиса, а диапазон реально ощущаемого времени — от сегодня до ухода на пенсию. Если он солдат, эта точка — казарма, а время — от сейчас до следующего приказа. Так или по другому, для гражданина эпохи «нового времени» априорная категория пространства переводится на место снабжения «хлебом». Столь же априорная категория времени сводится к вопросу, когда подключиться к источнику «зрелищ», во сколько включить тот или другой канал своего телевизора. В этом смысле мир «чиновника» и «солдата» целиком ограничен двумя измерениями пространства и времени. Это «двухмерный» мир.