Юрий Шалыганов - Проект Россия. Полное собрание
Священники могли свободно дискутировать о природе Троицы, о соотношении человеческой и божественной природы Христа, о месте в Троице Христа и Святого Духа, о спасении и свободе воли. Эти споры выявили величайших мыслителей и послужили развитию христианской мысли. Но когда дело касалось политических вопросов, власть не спрашивала церковь, что делать, поступая по своему разумению.
Древний Израиль или Ватикан есть разновидность модельного ряда государств. Они отличны от традиционных вариантов – высшие политики носят там жреческое одеяние. Но не форма одежды определяет тип структуры, а принцип формирования власти и система ценностей.
Если церковь сосредоточена на политических вопросах, это государственная структура, как бы она ни называлась. Если церковь в зависимом положении, это министерская структура, как бы она ни называлась. Принцип структуры определяет принцип комплектации власти, что в итоге определяет характер и коридор направления усилий.
Расколовшись, церковь не может объединиться по причинам внутреннего характера. Члены внутрицерковных группировок не заинтересованы в полноценном объединении: у кого-то исчезнет власть, поменяется статус и прочее. Исключения подтверждают правила. Чем больше становится самостоятельных государств, тем больше становится церквей.
По той же причине правители не заинтересованы в полноценном союзе. Если союз и случается, каждый думает не о благе союза, а об извлечении блага для себя. Каждый стремится к усилению себя за счет других. Союз никого не усиливает, но всех ослабляет. Это правило очень хорошо заметно на примере современного Евросоюза.
Объединение церквей-министерств невозможно не из-за догматических расхождений, при желании они легко преодолимы. Причина в личном нежелании политиков, под властью которых иерархи находятся, плюс глубокое нежелание самих иерархов. И в этом есть смысл.
В современных условиях попытки объединения православных с коптами или католиками приведут к еще большему обмирщению христианства. Экуменизм образует систему «корзинки». «Вам скажут: “верьте, во что хотите”. А сами положат вас в корзинку и понесут, куда им надо» (Паисий Афонский).
* * *В VI веке рождается ислам. VIII X века называют эпохой Великих Завоеваний. К XI веку ислам становится мировой силой. Люди, исповедующие эту религию, понимают ислам в мессианском назначении – удержать мир от крайности: «Мы сделали вас общиной, придерживающейся середины» (Коран 2:143).
К XV веку восточная и западная церкви намертво прикованы к мировой политике и экономике – к государству. Оказавшись перед угрозой вторжения мусульман, Византия ищет помощи. Рим соглашается помочь, если восточная церковь подпишет унию на условиях Рима. Православные иерархи подписывают Флорентийскую унию. Папа не притворно, как принято считать, а по-настоящему старается выполнить свое обещание. Бог не дает реализоваться политическим планам. Иначе череду событий, не позволивших сбыться папским планам, не объяснишь. Обстоятельства сложились так, что военной помощи Византия не получила.
Папа и западные правители не хотели обмануть Византию и восточных патриархов, как сейчас это представляют церковные историки. Папа имел веские причины помочь Византии. Через объединение церкви он намеревался создать единое церковное государство, что означало его огромное усиление. Папа видел в этом шанс вернуть утраченные после авиньонского пленения позиции и снова оказаться хозяином Европы.
Европе по политическим соображениям сильная Османская империя под боком была невыгодна. Она не собиралась сидеть и смотреть, как султан захватит Византию. Но случилось так, как случилось. Бог оставил Византию один на один с Османской империей и не позволил Европе и папе вмешаться в ситуацию.
Для Рима ситуация выглядела однозначно: крестовый поход. Папа рассылает правителям буллу, предписывающую пролить кровь свою и своих подданных за Христа. Каждого христианина папа обязывает выделить десятую часть доходов на крестовый поход.
Причин, по которым не состоялся поход, несколько. Во-первых, западные христиане не проявили должной расторопности, что имеет свои обоснования. С момента Великого Раскола папы внушали католикам: греки злостные схизматики. Рим обвинял византийцев в неискренности и не возражал, когда четвертый крестовый поход, состоявшийся примерно через 100 лет после Великого Раскола церкви, изменил направление удара.
Формально целью похода был Египет, оплот ислама. Далее планировалось освободить Иерусалим и Гроб Господень. Но вместо этого крестоносцы захватили Византийскую империю, ограбили Константинополь до нитки и вернулись домой. До сих пор в храмах Европы лежат в запустении мощи святых, захваченные во время этого похода.
Подобное не могло случиться без причины. Католики считали православных еретиками. Многие западные епископы считали византийцев христианами лишь по имени. Крестоносцы полагали своим долгом убивать еретиков-византийцев, считая это не грехом, а христианским долгом.
Немалую роль сыграло обращение папы Иннокентия III, инициатора крестового похода, к византийскому императору. Прекрасно понимая тяжелое положение Византии, он предлагал заодно обсудить вопрос воссоединения церкви. Император увидел в таком предложении опасность, справедливо полагая, что все закончится подкупом ключевых иерархов, о стойкости которых к золоту не питал иллюзий. Ослабевший к тому времени император прекрасно понимал: все приведет к тому, что папа получит власть над восточной церковью и в итоге над Византией.
Отказ Византии участвовать в совместном походе создал соответствующие настроения в рядах крестоносцев. Атмосферу подогревали личные интересы. Рыцари видели в Византии не только еретика, которого нужно наказать, но и богатую беззащитную жертву. Германский король, родственник свергнутого византийского императора, имел виды на престол Византии. Все это в совокупности привело к тому, что вместо покорения Египта и освобождения Гроба Господня была ограблена Византия.
Западные христиане XV века не понимали, почему их просят отдавать деньги и жизнь ради спасения лукавых византийских раскольников. На это накладывалась информационная пропаганда, инициированная турецким султаном. За основу была взята история об ужасах греческого нападения на Трою. Турок называли тевкрами (троянцами), что позволяло воспринимать их наследниками троянцев. Разгром Византии турками представлялся западному миру возмездием за Трою.
В XV веке Османская империя перенесла столицу в Византию, и византийской империи не стало. Кажется, огромная катастрофа. Но в долгосрочной перспективе ровно наоборот. Турки, в отличие от Рима, не претендовали на духовный приоритет. Султан не рассматривал церковь идеологическим ресурсом, видя в ней налогооблагаемую базу.
Фараон, правитель древнего Египта, не видел смысла освобождать рабов по экономическим причинам. Византийский император не видел причин предоставлять церкви свободу по политическим соображениям. Исламский султан Мухаммед, преследуя политические и экономические цели, захватил Византию в середине XV века, чем освободил церковь из тысячелетнего плена Государства. Правители стремились к сиюминутным целям, но их руками решались задачи другого уровня. Так в свое время языческий царь Кир освободил Израиль из вавилонского пленения.
Мусульмане физическим усилием вынули восточную церковь из политического и экономического потока, лишили ее светской власти. Возникла долгожданная духовная независимость. Если представить обе части церкви в виде двух кусков мяса, то восточную часть мусульмане положили в морозильник, тогда как западная оставалась на солнце. Разные температуры объясняют разные скорости разложения.
Командующий византийским флотом Лука Нотар выразил смысл произошедшего: «лучше видеть в Константинополе турецкую чалму, чем папскую тиару». Христианству лучше быть законсервированной Истиной, чем превратиться в иудео-языческую версию христианства.
Получается, в XV веке ислам освободил церковь от государственного плена. Не было бы мусульман, вопрос времени – когда Рим подчинил бы слабеющую Византию. Все министерства автоматически перешли бы под власть Рима, в том числе «министерство» по делам христианства. Естественно, избегая ненужных волнений, с соблюдением правил приличия. Но мы сейчас говорим не о технике, а о сути. По сути тогда это был единственный выход. Ислам приготовил ситуацию, когда церковь не только была защищена от разлагающих ее процессов, но и готовилась для вселенской роли.
Сегодня многие организации называют себя церковью, но по факту одни превратились в хозяйствующие субъекты, другие – в музеи, третьи – в дома благотворительности. Их нельзя рассматривать оком христианства. «Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6, 23).
