Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами - Усканга Майнеке Франсиско
В августе 1924 года старый школьный товарищ Геббельса Фриц Пранг взял его на митинг Национал-социалистической партии Великой немецкой нации, проходящий в Веймаре. Национал-социалистическое движение Великой немецкой нации было новым именем Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), основанной Гитлером в 1921 году и позже запрещенной после попытки госпереворота в мюнхенской пивной. Как писал Геббельс в своем дневнике, тот день в Веймаре стал для него «откровением». На этом запись заканчивается, но после возвращения с митинга Геббельс создает местное отделение Движения и развивает бешеную активность на благо дела нацистов.
В декабре 1924 года за хорошее поведение досрочно выпускают из тюрьмы Гитлера, и вскоре он снова основывает НСРПГ. Геббельс продолжает неуемную активность под новой аббревиатурой: с октября 1925 года он выступает на ста восьмидесяти девяти митингах. Его энергия и красноречие привлекают внимание самого фюрера. Нам неизвестно, какого мнения придерживался Гитлер о Геббельсе в начале их взаимоотношений – Гитлер не вел дневников. В 1983 году еженедельник Stern раструбил на своих страницах о сенсационной публикации дневников Гитлера. Однако они оказались подделкой: шестьдесят тетрадок, исписанных неким Конрадом Куяу, – крупнейшая издательская утка века. Таким образом, мы не знаем, восхищался ли Гитлер Геббельсом или просто считал, что он поможет реанимировать движение. Однако дневники Геббельса сохранились. Он начал вести их 17 октября 1923 года, а последняя запись относится к 9 апреля 1945 года – за несколько недель до того, как в бункере фюрера он совершит самоубийство вместе с женой и шестью детьми. Именно благодаря дневнику мы знаем, что при знакомстве с Гитлером Геббельс испытал нечто большее, чем восхищение.
После первой встречи, 6 ноября 1925 года, Геббельс доверил дневнику:
У этого человека есть все, чтобы сделаться королем. Он рожден, чтобы стать народным трибуном. И будущим диктатором.
Вторая встреча произошла 23 ноября 1925 года:
Здесь Гитлер. Как я рад! Он приветствует меня, как старинного друга. Он внимателен ко мне. Как я его люблю! Потрясающий человек! И он ораторствует всю ночь. Я не устаю слушать его. Как я мал на его фоне! Он подарил мне свою фотографию. Хочу, чтобы он стал моим другом. Его снимок стоит на моем письменном столе.
Третья встреча, 14 апреля 1926 года:
Мюнхен. Восемь часов вечера. Мы едем на машине в пивную «Бюргербройкеллер». Гитлер уже там. Мое сердце готово разорваться. Заходим в зал. Триумфальное приветствие. Мы вместе – он и я. Моя очередь. Я говорю два с половиной часа.
Я отдаю всего себя. Все вокруг воодушевлены. В конце Гитлер обнимает меня. Я не могу сдержать слез. Я счастлив.
Осенью того же года Гитлер назначил Геббельса гауляйтером[11] Берлина-Бранденбурга. Вернув территориальное деление, каким оно было в Средневековье, НСДАП поделила Германию на тридцать три гау. Геббельс, которому недавно исполнилось двадцать девять лет, стал кем-то вроде главы района. Назначение венчало головокружительный карьерный взлет: менее чем за два года Геббельс смог дослужиться до одного из самых важных партийных постов. Несмотря на то что, вступив в эту должность, 26 ноября 1926 года он описал ее как «болото греха». Иссушить это болото – вот о какой цели он думал на станции тем ноябрьским вечером, выходя из поезда на берлинском вокзале «Зоологический сад», куда прибывали составы с западного направления – из Парижа и богатой и густонаселенной Рейнской области.
Можно представить себе эту сцену: коротышка ростом сто шестьдесят пять сантиметров и весом пятьдесят килограммов, слегка хромая, волочит по перрону чемодан. Он покидает здание вокзала, нанимает такси и диктует водителю адрес пансиона поблизости от Потсдамерштрассе. Такси выезжает на Йоахимшталерштрассе и следует в южном направлении. На дорогах оживленное движение, как всегда в это время, и им с трудом удается двигаться вперед. Они поворачивают на Гарденбергштрассе, и их взгляду предстает толпа, покидающая кинотеатр Gloria Palast – зрители, выходящие с вечернего сеанса; среди них женщины в мини-юбках, с короткими стрижками, под руку с модно одетыми горожанами. Все оживленно обсуждают киноленту «Генерал» Бастера Китона, премьера которой проходила в те дни в Германии. Еще несколько метров, и такси оказывается на Августа-Виктория-Плац – площади, от которой отходит бульвар Ку’дамм. Он кишит людьми, прогуливающимися под неоновым светом фонарей, привезенных из Америки, под вывесками ресторанов, кафе и салонов «снобов-комунистов». Когда постовой дает знак проезжать дальше, они объезжают Мемориальную церковь по левой стороне и попадают на Будапештерштрассе. Геббельс просит водителя такси остановить машину во втором ряду, перед кафе, которое находится справа. Оттуда он может видеть пустую террасу и оживленную обстановку за высокими окнами. За столом около одного из окон он различает тех двух редакторов с тяжелым взглядом, которые даже не потрудились прочитать его заявление о приеме на работу. Это могло бы стать отличной сценой для фильма в жанре докуфикшн.
Однако мы точно знаем, что следующим утром Геббельс находился в своей штаб-квартире в доме номер 109 по Потсдамерштрассе. Штаб НСДАП представлял собой зловонное место – его называли «опиумным притоном», и сотрудников там было раз-два и обчелся: во всем Берлине у Геббельса было всего около двухсот приверженцев. Предстояла большая работа, но он прибыл в город в радостном настроении и полностью убежденный в необходимости своей миссии. Кроме того, Геббельс обладал двумя талантами, позволяющими рассчитывать на успех: ораторским и организационным.
Первой целью Геббельса стала вербовка новых сторонников и возрождение Sturmabteilung[12]партии. Непростая задача, учитывая, что штурмовые отряды существовали наряду с другими пятьюдесятью военизированными группами, большинство которых придерживались сходной идеологии. Однако то, что другим могло показаться жестокой конкуренцией, Геббельс воспринимал как океан возможностей. Предстояло убедить тысячи ожесточенных фашистов в том, что штурмовые отряды – наилучший способ одержать победу над «Красным Вавилоном».
Геббельс начал применять метод, который позже, в переработанном виде, стали называть «пропагандистской машиной»: раздавать листовки и прокламации, расклеивать тысячи плакатов, проводить масштабные митинги на улицах и организовывать шествия коричневорубашечников, распевающих марши и размахивающих огромными флагами со свастикой. Его целью было заявить о партии, привлечь к ней внимание и постепенно завоевать улицы. Еще в июне 1926 года он заявлял: «Власть начинается на улице. Тот, кто завоюет улицы, сможет завоевать государство».
Действия штурмовых отрядов становились все более устрашающими и вскоре привели к первым жестким столкновениям. Стычки происходили не столько с силами правопорядка – неэффективной и медлительной полицией, в рядах которой, кроме того, было много сочувствующих крайне правым, а с представителями Roter Frontkampferbund[13], или сокращенно «Рот Фронт», – боевой ячейки Коммунистической партии Германии. Учитывая численное и организационное превосходство фрайкоров, в июле 1924 года руководство компартии приняло решение создать свои собственные военизированные отряды. Членов «Рот Фронта» вербовали как среди «социально сознательных рабочих», так и прошедших военную подготовку и обученных марксистско-ленинской доктрине. Подобно национал-социалистам, коммунисты также стремились захватить улицы. Они поднимали красные флаги и устраивали шествия в сопровождении духовых оркестров, играющих на свирели: вскоре этот звук стал привычным в рабочих районах по всей Германии. Они маршировали в колоннах с поднятой рукой, сжатой в кулак, в качестве символа постоянной готовности к борьбе.
