Русская доля - Сергей Львович Григоров
Одной из важных особенностей русского мировоззрения является ориентация на вечность. Наши ценностно-рациональные модели поведения как бы настроены на абсолютные истины, на независимые от времени и конкретных обстоятельств понятия что такое хорошо и что такое плохо.
Нас мало волнует удаленное будущее. Ныне безостановочно качают нашу нефть и газ, а нам вроде бы и все равно – мы заняты либо самим собой, либо обсуждением мировых проблем. Потом когда-нибудь придумаем, как будем отапливать дома и плавить сталь…
Мы не любим копаться в прошлом, оно для нас безлико. Сочинять историю нашего государства начали иностранцы, приглашенные Петром Первым, и что они понаписали – как бы и не наше дело. До и после появления официальной версии нашей истории русский фольклор не претерпел никаких изменений. Наши сказки, не привязываясь ни к какому географическому месту или моменту времени, начинаются словами «Жили-были…», «В некотором царстве, некотором государстве…». В этом мы разительно отличаемся от многих народов. Для китайцев, например, каждая эпоха расцвечена именами конкретных исторических деятелей с известными достоинствами и недостатками, привычками и пристрастиями, с каждым местечком связывается своя череда событий, каждый артефакт имеет свою замысловатую историю.
Для нас главное – обустроить тот мир, который окружает нас в данный момент. Добиться, чтобы вокруг царила гармония. Чтобы все было «в порядке». И мы готовы нести тяготы, лишь бы сохранить статус-кво неопределенно долгое время.
Действительность, казалось бы, со всей очевидностью противоречит сказанному. Обухоженность каждого родничка в глухом лесу, любовно уложенные мостки через ручейки и речки на потаенных тропинках, затейливые украшения незначительных предметов быта, мир и лад во всей округе – все это, раскапываемое археологами и описанное в старых книгах, стало детской сказкой, мифом. Ныне наши улицы и обочины дорог в грудах мусора. Подъезды домов и лифты, детские площадки и городские скверы словно только что вынесли нашествие вандалов. Везде обшарпанность и запустелость.
Внутри жилищ, в так называемом личном пространстве, как правило, ненамного лучше. Маленькие городские квартирки, пропахшие многолетней пылью, с вечно заставленными ненужной всячиной столами, с подвешенными под потолок покореженными велосипедами и сломанными лыжами. С грудами ветхой одежды в самых неподходящих местах, с требующими срочного ремонта ванными комнатами и туалетами. На селе – обветшалые, покосившиеся избы с удобствами в дальнем углу двора, без водопровода, без централизованного газоснабжения, кое-где даже без телефонной связи и подъездных дорог. Всюду непролазная грязь и серость…
Пусть вся эта разруха начиналась с больших городов и спившихся деревень. Как раковая опухоль она распространяется по всей Руси. Где здесь элементарная тяга к порядку и обустройству мира!?
И все же нет противоречия. Все вышесказанное – правда. Нас самих безмерно раздражает теперешние бытовые условия, скотское, без особого преувеличения, существование.
Почему творится сие, почему образовался вопиющий диссонанс между желаемым и действительным – особая тема, достойная отдельной книги. Здесь скажу лишь, что причин много. Кое в чем виновата наша безалаберность или элементарная бесхозяйственность, в чем-то – ложное понимание смысла терпения и жертвенности, где-то сказывается привычка не отвлекаться на несущественные мелочи и так далее. Но главная причина, несомненно, – наш нарастающий протест против своего же государства, но об этом ниже. Вернемся к рассмотрению особенностей русского менталитета.
Связующее звено между нами и большим миром – наш круг непосредственного общения, наш малый социум.
Индивидуализм и коллективизм
Много говорится о том, что русские большие коллективисты. Это так, но… и не совсем так. У нас своеобразные понятия о «правильно» организованном коллективе и своем месте в нем.
Да, мы коллективисты, так как постоянно волнуемся и переживаем за всех и вся. Иностранцы удивляются, сколько места в наших теле-, радио- и прочих новостях занимают сообщения о незначительных происшествиях где-нибудь далеко от наших пределов. Как будто нет у нас других забот помимо «Гондураса в огне».
Наши ценностно-рациональные модели поведения требуют постоянной заботы о своем окружении, нашептывая в подсознание, что добиваться личных успехов – не жизненно важная проблема. У нас состоявшаяся личность, уважаемая и полноценная в собственных глазах и глазах знакомых ему людей, – это соборная личность. Правила поведения, которыми мы руководствуемся, – не писаные законы и прочие указы «сверху» или «сбоку» как себя вести, а чувствуемые изнутри нормы бытия. В то же время часто звучащая у нас присказка «за компанию и жид удавится» недвусмысленно предостерегает: надо иметь свою голову на плечах, не плыть по течению. К чему бы это?
Этнопсихологи выделяют две «чистые» стратегии обзаведения знакомыми и друзьями. Если человек реализует первую стратегию, то он стремится к так называемому конкретному общению, если вторую – то к диффузному.
При конкретном общении человек поддерживает контакты, полезные для реализации собственных целей. Главное, но не исчерпывающее здесь – заинтересованность в каких-либо функциональных качествах знакомых.
Во все времена считалось полезным, а то и совершенно необходимым иметь «своего» парикмахера, врача, работника вышестоящей государственной структуры, сотрудника правоохранительных органов и прочих социально значимых служб. При этом далеко не всегда «свой» врач являлся лечащим, но «использовался» как надежный источник дружеского совета в своей области. С другим человеком знакомство поддерживалось, например, потому, что он интересный партнер для игры в шахматы, с третьим – чтобы рассуждать о смысле жизни или вместе отдыхать на природе и так далее.
Как не счесть алмазов в каменных пещерах, так не перечесть возможных сфер приложения человеческих сил. Поэтому множество лиц конкретного общения оказывается довольно большим. При этом оно, как правило, разбивается на несколько непересекающихся групп: шахматист, скажем, не любит бывать на пленере, и одновременное общение с ним и с любителем рыбной ловли оказывается затруднительным или вообще невозможным. Они обитают как бы в разных ваших жизнях, и один может даже не догадываться о существовании другого. Всяк сверчок знай свой шесток.
При диффузном общении друзья и знакомые появляются безотносительно каких-либо целей, а потому, что они интересны и притягательны как личности. Не важно, какое социальное положение они занимают, главное – их знания и умения, рассуждения и поступки, а также ваши воспоминания о совместных деяниях, победах и поражениях. Вы дорожите знакомством с ними потому, что они такие, какие есть. Вам важно знать их мнение по всем вопросам независимо от того, являются ли они признанными в обществе специалистами в данной области. Они «влезают» во все ваши дела и хлопоты, привнося в них что-то свое, когда полезное, а когда и мешающее. В определенной степени вы вынуждены подстраиваться под них. Корректировать свои задумки. Жертвовать
