Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

В Питере еще оставались некоторые учреждения, влиятельные партийцы, бюро ЦК по Петрограду. Они по-прежнему считали себя главными. Хозяином Питера и всего северо-запада Ленин сделал Григория Евсеевича Зиновьева, своего верного помощника. Они вместе провели в эмиграции почти десять лет, вместе вернулись в Россию в апреле 1917-го, вместе скрывались в Разливе от ареста, вместе написали книгу «Против течения».

Зиновьев, правда, высказался против, когда Ленин в октябре 1917 года предложил силой свергнуть Временное правительство, но этот знаменитый эпизод не испортил их личные отношения.

Владимир Ильич поставил Зиновьева во главе Третьего интернационала. В те годы эта должность имела особое значение. Российские коммунисты были всего лишь одной из секций Коминтерна, таким образом, Зиновьев формально оказался руководителем всего мирового коммунистического движения.

Григорий Зиновьев был человеком недалеким, бесхарактерным, напыщенным. В минуты опасности начинал паниковать. Оказавшись у власти, вел себя очень жестоко. Максим Горький, пытавшийся защищать питерскую интеллигенцию от репрессий, ненавидел Зиновьева. Григорий Евсеевич наслаждался своим высоким положением, но в минуту откровенности признался художнику Юрию Анненкову, что тоскует по Парижу, который теперь закрыт для него, и надеется, что мировая революция обойдет этот чудный город стороной...

Зиновьев был человеком малоталантливым, о чем не подозревал. Не понимал, что своим высоким положением обязан лишь особым отношениям с Лениным. Он считал, что вправе быть наследником вождя и что единственный его соперник — это Троцкий. Ради уничтожения Троцкого Зиновьев заключил союз со Сталиным, наивно полагая, что Иосиф Виссарионович готов быть на вторых ролях.

Сталин, еще не уверенный в своих силах, вел себя осторожно и не мешал Зиновьеву некоторое время изображать из себя хозяина страны. На последнем при жизни Ленина партийном съезде, когда сам Владимир Ильич уже не мог выступать, политический доклад произнес Зиновьев. На первом съезде после смерти

Ленина Зиновьев опять выступил с политическим отчетом ЦК. Он настоял на том, чтобы следующий съезд партии прошел не в Москве, а в Ленинграде. Это бы означало, что если столица и не переносится в Ленинград, то, как минимум, оба города обретают равный статус.

С помощью Зиновьева Сталин расставил на ключевых постах своих людей и уже через несколько месяцев после смерти Ленина обвинил Григория Евсеевича в крупных ошибках и отменил решение провести съезд в Ленинграде.

Полтора года по указанию Сталина партийный аппарат сокрушал авторитет ближайшего ленинского соратника. Только Ленинград, где все должности занимали люди Зиновьева, встал в оппозицию Сталину. Тогда Сталин весной 1926 года снял Зиновьева со всех постов и в нарушение устава партии распустил ленинградские партийные органы. Из Москвы приехали бригады чистильщиков, которые провели невиданную зачистку города. Но для Сталина Ленинград все равно остался оплотом оппозиции.

Вместо Зиновьева Сталин назначил в Ленинград Сергея Мироновича Кирова, который до этого работал в Баку.

Киров вошел в историю как соперник Сталина, которого будто бы хотели поставить во главе партии. Это миф. Киров не мог быть конкурентом Сталина. Он поздно пришел к большевикам, а до того был сотрудником кадетской газеты, за что других сажали.

Ленинградские партийные функционеры пытались избавиться от Кирова, обвинили его в том, что он не «настоящий большевик». Устроили разбирательство. За Кирова вступился Сталин. Сергея Мироновича оставили на месте, но эта история его сильно скомпрометировала. Киров помнил, что он всем обязан Сталину, что без Сталина он никто.

Назначение Кирова восприняли как пощечину Ленинграду — Сергей Миронович был второстепенным политиком, тем самым и городу указывалось его второразрядное место. Другое дело, что обаятельный Киров со временем сумел понравиться питерцам. Но его напрасно считают лидером либерального крыла в политбюро, человеком, который осмелился спорить с генеральным секретарем, противостоять ему... Документы этого не подтверждают. Киров во всем проводил сталинскую линию и никогда не возражал вождю.

Убийство Кирова в 1934 году очень похоже на убийство американского президента Джона Кеннеди в 1963-м. В обоих случаях есть надежные доказательства вины только самих убийц — Леонида Николаева и Ли Харви Освальда. И в обоих случаях есть веские основания полагать, что действовал не убийца-одиночка, а существовал заговор.

Косвенных признаков, свидетельствующих о причастности Сталина к уничтожению Кирова, предостаточно. Вождь как будто ждал этого убийства. К моменту смерти Кирова уже была подготовлена вся законодательная база, которая позволила развернуть массовые репрессии. Нужен был только повод.

Первоначально чекисты собирались обвинить в убийстве Кирова белую эмиграцию. Нарком внутренних дел Ягода распорядился найти в Ленинграде скрытых белогвардейцев. Но Сталин уже принял другое решение и, еще не имея никакой информации, уверенно заявил, что убийство — это дело зиновьевцев.

Вместе с убийцей Кирова Леонидом Николаевым расстреляли тринадцать человек, раньше входивших в ленинградскую оппозицию. А еще через две недели, в январе 1935-го, судили мнимых «организаторов убийства» — недавнего ленинградского лидера Григория Евсеевича Зиновьева и еще четырнадцать питерцев, некогда входивших в его ближайшее окружение. Все они давно отошли от политической деятельности. Но Сталин помнил каждого, кто пытался ему перечить. Всех приговорили к разным срокам лишения свободы.

Это был первый шаг: ленинградскую оппозицию приравняли к террористам, уголовным преступникам.

А уже на следующий год военная коллегия Верховного суда пересмотрела дела Зиновьева, Каменева и других — «по вновь открывшимся обстоятельствам» — и приговорила бывших оппозиционеров к расстрелу. Ночью их расстреляли. При исполнении приговора присутствовали нарком внутренних дел Ягода и его будущий сменщик секретарь ЦК Николай Иванович Ежов.

Пули, которыми убили Зиновьева и Каменева, Ежов — до собственного расстрела — будет хранить у себя в письменном столе. Сувенир на память.

После убийства Кирова последовала еще одна чистка Ленинграда: избавлялись от старых петербуржцев, с одной стороны, и от тех, кто работал еще при Зиновьеве и чудом сохранился при Кирове, — с другой.

Новым хозяином города стал Андрей Александрович Жданов, сравнительно молодой партийный работник. Сталин взял его из Нижнего Новгорода и очень приблизил к себе. Жданов ему нравился. Он не вылезал из сталинского кабинета, они вместе подписывали бумаги, вместе смотрели кино, вместе обедали.

Фактически Жданов стал заместителем Сталина по партийным делам. Было принято специальное решение политбюро, которым Жданову предписывалось делить свое время поровну между Москвой и Ленинградом: месяц там, месяц здесь.

Жданов неплохо играл на гармони и на ро те. Каганович презрительно говорил: «Гармонист». Каганович был моторным человеком, не терпел безделья, а Жданов, напротив, работой себя не утруждал. Зато был мастер рассказывать анекдоты, петь частушки и произносить тосты. Сталин сажал рядом с собой Жданова и назначал его тамадой. Правда, всякий раз говорил ему, когда и за кого пить. Выпив, Жданов садился за рояль. Если Сталин был в хорошем настроении, то подпевал.

Хрущев, Каганович и другие члены политбюро, потом и кровью пробившиеся наверх, не любили Жданова, которому, как им казалось, слишком легко удалось продвинуться по партийной лестнице. Завидовали ему — как без этого!

Первым заместителем Сталина в правительстве стал еще один выходец из Ленинграда — Николай Вознесенский, который оттеснил на второй план старых соратников вождя Молотова и Микояна. А после войны к числу влиятельных ленинградцев прибавился Алексей Кузнецов, секретарь ЦК, который вместо Маленкова стал курировать кадры и органы безопасности.

У некоторых московских политиков возникло ощущение, что ленинградцы их оттирают. Тем более, что однажды Сталин сказал удивительную фразу: он становится стар и место генерального секретаря займет Кузнецов, а председателя Совета министров — Вознесенский.

На самом деле выходцы из Ленинграда не представляли собой сплоченной группы. Кузнецов, скажем, неважно относился к Жданову, не мог забыть, что руководитель города в трудные блокадные дни отключился от дел и пил в своем бункере.

Характерно, что, говоря о преемниках, Сталин не назвал Жданова. Через несколько лет после войны Сталин потерял к нему интерес. Политической подоплеки в этом не было. Сталин постоянно менял кадры, выдвигал новых людей. И для Жданова настало время уйти.