Фарма.РФ. Как отечественные компании создают лекарства будущего уже сегодня - Евгений Зеленский
Ученый стал разбираться в возможных причинах гибели бактерий и вскоре ему удалось выделить активное вещество, которое он и назвал пенициллином.
Рис. 10. Сэр Александр Флеминг — британский микробиолог. Открыл лизоцим и впервые выделил пенициллин из плесневых грибов Penicillium notatum — исторически первый антибиотик. Оба открытия произошли в 1920-е годы и в большей степени случайно.
Источник: https://ru.wikipedia.org/Флеминг,_Александр
Надо сказать, и в России были ученые, заметившие еще до открытия Флеминга антибактериальные свойства плесени.
Так, еще в 1871–1872 гг. В. А. Манассеин и А. Г. Полотебнов показали, что плесень из рода Penicillium помогает при лечении кожных язв. В общем, идеи носились в воздухе, но пока в научном сообществе им не придавали большого значения.
Важность такого открытия для человечества оказалась просто колоссальной!
Благодаря пенициллину и другим антибиотикам люди стали жить практически вдвое дольше (средняя продолжительность жизни раньше существенно занижалась высокой младенческой смертностью). Таким образом, появление пенициллина ознаменовало начало новой эры в медицине — эры антибиотиков.14.
В годы Великой Отечественный Войны солдаты и офицеры погибали не только на поле боя, но и на госпитальных койках. И не только от ран, но и, часто, от присоединившихся осложнений: газовой гангрены, столбняка, гнойной инфекции, сепсиса. Из тумана войны в Москву доходили слухи, что англичане и американцы получили из некой плесени новый лечебный препарат небывалой силы действия и уже успешно испытали его в армейских госпиталях.
Несмотря на явную важность для всего человечества, переоценить которую сложно, пенициллин был строжайшей военной тайной, которой никто не собирался делиться.
Лаборатория биохимии в Москве в те времена уже имела опыт изучения бактерицидных свойств плесени и именно ей было поручено создать отечественный препарат, полностью идентичный заграничному чуду. Сроки достижения не оговаривались, но всем было совершенно ясно, что он необходим еще вчера или, хотя бы, в самое ближайшее время.
Не теряя времени, сотрудники лаборатории перешли на казарменное положение в бомбоубежище, которое стало им не только местом работы, но и домом. Раскрытые чашки Петри с питательной средой стояли повсюду. Они были уловителями спор, летающих в воздухе. Кое-где пятна плесени покрывали кирпичные стены и сводчатые потолки. Платиновой петлей плесень переносилась на агар, засеянный патогенными микробами. Через сутки чашки Петри вынимались из термостата, и всякий раз результаты эксперимента оказывались разочаровывающими — колонии микробов спокойно соседствовали с очередными штаммами плесени.
Шел 1942 год. Советские войска несли чудовищные потери. Со дня на день в Берлине ждали капитуляции СССР, а в подвальной лаборатории второй год тщетно искали лечебную плесень. Уже были испытаны 92 ее разновидности.
Нужной — не было15.
Спустя месяцы тяжелейшей работы, верный штамм был наконец найден и внешне мало чем отличался от 92х других, испытанных ранее. Округлое пятно плесени, появившееся на агаре, напоминало стершуюся медную монету, покрытую легким зеленоватым налетом. Чашку Петри засеяли микробами и положили в термостат на сутки. Это были обычные рабочие действия. Однако, когда вынули чашку Петри из термостата, то увидели, что плесень остановила рост микробных бактерий: агар вокруг нее был чист.
Это была победа!
Но предстояло еще множество сложных этапов. Необходимо было вырастить эту плесень на жидкой среде, очистить от посторонних примесей и получить сухой препарат. Работами руководила Зинаида Ермольева и эту героическую женщину колоссальных способностей в дальнейшем стали называть не иначе как матерью советского пенициллина и «Мадам-пенициллин»15.
После стремительного изучения препарата на активность, безвредность и стерильность, в составе бригады, возглавляемой главным хирургом Советской Армии Н. Н. Бурденко, Зинаида Ермольева в 1944 году лично отправилась на Первый Прибалтийский фронт, где советский пенициллин впервые был успешно применен для предупреждения инфекционных осложнений при тяжелых ранениях.
Успех потряс всех!
Умирающие больные и раненные, которым врачи уже не могли дать ни шанса встретить еще один рассвет, стремительно шли на выздоровление и возвращались на фронт.
Пенициллин запустили и стали выпускать в промышленном масштабе15.
Рис. 11. Зинаи́да Виссарио́новна Ермо́льева — советский микробиолог и эпидемиолог, действительный член Академии медицинских наук СССР, создательница антибиотиков в СССР. Лауреат Сталинской премии первой степени.
Источник: https://ru.wikipedia.org/Ермольева,_Зинаида
Получение антибиотиков продолжалось.
Вскоре были открыты и другие. В 1943 году — стрептомицин, 1945 г. — цефалоспорин, 1947 г. — хлорамфеникол, 1947 г. — хлортетрациклин, 1949 г. — неомицин, 1950 г. — окситетрациклин, 1952 г. — эритромицин, 1957 г. — канамицин, 1961 г. — ампициллин, 1961 г. — спектиномицин, 1963 г. — гентамицин, 1964 г. — цефалоспорин, 1966 г. — докцициклин, 1967 г. — клиномицин, 1971 г. — цефамицин, и многие, многие другие15.
Несмотря на то, что минуло более полувека, большую часть этих лекарственных препаратов вы и сейчас можете обнаружить в любой аптеке.
Они спасают жизни по сей день.
Здесь надо остановиться и подсветить чрезвычайно важный факт — последние десятилетия набирает тревожную актуальность устойчивость к антибиотикам у многих микроорганизмов. Годы применения позволили самым разным штаммам микроорганизмов выработать собственный «иммунитет» к действующим веществам лекарственных препаратов. Разработка новых, которые бы действовали очень эффективно и наверняка — сложный и дорогой процесс. И с годами он становится только сложнее.
Несмотря на востребованность, число новых эффективных препаратов, вводимых в клиническую практику после испытаний с каждым десятилетием увы, неуклонно снижается16–18.
Какие же сейчас используются методы для открытия новых препаратов?
Основным способом все еще остается культивирование микробных продуцентов с выделением нужных действующих веществ. Именно сами микробы оказались бездонным источником новых соединений, способных бороться с другими микробами. Получение же и тестирование чисто синтетических антибиотиков до сих пор часто сталкивается с неудачами, неверно подобранными формулами и структурами. Новые методы исследований микроорганизмов, позволяющие «прочитывать» их геномы и глубоко изучать биохимические процессы в клетках очень помогают в этих поисках, создавая научно-технологическую синергию19–20.
Можно подумать, что простой человек ничем не может помочь в решении этих сложнейших задач, но это не так! Достаточно будет не употреблять антибиотики бесконтрольно и без серьезного повода.
Огромную роль в нежелательном развитии антибиотикорезистентности у многих инфекций сыграло именно то, что люди покупают в аптеке серьезный лекарственный препарат иногда даже при появлении у них простого насморка и при любом, самом незначительно повышении температуры.
А ведь простая простуда как раз реже связана с бактериями и гораздо чаще с вирусами! На которые антибиотик, вероятнее всего, вообще не окажет никакого негативного воздействия.
Общий же эффект приобретенной лекарственной устойчивости может напомнить об аналогичном поведении опухолевых клеток, который мы разбирали в предыдущей главе. Небольшой процент клеток клона, несущих мутации устойчивости, выживает и размножается несмотря на лечение. И не так важно, опухолевая это клетка и резистентность
