Фарма.РФ. Как отечественные компании создают лекарства будущего уже сегодня - Евгений Зеленский
Почти два десятилетия шли бурные дискуссии, какую же из этих двух теорий считать верной. Вплоть до момента, пока не выяснилось, что в защите организма имеет значение как клеточное, так и гуморальное звено.
Таким образом, никто из светочей не проиграл спора, а вот медицина сильно выиграла!
Упрощенно, гуморальный иммунитет направлен по большей части на внеклеточные антигены — рецепторы, которые мы обсуждали еще в главе про онкологические заболевания. Он, как и клеточный иммунитет, абсолютно необходимое звено для защиты организма от бактериальных патогенов и токсинов.
Специальные иммунные клетки крови — B-лимфоциты, могут синтезировать антитела в плазме крови и делают это в ответ на появление чужеродных антигенов (бактерий и вирусов). Произведенные антитела, по сути белки специфической формы, способны связываться с возбудителем или токсинами, нейтрализовать их, либо помогая в поглощении фагоцитами (синергия с клеточным иммунитетом), либо через активацию так называемой комплементарной системы. Особой защитной системы, состоящей из белков и ферментов, способной «растворять» непрошенного возбудителя.
Распределение таких защитных элементов в разных жидкостях организма, включая кровь, выделяемую слизь и межклеточную жидкость обеспечивает качественную и всестороннюю защиту от микроорганизмов — тот самый иммунитет8–13.
Рис. 9. Па́уль Э́рлих — немецкий врач, иммунолог, бактериолог, химик, основоположник химиотерапии. Лауреат Нобелевской премии.
Источник: https://blood5.ru/article/paul-erlix/
За свои открытия, в последствии определившие дальнейшее развитие множества медицинских наук, в 1908 году и Илья Мечников, и Пауль Эрлих получили Нобелевскую премию за работы в области иммунологии и открытие клеточного и гуморального иммунитета.
В 1918–1920-х годах разразилась крупнейшая за всю историю человечества пандемия гриппа, жертвами которой стали от 25 до 100 млн человек — около 2 % населения мира на тот момент.
Со времен «Черной смерти» эта пандемия стала самым крупным потрясением, связанным с инфекциями и тоже получила свое название — «Испанка». Пандемическому распространению инфекции способствовала обстановка Первой мировой войны и связанные ней сильная скученность людей в лагерях военных и беженцев, а также недоедание, неумолимо приводящее к ослаблению иммунитета.
Конечно же, свою роль сыграла и присущая военным временам антисанитария1.
В то время грипп еще считался бактериальной инфекцией, поскольку в 1892 году, в период гриппозной пандемии 1889–1890 гг., в крови больных была выделена гемофильная палочка, которая и была ошибочно принята за причину этого заболевания. Верная же вирусная природа гриппа была установлена лишь в 1930-е годы, когда методом кристаллизации был выделен вирус и доказана его корпускулярная, то есть имеющая тело структура.
Мы уделили немало внимания общим моментам развития инфектологии, но что же происходило с разработкой препаратов против бактериальных и вирусных инфекций?
Активные поиски противомикробных средств начались еще в конце XIX века, с признанием инфекционной теории. Первый препарат был синтезирован в 1907 году, уже известным нам ученым Паулем Эрлихом. Это был сальварсан — содержащее мышьяк средство, особенно эффективное против возбудителя сифилиса. Сам ученый правда назвал его не антибиотиком, а химиотерапией, поскольку в качестве терапии использовалось химическое вещество.
Задолго до этого, Пастером было установлено, что одни микроорганизмы могут гибнуть под действием других на примере сибирской язвы.
В 1915 г. английский бактериолог Фредерик Туорт описал заболевание стафилококков, возбудитель которого фильтровался через бактериальный фильтр и мог заражать другие колонии, то есть соответствовал всем критериям вируса, связанным с величиной.
В 1917 г. французско-канадский микробиолог Феликс Д’Эрелль обнаружил фильтрующийся инфекционный агент, вызывающий гибель дизентерийных бактерий. Им был предложен термин «бактериофаг» — пожирающий бактерии. Им же была выдвинута идея о применении таких бактериофагов, «убийц бактерий» в лечении бактериальной патологии и предприняты первые успешные попытки «фаговой» терапии. В 1920–30-е годы лечение бактериофагами получило довольно широкое применение, однако их производство оказалось дорогим и технологически сложным по сравнению с появившимися примерно в то же время синтетическими сульфаниламидами и антибиотиками.
Вместе с тем терапия бактериофагами сохраняет свое значение и сейчас, как дополнительный и альтернативный противомикробный метод, в ряде случаев даже более эффективный, чем традиционные антибиотики1.
Откуда взялись антибиотики?
А откуда же появились антибиотики и что они из себя представляют?
Наверняка многие слышали историю об открытии пенициллина — плесени с антибактериальными свойствами.
Считается, что первым обнаружил целительные свойства «чудо-плесени» Александр Флеминг. Будущий Нобелевский лауреат родился в небольшом городке Лохфилд в 1881 году в Шотландии. Окончив Лондонский университет, он попал на работу в госпиталь Святой Марии, в отделение вакцинации. Флемингу очень везло в работе и два его открытия произошли в какой-то степени случайно.
Первая удача ученого — открытие лизоцима. Этот антимикробный агент содержится, например, в выделениях наших слизистых — в носоглотке, кишечнике, а также в слюне.
Однажды Флеминг сильно простудился. У него начался насморк. Флеминг решил использовать свое недомогание с научной точки зрения и непрерывно залезал палочкой с ватным тампоном себе в нос. А затем размазывал полученную жидкость по агар-агару в чашке Петри — специальной лабораторной посуде, на которой выращивают, например, бактерий.
В конце концов, что за учёный без чудаковатости, так ведь?
И вот случайно он заметил, что в одной из чашек, где была живая колония бактерий, вокруг капли жидкости из его носа бактерии исчезли. То есть что-то, добытое им из собственного носа, уничтожило их.
Так и был открыт лизоцим14.
Второй раз Флемингу повезло еще крупнее — в 1928 г. он открыл пенициллин. Как и с лизоцимом, ученому помог случай. В соседней с ним лаборатории коллеги Флеминга выращивали и изучали плесень Penicillium notatum. Споры этой плесени очень летучие и, проникая через щели в перегородках, в воздухе лаборатории Флеминга их оказалось множество.
Когда в рамках своей ежедневной работы Флеминг открыл одну из чашек с агар-агаром, засеянным стафилококком, споры плесени туда просочились. Ученый как раз собирался в отъезд на пару недель, а чашка с микробами и спорами осталась на его столе. Вернувшись в лабораторию спустя две недели Флеминг с изумлением обнаружил, что вокруг пятна плесени микробы исчезли!
Если бы хоть что-то в сложившихся тогда обстоятельствах было изменено, открытие пенициллина в тот раз не смогло бы состояться.
Во-первых, в чашку попал верный вид плесени (многие виды плесени не действуют на стафилококки), во-вторых, если бы Флеминг поставил ту чашку в инкубатор-термостат, как он обычно и делал, он бы ничего не увидел (эта плесень не растет при повышенной температуре). Ну а кроме того, в те дни в Лондоне было довольно жарко, однако перед самым отъездом Флеминга в городе похолодало, и температура воздуха в лаборатории
