Москва криминальная - Борис Борисович Солдатенко
Подошедший фирменный берлинский поезд встречали музыкой. Это нововведение мэра столицы было просто великолепным.
Трое мужчин поднялись в купе Ивана Филипповича и, небрежно поздоровавшись с ним, стали выносить несколько коробок его соседа.
— А про мою просьбу не забыли? — вежливо напомнил Николаю Ильичу челнок.
— Да нет, не беспокойтесь, — последовало в ответ. — Сейчас носильщики мои вещи заберут, и начнем ваши разгружать. А тем временем Сережа вам грузовик найдет.
Действительно, его вещи разгрузили довольно-таки быстро. На носильщиках доставили к стоящему на площади грузовику и погрузили в кузов.
— Куда везти? — переспросил хмурый шофер, тот самый Сережа, один из встречающих его соседа по купе. — На ваш склад или на наш?
— Николай Ильич сказал, что вы сможете мне сдать в аренду ваш склад на два-три дня, — совсем смутился хозяин запчастей. — Я за все заплачу.
Они долго плутали по ночной Москве, а затем остановились возле какого-то склада.
— Это здесь? — с надеждой переспросил Иван Филиппович. — Я вам слово даю. что здесь вещи не пробудут больше двух дней.
После того как он нагнулся посмотреть лежащие в его «дипломате» накладные, он почувствовал сильный удар в затылок, от которого, казалось, треснула голова и в глазах внезапно стало темно.
— И что теперь с этим телом делать? — переспросил водитель. — Бросить его на улице или оттащить к вагонам?
— Дурья твоя башка, — окрысился на него тот, кто представился Николаем Ильичом. — Мы по мокрому не работаем. Вломи ему еще раз, так, чтобы он ничего никогда не вспомнил. И отвези к какой-нибудь ближайшей больнице. И брось где-то в людном месте, под забором. Без документов. Пусть считают, что это сами врачи бомжа выкинули из больницы.
— Но козла из Чехии мы же никуда не везли, — вновь спросил Сережа. — бросили его прямо на Беговой. И никаких проблем.
— За чеха нам уже бабки выплатили, — улыбнулся Николай Ильич. — Весь его ширпотреб я удачно впарил на нескольких вещевых рынках. Там эти барыги взяли все влет, причем по немалой цене.
— А кому на хрен эти автозапчасти нужны, — подал голос второй участник «операции» Валентин. — Во всех этих мастерских этих запчастей и так хоть жопой жуй.
— Придурок ты, Валя, — оборвал его Николай Ильич. — И эти запчасти уйдут со свистом. Опять получим крутой навар. А делов-то всего — доехать до Минска и сесть в нужный поезд, в нужный вагон и в нужное купе. Это сделать несложно, если в друзьях две-три проводницы да билетный кассир в столице братской республики. А потом как бы нехотя предложить свою помощь. Еще ни один челнок не отказался от бесплатной помощи.
— А тебе их не жалко? — вновь переспросил Сергей.
— Так это же ты, придурок, их по голове монтировкой бьешь, — вновь начал заводиться Николай Ильич. — Не ровен час так кого-нибудь и пришьешь. Что тогда? Зачем нам мокруха?
…На следующее утро возле забора больницы спешащие на утреннее дежурство медсестры увидели раздетого, сильно избитого мужчину. Его доставили в реанимацию и сшивали буквально по частям. Позже врач скажет, что от этих тяжелых ран мужчина на всю жизнь останется немым и неподвижным.
…На днях из Нижнего Тагила в Москву приехали дочь и жена пропавшего без вести челнока Ивана Филипповича. Одна из медсестер увидела его портрет в газете с объявлением о розыске без вести пропавшего и сообщила в милицию. Ранее прекращенное уголовное дело вновь принято к рассмотрению…
ЛОВУШКА ДЛЯ ЧЕЛНОКОВ
…В комнате, в которую привели очередную жертву и где с головы сняли мешок, практически не было никакой мебели. Вадим еще раз горько пожалел о том, что вообще связался с ролью курьера. Ведь работал тихо-спокойно, но жена заявила, что денег недостаточно и что будущего ребенка она не сможет одевать в грязные тряпки, что есть у них дома.
— Хочешь иметь ребенка, — выговаривала она, сидя на кухне — то будь добр деньги зарабатывать. А то на твои крохи еле сводим концы с концами. А ты представляешь, сколько ребенку потребуется денег на питание и одежду? У всех мужья как мужья, а у меня чудо в перьях. И кому твои два высших образования сейчас нужны? Вон у Катьки муж вообще имеет восемь классов образования, так он себе несколько палаток на рынке открыл. Собирает деньги и катается с Белорусского в Германию или Чехию. Теперь стал уважаемым человеком, не то что ты. Так что решай.
И он решил. Продал свою любимую видеокамеру, коллекцию раритетных значков, золотой перстень — фамильную реликвию и, разузнав о рыночном спросе, отправился за товаром.
Купил все, что планировал. Даже где-то взял дешевле, чем ему говорили. По самым скромным подсчетам его поездка должна была не просто окупиться, но и дать хорошую прибыль в долларах. Вот тогда-то жена не скажет ни слова.
В купе он оказался один. Любезная проводница, приносящая чай, проявляла необыкновенную заботу. Расспросила о семье, о поездке. Посетовала на то, что сейчас в стране много бандитов и надо держать ухо востро и не доверять никому.
Было скучно. Но в Минске в его купе подсел интеллигентный мужчина, который представился Николаем Ильичом. Он тоже расспрашивал о семье, а когда узнал, что Вадим впервые ездил за рубеж, достал из «дипломата» бутылку и предложил выпить.
— Думаю, что эта поездка тебе запомнится на всю твою оставшуюся жизнь, — поднял тост Николай Ильич. — И если еще поедешь, то не забывай, что рэкет у нас в стране сильная организация. И что у них есть свои люди не только среди других челноков, но и среди милиционеров.
— Ну, что это вы в такой день о грустном, — вставил Вадим.
— Почему это о грустном, — улыбнулся Николай Ильич. — Рэкет — это наша жизнь…
В комнате из-за тяжелых бордовых штор, несмотря на день, было темно. И очень душно, хотя, судя по доносящимся с улицы звукам и чуть оттопыренной вверху шторе, была открыта форточка. Вадиму не под силу ни громко закричать, ни разбить чем-нибудь тяжелым окно. Он увидел в зеркале, что рот ему эти «быки» заклеили обыкновенным прозрачным скотчем, не забыв при этом засунуть небольшой кляп из его же носового платка. А единственный в комнате табурет был на весьма дальнем от него расстоянии.
Когда глаза немного привыкли к темноте, Вадим осмотрелся и попытался оценить обстановку. Небогатая мебель, фрагменты разноцветных обоев на стене
