Георгий Саталкин - Каменный пояс, 1988
Это тоже учитывает «двойной коэффициент». А ребята служат на заставе два года. Значит, возвращаются они домой не только со многими умениями, о которых рассказал, но и с двойной закалкой, с двойной проверкой на стойкость и мужество, с испытанной горами, непогодой и временем оторванностью от большой земли, наконец, дружбой.
И вот что поразительно: сколько ни наблюдал за ребятами, не слышал каких-то особых команд, громких приказов — все делалось как бы само собой. Независимо от времени суток и состояния погоды служба шла, как раз и навсегда заведенный часовой механизм. Отправляясь на поиск Ильгара Зейналова, вдруг узнавал, что он в это время уже в наряде, идет по маршруту горными тропами, а вечером вдруг заставал его, опять же неожиданно для себя, на коротком совещании сержантов… У каждого в любой момент было дело, каждый был занят, и перемещались ребята во времени и тесном пространстве заставы, как-то взаимодополняя, взаимозаменяя друг друга. Это тоже достигается непросто. Но ведь так и должен работать механизм охраны нашей границы — без шума, четко, слаженно и, главное, постоянно. И это тоже достигается теми высокими требованиями, которые и определяют, что у пограничников на заставах в сутки вмещаются два дня и две ночи…
Челябинск — Тянь-Шань — Челябинск
Поэзия
Оренбургскому литобъединению имени Мусы Джалиля исполнилось тридцать лет. Всесоюзное признание получило оно на VIII совещании молодых писателей. О работе одного из лучших литобъединений страны писали С. П. Залыгин и П. Н. Краснов на страницах газеты «Комсомольская правда». Профессиональная зрелость произведений воспитанников литобъединения подтверждается постоянными публикациями в центральных издательствах «Современник», «Молодая гвардия» и на своей родине — в Южно-Уральском книжном издательстве.
За последние пять лет лучшие произведения изданы в коллективных сборниках «На своей земле», «И дым отечества», «Тепло чужого очага», «Сенокосы».
Лауреатом журнала «Литературная учеба» за 1986 год стал молодой прозаик Игорь Пьянков, главы из его исторического романа предлагаются и читателям сборника.
Год 1987-й в жизни литобъединения ознаменован новым событием: всесоюзный журнал молодых литераторов крупно представил наше литобъединение, отдав свои страницы поэтам и прозаикам Оренбурга, со многими из которых можно продолжить сегодня знакомство и в «Каменном Поясе».
Геннадий Хомутов,
руководитель Оренбургского
областного литобъединения
имени Мусы Джалиля
Юрий Орябинский
СНЫ
Валился я на доски неоструганные,
Стянув в полудремоте сапоги.
В ушах гудели басовыми струнами
По гравию дневального шаги.
Едва касался головой шинели,
Шеренгами накатывались сны.
А звезды и мерцали и синели,
Чисты по-деревенски и ясны.
И в снах шагал я в сторону рассвета,
К далекой и родимой стороне,
Где девочка, прильнувшая ко мне,
В голубенькое платьице одетая,
Чертила что-то веткой на луне.
Ее волос созвездия касались
И россыпью подснежников цвели.
И реки с океанами сливались,
Как наша юность с юностью земли.
Распахнут мир, и нету тайн в природе —
Мы их открыли с девочкой вдвоем…
Не досмотрев, я слышал на восходе
Пружинное солдатское:
— Подъем!
ЭШЕЛОН
Неширокий двор военкомата,
По углам заросший полынком.
— Вы еще пока что не солдаты, —
Говорил нам рыжий военком.
Мы еще полны домашней лени,
Знать не знаем власть военных слов.
В эшелоне душно от сирени
И светло от стриженых голов.
Мимо пролетают полустанки,
И весна врывается в окно.
Из рассказов знаем мы про танки,
И войну мы знаем по кино.
В нас еще слепая бродит сила,
Мы по интуиции одной
Связываем с именем Россия
Все, что остается за спиной.
И пройдем немало километров,
И сойдут с нас тысячи потов,
Прежде чем — осознанное — это
Врежется в нас намертво потом.
И тогда придем мы к пониманью
Твердо, на сомненьях не скользя,
Что предать Россию поруганью
И отдать кому-нибудь нельзя.
* * *
Я напишу, ты только подожди,
Немного выжму воду из шинели.
У нас опять проклятые дожди
И льют, и льют четвертую неделю.
Я расскажу, как дики здесь места
И как суровы люди и рассветы,
А жизнь, как штык, нацелено-проста
И требует такого же ответа.
Сказав тебе, душой не погрешу,
Что здесь обрел я больше, чем утратил.
Ты подожди, я скоро напишу —
Лишь высохнут промокшие тетради.
Владимир Макуров
МЕЛОДИЯ МЕТАЛЛА
Мне нравится лирический этюд
осенних красок городского парка,
и резкий звук суровых зимних вьюг,
и звон капелей озорного марта.
Но есть над городом ведущая одна,
запевная и основная тема:
мелодия горячего огня,
мелодия прокатов и мартена.
В моем цеху намного больше труб,
чем в механизме сложного органа.
И мы играем в сотни грубых рук
мелодии стального урагана.
Хитросплетенье высочайших гамм
рождают люди в творческом задоре.
И рады мы, что нашим голосам
с другими слиться тысячами в хоре!
* * *
На Сухой Губерле я ловлю карасей
в окружении желто-зеленых кубышек.
На Сухой Губерле удивленный репей
из-под камня пробился, расправился, дышит
На Сухой Губерле то земля, то вода…
И усталое солнце опять распыхтелось.
Дождь приходит сюда из-за гор иногда.
А резина на лодке мгновенно нагрелась.
Связан пылью, рванулся к реке суховей…
Я сегодня ночую в степи с пастухами.
А за это для них наловлю карасей
на Сухой Губерле, что течет под ногами.
Юрий Селиверстов
ТОПОЛЬ
Спилили тополь у крыльца.
Что за беда — душа забудет.
Но сорок пятого кольца
На этом пне уже не будет.
Он ветви клал на провода,
Он по ночам стучал в окошко,
На нем скрывалась иногда,
Цыплят выслеживая, кошка.
Сосед ругался и грозил,
Хотел поджечь его, по слухам.
А он округу заносил
По окна тополиным пухом.
Он застил свет, сорил листвой,
Был и уродом, и вражиной,
Он встал к соседям на постой,
А ведь у них гараж с машиной.
Он поросль новую пустил,
Хранил от ветра птичьи стаи.
…Я зла не помню, я простил,
Но вот скворцы не прилетают…
* * *
Дай бог, чтобы вас на крутых поворотах
Всегда стороной обходила беда.
…А в доме напротив — звезда на воротах,
Последняя в нашей округе звезда.
Дай бог, чтобы вас не оставили дети,
Когда вам метели прибавят седин.
…А в доме напротив живет дядя Петя,
Который на всем белом свете один.
Прошли снегопады, так тихо, как годы,
Так странно прошли, как по чьей-то вине.
…А в доме напротив — два старых комода,
Да пять фотографий на голой стене.
Как мудро по доброй традиции давней
Из тех же ручьев пребывает река.
…А в доме напротив не вешают ставней
И двери все так же не знают замка.
Конечно, потерями жизнь не измерить,
Но крылья стареют, и слабнет полет.
…Дай бог, чтобы мне никогда не поверить,
Что в доме напротив никто не живет.
Александр Филатов
* * *
Потерявший любовь и обличье земное,
Как сухая трава, к горизонту качусь…
Может быть, я в пути это мокрое, злое —
Дорогое лицо вновь любить научусь.
И — вернусь. И простишь! И сама — повиликой.
Наваждение снимешь с понурой души:
Вновь окажется жизнь и простой, и великой…
Но любить безоглядно меня не спеши.
Я запомню ковыль, я запомню овраги —
В мыслях буду всегда — гневным ветром гоним —
Вдруг не хватит мне сил и не хватит отваги
Вновь начать для тебя незаконченный гимн.
* * *
Земле в глаза я не смотрю:
Как блудный сын с Большой дороги…
Курю и плачу. И курю
Заморский яд.
Ищу итоги
