Борис Кудрявов - Страсти по Высоцкому
Вот уж действительно ДУШЕПРИКАЗЧИК!
НАПОСЛЕДОК
Слышал я диковинную историю, будто после создания в Москве музея Высоцкого туда пришла Татьяна Иваненко. И принесла с собой кучу материалов о Владимире Семеновиче — фотографии, письма, какие-то его личные вещи. Пришла не просто так, а с желанием рассказать о неизвестной стороне жизни своего любимого человека.
Так вот, нашелся один «умный» сотрудник, который якобы заявил Татьяне Васильевне, что музей в таких воспоминаниях и материалах не нуждается. Странно все это… Хочется верить, что таких работничков сегодня в музее нет.
* * *Некоторые исследователи жизни и творчества Владимира Высоцкого почему-то с уверенностью утверждают, мол, его «житейский, банальный», даже «какой-то приземленный, бытовой» союз с Татьяной Иваненко якобы не принес поэту никаких «творческих дивидендов». Они даже допускают мысль, что дочь Иваненко Настя родилась от Высоцкого. Но при этом пресно, скучно и отстраненно твердят: «Ну и что?»
В «приземленный» союз между такими яркими творческими личностями верить, честно говоря, не хочется. В обожженных любовью сердцах обязательно должна быть вдохновенная страсть, помноженная на тягучую боль ревности, разочарований, горечь утрат. Даже такой художник, как Владимир Высоцкий, конечно, «грелся» не только у костров, зажженных интересом, участием, любовью его прославленных муз. Вдохновение творца не может длиться бесконечно, вечно. Оно нуждаются в отдыхе. И довольно часто. Поэты — живые люди. Они тоже спят по ночам и в разное другое время суток, любят поесть быстро и вкусно. Иногда, а порой, даже часто, вваливаются в дом пьяными. А то и вовсе не приходят ночевать. И их грязное белье, извините, кто-то должен стирать. Музы же не всегда оказываются приспособленными к столь сильным внешним раздражителям, воздействиям. Им подавай «высокую поэзию», романтику отношений, соперничество мужчин за обладание ею.
История, жизнь показывают, что муза для поэта всего лишь живая женщина. Со своими пороками, недостатками, индивидуальными мечтами и банальными желаниями. Которая, прежде всего, хочет, может и должна любить. И — любит! А, значит, совершает обычное женское дело — оберегает любимого мужчину от всех и вся, борется с соперницами за единственно верное право — обладать им, единственным. Наконец, рожает детей от того, от кого хочет. То есть, становится в его глазах настоящей, желанной женщиной!
Существуют реальные факты, говорящие о духовной связи этих двух красивых молодых людей. Наконец, смею это утверждать, — их сильное чувство уже проверено временем… Да, сегодня Татьяна Васильевна не хочет давать интервью. Но что будет завтра? Не знает никто…
А стихотворение, посвященное Татьяне Иваненко, в огромнейшем стихотворном наследии Владимира Семеновича я все же нашел. Написано оно в 1971 году. Для «приверженцев фатальных дат и цифр» вернее сказать так: нашел не в смысле первым обнаружил. А отыскал для себя. И для тех читателей, которые об этом не знали.
… Только эту удивительную женщину поэт ласково называл Татой.
КАК ВСЕ, КАК ЭТО БЫЛО…
Как все, как это было!И в кулисах, и у вокзалаТы, как будто бы банное мыло,Устранялась и ускользала.
Перепутаны все мои думыИ замотаны паутиной.Лезу я, словно нищие в сумы,За полтинойИ за рутиной.
Ох вы, думушки,Ох, мыслишки,Ох вы, кумушки,И невесты!Не везло нам с тобой и в наслышках,Не поверилось — экий бес ты!
Только вербы и льны, только бани,Только светлые дни или луны…Есть прибежище твое, Таня,Так пропойте ей аллилуйю.
Так пропойтесь ей, злые песни,Отзвучите ей все кантаты!Гимны добрые или вести,Чаще в голову лезте для Таты.
Часть 2
ДРУГИ-НЕДРУГИ
Существует такое понятие — судьба. Оно не вполне совпадает с представлением о реальной жизни человека. Гамлет перед смертью говорит: «Дальнейшее — молчанье», но просит друга рассказать о нем всю правду тем, кто остается. Жизнь человека, таким образом, не кончается; ей предстоит еще раз возникнуть, раскрыть свой смысл, свою связь с жизнью других и с тем, что было неизбежно. Ей еще предстоит раскрыться судьбой.
Жизнь Высоцкого кончилась. Но судьба, которая шире и больше его жизни, только еще разворачивается. Размышляя о ней, мы оглядываемся не назад, но вокруг, смотрим не на одного человека, а на многих и на самих себя. И, как сказал однажды А. Блок, «не лучше ли для поэта такая память, чем том критических статей и мраморный памятник?»
Наталья Крымова* * *Вот так все не просто. Если говорить о Наталье Крымовой, то эта замечательная своей внутренней природной красотой женщина сумела еще в почти дремучие 80-е годы пробиться к людям со своей правдой о Высоцком. Неважно, какое количество советского, подчеркиваю, народа это тогда заметило. Прочитав столь изумительные по проникновенности строки в новой книге с давними материалами Крымовой, выпущенной ГКЦМ В.С. Высоцкого к 70-летнему юбилею Владимира Семеновича, «ВЫСОЦКИЙ. НЕНАПИСАННАЯ КНИГА», неожиданно для самого себя, вдруг понял, что они как нельзя точно отражают и мое собственное отношение к жизни.
Больше всего на свете Высоцкий ценил ДРУЖБУ. Не так одиноко жить. Но однажды в разговоре с кинодраматургом и спортсменом Германом Климовым он неожиданно обронил: «Знаешь, а ведь по-настоящему у меня нет друзей». Возможно, это было сказано в порыве чувств. Но ведь как в воду глядел…
* * *Часть эта названа так потому, что некоторые друзья Высоцкого со временем как-то незаметно превращались, превратились фактически в его недругов. По крайней мере, отношение к ним людей в связи с появлением в прессе их откровений о Высоцком, явно изменилось. Почему? Прежде всего, потому, что своими высказываниями, интервью, изобилующих интимными деталями и деликатными подробностями из личной жизни Высоцкого, они, по мнению многих, ПРЕДАЛИ ПАМЯТЬ о ДРУГЕ. Может, это звучит слишком категорично и заведомо пафосно. Но. Истинные друзья и настоящие любимые женщины Высоцкого до сих пор почему-то пребывают в молчании. А если кого из них и нет уже на этом свете, то худого слова о Владимире от них никто никогда не слышал.
Одно дело, говорит, судит, сплетничает посторонний человек. Или подвыпившие кореша на кухне базарят. Пусть даже журналисты изгаляются. Но чтоб ДРУГ!
Почему так произошло, не мне судить. Но мериться славой (Станислав Говорухин) или рассуждать о самом интимном (Валерий Янклович) — о человеке, которого считаешь или считал своим другом, мягко говоря, странно, правда? А по большому-то счету — просто постыдно! Уж не зависть ли это, не предательство ли — часто думалось мне в разговорах с такими «друзьями»?
Как сказал мне один из близких к Владимиру Семеновичу людей Николай Ашуевич Тамразов: «Имя Высоцкого окружено сегодня мерзостью! Почитайте книги о нем — прямо библиографические вестники! Ни одного живого места! Все содрано из сомнительных источников, переврано, скомпилировано». И дальше:
«Когда в зрительном зале Театра на Таганке было триста мест, там находилось место всем его друзьям. Свора, которая окружает эту известную всему народу фамилию, делает праздники уже в Кремлевском Дворце съездов, где пять тысяч мест. И там не находится места ни Тамразову, ни Гольд-ману, ни Лотову, которые были когда-то рядом с Володей. Имя Высоцкого окружено сегодня мерзостью и «бабками». У меня лежат бумаги, написанные Володиной рукой. И которые хотелось отнести в его музей. Теперь уже не понесу! Порву и выкину! Примазываться к славе Высоцкого не стану.
У каждого нормального человека свой Высоцкий! Но святость-то вся давно прошла…»
Всеволод Абдулов
«СЕРДЦЕ ВЫСОЦКОГО НАВСЕГДА ОСТАЛОСЬ С МАРИНОЙ ВЛАДИ»
Мы познакомились с Абдуловым случайно и как-то сразу заговорили друг с другом на одном языке. Незаметно перешли на «ты». Потом я не раз приходил к Севе в гости в его полухолостяцкую квартиру в Глинищевском переулке Москвы. Время там будто остановилось: старая потертая мебель, паркет, забывший, когда его в последний раз натирали, невзрачные афиши двадцатилетней давности, запах кошачьей мочи. Жалость и полная безнадега поселились в этом убогом жилище много лет назад.
Разговор с Абдуловым, записанный мной на диктофон-ную пленку, получился коротким. Не уверен, что следует говорить об этом с сожалением. Время показало, что мы оба оказались в этой ситуации правы — сказано то, что сказано. Главное, ничего не переврано, добрые отношения сохранены. И это по-хорошему проявилось в дальнейших наших отношениях. Хотя, признаюсь, при первых наших встречах я искренне провоцировал Севу на откровенные разговоры о Высоцком. Но он, будто верный Санчо Панса, хранил тайны многолетней дружбы со своим «сеньором» — кумиром целого поколения. И никогда не «торговал» воспоминаниями. Сам Всеволод к тому времени уже давно не был в порядке: сказывалось пристрастие к спиртному, отсутствие работы, неустроенная личная жизнь. Не слишком большая доверчивость к любому человеку, проникающему в его устоявшееся житье-бытье, странным образом уравновешивалась у него с врожденной деликатностью. Казавшейся мне тогда почему-то трусостью.
