«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев
В сборнике в честь Варвары Павловны публикации, мне кажется, возможны (по-моему, они бывали в прежних сборниках, к[ому]-л[ибо] посвященных), но не велик ли будет объем? Мы ведь хотим дать очень много статей[245], но маленьких (не более 10 страниц на маш[инке]).
В крайнем случае, если Вы не успеете в апреле приготовить обе публикации, то хоть одну дайте для XIII т., но лучше бы обе, а Варваре Павл[овне] посвятите еще ч[то]-л[ибо]. Вот какие мы жадные к Вашим статьям!
М[ожет] б[ыть], у Вас будут к[акие]-л[ибо] дополнительные соображения или возражения на публикацию «Пересветова[246]» А. А. Зимина[247]? Было бы хорошо, если бы Вы об этом написали в сб[орник] в честь Варв[ары] Павл[овны].
В общем, всё на Ваше усмотрение.
Спасибо Вам за Ботвинника. Есть еще очень недурной перевод Малахова[248]. Я просил его Вам прислать на всякий случай. С искренним уважением
Д. Лихачев
ОР РГБ. Ф. 446. Карт. 17. Ед. хр. 105. Л. 10 и об. Автограф. Датировано по почтовому штемпелю на конверте (Л. 11).
7. 1 мая 1956 г.
Глубокоуважаемый Вячеслав Федорович! Поздравляю Вас с праздником. Спасибо за статью. Она пришла как раз вовремя: мы формируем XIII т. Тр[удов] ОДРЛ. Статью Вашу прочел: она нас всех очень заинтересовала.
Ждем Вашей статьи для т. XIV Тр[удов] ОДРЛ, который посвящаем Варваре Павловне (формировать будем в ноябре)[249].
С искренним уважением Д. Лихачев 1.V.56
ОР РГБ. Ф. 446. Карт. 17. Ед. хр. 105. Л. 12. Автограф. На открытке.
8. 24 сентября 1956 г.
Глубокоуважаемый Вячеслав Федорович!
Не знаете ли Вы, какова судьба перевода «Слова о полку Игореве» ленинградского поэта С. Ботвинника? Он предназначался для книги переводов «Слова», издаваемой Гослитиздатом под Вашей редакцией.
Как Вы отдохнули летом? Я чувствую себя плохо после плохого лета: болит язва.
Ждем Вашей статьи в сборник в честь Варвары Павловны.
С искренним уважением Д. Лихачев 24.IX.56
ОР РГБ. Ф. 446. Карт. 17. Ед. хр. 105. Л. 14. Автограф.
9. 21 ноября 1956 г.
Глубокоуважаемый Вячеслав Федорович! Большое Вам спасибо за интересную статью. Завтра передаю ее редактору тома — В. И. Малышеву. Не сомневаюсь, что статья ему понравится. Думаю, что небольшое преувеличение объема — не беда.
Желаю Вам всего самого хорошего. Сам я чувствую себя не очень важно. Сказывается сильное переутомление.
С глубоким уважением Д. Лихачев 21.XI.56
ОР РГБ. Ф. 446. Карт. 17. Ед. хр. 105. Л. 17. Автограф. На почтовой карточке.
Переписка Д. С. Лихачева и Н. К. Гудзия
Николай Каллиникович Гудзий (1887–1965) — литературовед, историк литературы, педагог; академик АН УССР (1945).
Гудзий во время учебы в Киевском университете св. Владимира (1908–1911) и в первые годы после его окончания был участником известного научного сообщества — «Семинария русской филологии» профессора В. Н. Перетца, из которого вышли известные филологи и литературоведы — В. П. Адрианова-Перетц, И. П. Еремин, Г. А. Бялый и др. Сам Гудзий был прекрасным преподавателем, воспитавшим, в свою очередь, специалистов по древнерусской литературе — А. Н. Робинсона, В. А. Путинцева и многих других. В числе слушателей его «толстовского» семинара и семинара по источниковедению в МГУ были В. Я. Лакшин, П. В. Палиевский, Л. М. Розенблюм и др.
Преподавал в высших и средних учебных заведениях Киева и Симферополя, в 1921 г. переехал в Москву. Профессор кафедры истории русской литературы МГУ (с 1922), декан филологического факультета МГУ (1941–1945) и заведующий кафедрой русского устного народного творчества (1941–1946). Заведующий Секцией древнерусской литературы и литературы XVIII в. ИМЛИ (1939–1941, 1945–1947); отделом русской литературы (1945–1952) и отделом украинской древней литературы (1952–1961) Института литературы им. Т. Г. Шевченко АН УССР. Автор работ по древнерусской литературе, публицистике XVI в., русской и украинской литературам XVIII — начала XX в., о жизни творчестве Л. Н. Толстого; первых советских учебников и хрестоматий по древнерусской литературе; член редколлегии Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, редактор отдельных томов (1932–1958) и др.
Лихачев познакомился с работами Гудзия еще до войны. Дмитрий Сергеевич вспоминал, как в 1938 г. встретил на улице Г. А. Гуковского, который почти что бежал в книжный магазин, находившийся в парадной Музея этнографии и антропологии, чтобы успеть купить только что поступивший в продажу учебник Гудзия «История древней русской литературы». В этой книге, по словам Лихачева, «Гудзий говорил обычные вещи. Но как это было необычно!». Лихачеву импонировала стилистика, в которой был написан учебник, — «о литературе, да еще древнерусской, говорилось нормальным человеческим голосом. Там были человеческие слова о человеческих произведениях»[250]. Учебник Гудзия, десятилетиями входивший в вузовскую программу, переиздавался с исправлениями и дополнениями 7 раз. Даже само имя Гудзия с середины XX в. стало в студенческой историко-филологической среде употребляться в качестве обозначения учебника[251]. В начале 1970-х годов «Гудзия» заменил учебник Н. В. Водовозова. Сотрудники Сектора древнерусской литературы ИРЛИ настаивали на непременном переиздании учебника Гудзия[252], однако его восьмое издание было осуществлено только в 2002 г.
Лихачев и Гудзий сблизились в 1945 г. в период совместной работы над многотомной «Историей русской литературы». В воспоминаниях о Гудзии и в некрологе ему, публикуемом далее в комментарии к письму 25 от 4 ноября 1965 г. (с. 116–117 наст. изд.), Лихачев подчеркивал неизменно доброе, человеческое отношение Николая Каллиниковича к людям, его альтруистические качества: «Он всегда интересовался тем, что представляет собой ученый в человеческом отношении. Он не терпел карьеристов, интриганов и чиновников, не терпел дурного отношения к людям. И огорчался, когда слышал о людях дурное. Неудача людей, которых он не любил, его не радовала. Ему не доставляло удовольствия услышать дурное о человеке. В нем не было ни на каплю злорадства. Он был всегда на стороне обижаемых. Он стремился к справедливости — в отношении живых и мертвых. Память ученого была для него священна […] То, что он говорил, часто было самым обыкновенным. Но именно это обыкновенное, сказанное вовремя, действовало как выстрел»[253].
За свою плодотворную научную жизнь Гудзий собрал обширный архив, судьбу которого попытался сам определить в конце 1963 г. Он передал небольшую часть документов в ЦГАЛИ СССР (автобиографию, рукописи некоторых работ, поздравительные телеграммы), где был создан его личный архивный фонд (РГАЛИ. Ф. 2256. 15 ед. хр., 1930–1964 гг.). После кончины ученого в 1965 г. директор ЦГАЛИ СССР Н. Б. Волкова предлагала его близким — А. К. и Т. Л. Гудзий — передать весь архив ученого на государственное хранение[254], но не получила отклика. Живейшее участие в судьбе архива Гудзия принял Лихачев, в частности, он предложил выбрать местом его хранения РО ГПБ (см.
