Татьяна Девятова - 5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города
И ведь этот сдвиг в мировоззрении произошел не в одночасье, не за миг. Так чего же я жду от других?! Глупо. Но эта же мысль меня и вдохновила. Значит, не все потеряно! Если я смогла измениться, перестать обвинять обстоятельства, страну и других людей в своих проблемах, значит, и другим, в общем, не заказано. Только у них будет свой особый путь – по траектории и по длительности. И здесь мой номер не шестнадцатый, конечно, но явно не первый.
А ведь были и в моей жизни люди и ситуации, которые вовремя подсказывали мне правильные вещи, но многое я «услышала» только спустя время. Хорошо, что самые близкие люди, самые лучшие друзья не ленились это все мне многократно повторять, все ждали – когда дойдет. Дошло.
Значит, это все-таки очень важно – говорить. Даже несмотря на то, что пока тебя не слышат. Повторять, не уставая и, главное, – не отчаиваясь!
Если вы родитель и ваш ребенок-переросток никак не может повзрослеть – не отчаивайтесь. Говорите с ним чаще и честнее.
Если вы начальник и ваши подчиненные готовы найти самые невероятные оправдания для плохо сделанной работы – терпеливо повторяйте. Но не больше одного раза. Шутка.
Если близкие вам люди углубились в поиски виновных в зигзагах своей непутевой биографии – будьте рядом и попробуйте своими словами рассказать о том, что прочли только что. Если, конечно, вы согласны с поставленным диагнозом. А если не поймут с первого раза – повторите.
Повторю и я главные выводы этой главной главы:
– Самый главный миф россиянина – миф о Высшей справедливости. Которой нет.
– Самый главный должник человека – он сам.
– Если уж без слова «справедливость» жить непривычно и скучно – давайте договоримся по-взрослому, кто кому чего должен и что ему за это будет. Это называется общественным договором.
– Человека «лечат» обстоятельства. Которые можно создать.
– Главное – не перепутать и не соорудить своим близким лазарет, в котором так приятно находиться, что выписываться не хочется.
Ну и, конечно, надо как-то научиться не только думать, но и внятно говорить о том, что ты думаешь. Говорить честно, но деликатно, искренне, но уважительно. А эта задачка посложнее остальных будет…
Глава вторая
Мифы о Родине. Россия, которую мы не потеряли
Само понятие Родины, ощущение принадлежности к родине, этносу, народу – оно, с одной стороны, такое расплывчатое, эфемерное, не имеющее четких границ. С другой – проявляется реальными большими чувствами, эмоциями и вполне конкретными серьезными поступками: взял и неожиданно бросился на амбразуру вражеского дзота. Или расплакался, когда наши футболисты проиграли…
После исчезновения на карте великого Советского Союза мы узнали реальные исторические факты и пережили крушение многих иллюзий о прошлом своей страны – той, которой мы так гордились. А еще мы теперь имеем возможность узнать, что на самом деле думают о Великой России и ее жителях люди во всем мире, и это мнение сильно отличается от нашего представления о самих себе.
Очень многое изменилось во всех сферах нашей жизни – как внешней, так и внутренней. Но самые тектонические сдвиги, на мой взгляд, произошли именно в этом ощущении Родины, принадлежности к стране, гордости и горести, которые мы испытываем, чувствуя эту принадлежность.
* * *Я с нетерпением и, признаюсь, некоторым страхом ждала разговора с Андреем на эту тему. Вообще, когда поднимаются вопросы национальности и веры – это чревато серьезными последствиями. Они затрагивают самые глубинные пласты в душе человека. А может, разрушают самые стойкие иллюзии и мифы о самих себе? И человек готов встать на их защиту, даже с оружием в руках.
Поэтому я чувствую большую ответственность. Но, на счастье, я беседую с психотерапевтом и есть гарантия, что наш разговор с Андреем получится «психотерапевтичным» и не оскорбит ничьих чувств. Наоборот, поможет разобраться в том, кто мы, какие мы и кто находится рядом.
– Андрей, что, на ваш взгляд, изменилось внутри нас в связи с утратой старых географических ориентиров? А ведь сильно изменилось, и иногда это причиняет серьезные неудобства.
– Сразу стоит оговориться, что у нас это состояние тотальной и хронической внутренней неудовлетворенности связано не столько с мировоззренческими вопросами, сколько с реальной неорганизованностью жизни в России. А жизнь в России, чего греха таить, сейчас крайне неорганизованна. Мировоззренческие вопросы – это только плацдарм для отработки нашего внутреннего напряжения, связанного с этой нашей внутренней неудовлетворенностью жизнью и самими собой в этой жизни. В общем, ищем повод, как бы проявить свое недовольство, и с легкостью пускаемся в мировоззренческий спор, причем не на жизнь, а на смерть.
Механика тут нехитрая. Вот, например, плохо у меня с работой, не ладится личная жизнь, да и вообще – все не так. И я просто обязан найти какую-то причину, желательно – вселенского масштаба, чтобы объяснить себе происходящее. Простые объяснения – мол, а ты на работе «выкладываешься» или «отбываешь», ты с женой по-человечески разговариваешь или «звериным голосом», а у тебя вообще есть цель в жизни, которую ты достичь пытаешься, или ты просто на месте стоишь и от тоски чахнешь? Нет, такие вопросы-объяснения нас не устраивают. Нам надо что-нибудь эдакое, чрезвычайное!
Отыскивая подобное оправдание своим несчастьям, человек просто пытается списать свои неудачи со своего жизненного счета на чужой. Например, на государственный. Да, у нас с государством действительно не все в порядке, и мы сейчас будем об этом говорить. Но я хочу сразу предупредить – наша психика любит выкидывать разные фортели. И когда человек объясняет свои несчастья какими-то внешними, не зависящими от него процессами, которые протекают где-то там, над его головой, неконтролируемо, – это только подсознательная уловка, и не более того. Искушение оправдать личные неудачи некими геополитическими причинами – это, конечно, ход. «Моя неудавшаяся жизнь – есть осколок великой империи, которая развалилась», и дальше – большой список тех, кто ее развалил. Красиво. Слеза наворачивается. Только бессмысленный это текст.
В действительности, разумеется, каждый человек сам организует собственную жизнь, поэтому обвинять некого. И мы знаем две вещи. Во-первых, далеко не у всех в России дела плохи, значит, в смысле возможностей наша страна не безнадежна. А во-вторых, такое огромное количество людей переезжают в другие страны, мигрируют, получают новое гражданство, изучают другие языки, начинают жизнь с нуля. И ничего – справляются. Правда, у них, в таком случае, нет возможности обвинить, например, Соединенные Штаты, куда они переехали, в том, что что-то в их жизни не ладится. Сам решил, сам переехал, будь любезен работать и играть по правилам. Кто-то, конечно, из мигрантов винит приютившую их страну, но сам, по крайней мере, осознает, что это достаточно глупо. Остальные же, хотя это и очень непросто дается, и большого труда требует, ассимилируются.
Теперь относительно империи. Тут очень много вопросов – больших и маленьких. Но один из существенных моментов заключается в том, что мы привыкли отстраивать свою самооценку исключительно за счет противопоставления себя другим. То есть мы чувствуем свою ценность именно в системе противопоставлений. В этом, надо полагать, заключается одна из типических психологических особенностей нашего этноса.
– Разве это не у любого народа так? Немцы, французы, американцы…
– У любого. Но тут вопрос не в самом механизме, а в том, как именно он реализуется. Андрей Бильжо – психиатр, доктор наук и вообще очень толковый дядька – как-то очень точно подметил это отличие. Вот он говорит: возьмем, например, художника (а можно и любую другую профессию наугад). Если два русских художника сядут вместе и выпьют, то после второй рюмки один другому скажет: «Знаешь, Вася, ты, конечно, человек хороший, но я тебе честно скажу: художник ты – никакой, малюешь, брат. Это я тебе по дружбе говорю, честно». Если же два итальянца выпьют пару бокалов вина, то один другому скажет: «В нашем городе много хороших художников, но есть один великий. И это ты, Джованни!» На что тот ему ответит: «Нет, Франческо, лучше тебя нет художников в мире!»
Противопоставление есть и в том и в другом случае. Но здесь вопрос качества этого противопоставления. Мне один из мэтров телевизионного жанра как-то сказал: «Скверную вы программу делаете, доктор. Кому это интересно, что другие люди вылечиваются? Никто это смотреть не будет. Если вы хотите, чтобы у вас был рейтинг, вы должны самые-самые трагические истории человеческие показывать, чтобы зритель посмотрел на них, ужаснулся и сказал себе: “Слава тебе господи, у меня, оказывается, все совсем неплохо. Бывает и хуже!”». Прямо радует чужая беда!
