Юрий Безелянский - 5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
Бессмысленно и жестоко? Но зато по-русски…
Лювпгу Кнопу повезло больше: он скончался от старости еще до революционных разборок, 16 августа 1894 года. Сегодня кто знает Кнопа? А когда-то была даже поговорка: «Где церковь — там поп, а где фабрика — там Кноп». Предприимчивый уроженец немецкого города Бремена, Людвиг Густав Иоганн Кноп прибыл в Россию в нежном 18-летнем возрасте в качестве помощника представителя манчестерской фирмы «Де Джерси» для оживления здесь сбыта английской пряжи. Шел 1839 год. Людвиг Кноп был быстр и сообразителен и сразу понял, что в Москве главное — неформальные отношения с клиентами и заказчиками. Он быстро научился пить водку, но при этом никогда не пьянел. За водкой и делались дела. Сначала ему удалось оборудовать английскими машинами фабрику Саввы Мамонтова, затем последовали Реутовская, Гусевская и другие фабрики.
Первые машины, выписанные при посредничестве Кнопа, прибыли с полным комплектом специалистов не только для сборки и установки оборудования, но и для работы на нем. По мнению многих современников, именно появление с машинами целой колонии англичан решающим образом повлияло на дальнейший успех Кнопа. Заказы Льву Герасимовичу, как стали звать Кнопа в России, посыпались со всех сторон. К концу жизни немецкого предпринимателя насчитывалось 122 «кноповские» прядильные фабрики. Торговал Кноп и хлопковым сырьем.
Был ли Кноп эксплуататором или, наоборот, благодетелем? Вопрос этот чисто риторический. Людвиг Кноп перестал быть для России иностранным чужеродным элементом, он сделался частью отечественного национального истеблишмента.
Вписалась в российскую экономику и реалии и семья предпринимателей Прове. Один из династии, Иван (Иоганн) Карлович Прове, родом из прусского города Торн стал сотрудничать с Людвигом Кнопом. С 1883 года он возглавил дирекцию знаменитой Кренгольмской мануфактуры. Иван Карлович Прове не только ковал деньги, скупал недвижимость в Москве, но занимался и благотворительностью. Вот что писал о нем в дневнике Иван Цветаев, основатель Музея изящных искусств имени Александра III, а ныне — Пушкина:
«Нынешний день был очень счастливым (1 марта 1898 года. — Ю. Б.). Виделся с Ив. Карл. Прове, который оказался человеком очень любезным и расположенным к Музею… Он признал особую полезность нашего музея и обещал взять стоимость целого зала на себя… Разговаривали мы с Прове о том, почему русские капиталисты и природные москвичи, вроде Саввы Морозова, не идут к нам в Комитет и отказываются помогать возникновению Музея, тогда как московские же коммерсанты с западноевропейскими фамилиями, напротив, охотно принимают участие в нашем деле, вызывающем их на материальные жертвы. Причина одна: большая культурность иностранцев в сравнении с нами. Наши купцы — большей частью, внуки простых мужиков — иностранные же коммерсанты имеют за собой, во всяком случае, более культурных предков».
Иван Карлович Прове умер 23 января 1901 года. Его дело продолжали сыновья: Рудольф (Роман), Карл-Александр (Кирилл), Теодор-Фердинанд (Федор). Роман Иванович Прове — солидный биржевик, крупный банкир и промышленник. Карл (Кирилл) Иванович — московский купец второй гильдии. Федор Иванович пошел по линии коллекционирования и был избран председателем Московского нумизматического общества. Революция лишила семейство Прове всяких перспектив: у них отобрали состояния, особняки, доходные дома и имения. Взамен: ссылка, Казахстан, Соловки…
Кого еще следует упомянуть? Густава Ивановича Листа. Его завод, производивший трубы, был расположен на Софийской набережной против Тайницкой башни Кремля. Родился Лист в Берлине. Свою фирму Лист основательно расширил за годы, проведенные им в России, но все заводы его — в дальнейшем «Борец» и «Красный факел» — после революции пережили страшный упадок… Кстати, именно при Густаве Ивановиче на заводе была создана уникальная техническая библиотека, открыто конструкторское бюро, рабочие с семьями выезжали на устраиваемые Листом пикники в Подмосковье… Но революционеры все решили иначе, и эра Густава Листа в России закончилась. Настала эра красных директоров…
В 1893 году ныне забытый автор Мартьянов выпустил в Петербурге книжку «Цвет нашей интеллигенции. Словарь-Альбом русских деятелей XIX века в силуэтах, кратких характеристиках, надписях к портретам и эпитафиях». Среди «деловиков» эпиграмм удостоились ученый-агроном А. Энгельгардг, банкир А. Блокк, предприниматель И. Блиох, неведомый нам ныне А. Зевеке, про которого написано:
По Волге «монстры-пароходы»Американские завел.Пошли в ход «монстры» в дальни воды, —И с ними в ход он сам пошел.
Есть в той книжке эпиграмма и на барона Г. Гинцбурга:
Банкир и гешефтмахер, биржевой Ваал,Израильтян кагала — туз-магнат,Под Севастополем составил капиталЗа счет народа и солдат.
Банкирский дом семейства Гинцбургов занимал видное место в истории России. Гинцбурги из рода раввинов. Габриэль и Евзель Гинцбурги «прекрасно заработали» на Севастополе. Банкирский дом «И. Е. Гинцбург» был крупным банкирским домом в Петербурге. Дочь одного из Гинцбургов, Горация, вступила в брак с самим бароном Ротшильдом. Гораций Гинцбург финансировал золотопромышленность России. Затем на финансовой сцене начали действовать сыновья Горация — Александр и Альфред. Однако они не были финансовыми спрутами, которые душили Россию, напротив, это были представители либерально настроенной интеллигенции, недаром с Гинцбургами дружили критик Стасов, музыкант Рубинштейн, писатель Тургенев…
Еще один видный банкир России — Лазарь Поляков. Целую банкирскую империю основал этот сын еврея из-под Орши. Сын кустаря-одиночки оказался весьма успешным финансистом. Лазаря Соломоновича Полякова знали и уважали во всей России, памятником ему служит шикарное здание Московского международного торгового банка на углу Кузнецкого моста и Рождественки, которое ему построил архитектор С. Эйбушитц в 1898 году. Но рухнула империя. Сам Лазарь Поляков ушел из жизни в январе 1914 года. Еще раньше скончался его брат Самуил Поляков, «железнодорожный король», как его называли. Современник записал в дневнике, «что, кроме царских похорон, мне никогда не случалось видеть такой массы народа, как на проводах Полякова. Все пространство от его дома через Сенатскую площадь до моих окон было густо наполнено народом…»
Значит, ценили. Любили. Скорбели. Ну, помимо, конечно, вечно любопытствующих…
«Железнодорожные короли» — их было несколько. Помимо Самуила Полякова — Карл Федорович фон Мекк. Это по-русски, а так — Карл Оттон Георг, из семьи остзейских немцев. Молодой талантливый инженер-путеец женился на Надежде Филаретовне, урожденной Фроловской, которую мы хорошо знаем по ее отношениям с Петром Ильичом Чайковским. После смерти Карла Федоровича Надежда Филаретовна вступила в права наследства и стала поддерживать творчество Петра Ильича. Чайковский благодарственно писал ей:
«Надежда Филаретовна, каждая нота, которая отныне выльется из-под моего пера, будет посвящена вам! Вам я буду обязан тем, что любовь к труду возвратилась ко мне с удвоенной силой, и никогда, ни на одну секунду, работая, я не позабуду, что вы даете мне возможность продолжать мое артистическое призвание».
Короче, Надежда фон Мекк явилась Чайковскому «Средь шумного бала, случайно…» Этот романс Петра Ильича знают все. А вот этот?
Говорит султанша канарейке:«Птичка! Лучше в тереме высокомЩебетать и песни петь Зюлейке,Чем порхать на Западе далеком?..»
Слова написал Лев Мей. И романс по теме книги: свой собственный терем и далекий непонятный Запад…
Возвращаясь к фон Меккам, вспомним и внуков Карла Федоровича: Владимир Владимирович был участником объединения «Мир искусства», а Александр фон Мекк стал основателем и первым председателем Русского горного общества и стоял у истоков русского альпинизма. После революции потомки фон Мекков кто погиб в лагере, кто был расстрелян, но, как отмечает Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: «…они доказали, что можно сопротивляться и можно устоять…»
Продолжая разговор о российской железной дороге, нельзя пройти мимо еще одного «короля» — Павла Григорьевича фон Дервиза, сына выходца из Нижней Силезии. Умный, волевой, дерзкий, Павел фон Дервиз превратил Московско-Рязанскую дорогу в одну из самых доходных в России. К сожалению, глава эта затянулась и нет текстового пространства, чтобы подробно рассказать о деятельности «русского Монте-Кристо», как называли Павла фон Дервиза. Но вот одну выдержку из его сочинения о России привести необходимо. Фон Дервиз писал Победоносцеву как одному из вершителей судеб России:
