Газета Дуэль - 2008_41 (589)
Рядовой Кулушев вместе с другими солдатами постарался как можно дальше отойти от подбитой БМП: внутри-то находились 40 снарядов. В случае прямого попадания рвануло бы так, что никого в живых не осталось бы. Вместе с другими миротворцами они медленно двигались, отстреливаясь на ходу. Вокруг был настоящий ад, снаряды падали совсем близко, кто-то уже был ранен, появились и первые потери.
— Страшно было, — присоединяется к нашей беседе Александр Очередько, — любому в такой ситуации мало не покажется. Я в это время находился у казармы. Смотрим — а на нас танк грузинский вышел. И никого нет, кто бы его остановил. К тому моменту у меня всего один выстрел остался. Ну, я вышел и выстрелил, попал в заднюю часть вражеской бронемашины. Выбора-то не было: или я его подобью, или он нас уничтожит всех. Не вышло у него, вот тогда пришло чувство радости: товарищей спас, сам живой остался. Но меня зацепило осколком в руку. Спасибо ребятам — оттащили, перевязали. Пока мне оказывали помощь, рядом снова рвануло. Тот, кто мне оказывал помощь, сам пострадал. Другой мой сослуживец волоком доставил меня в штаб, но и его тоже ранили. Потом меня и других раненых перетаскивали сначала в котельную, потом в казарму. А вечером 8 августа грузины дали коридор для вывоза раненых. Но это только на словах оказалось. Стоило нам километров на 10 отъехать, как начался минометный обстрел машины. Хорошо, что шофер не остановился, а гнал на предельной скорости. И УАЗ у нас был бронированный. В общем, могли и остаться на той дороге, но повезло, миновали нас снаряды. Ну а дальше — Владикавказ, Ростов и Москва. Вот, храню на память тот осколок, который медики из меня достали.
Рядовой Кулушев в это время оставался все еще в расположении батальона. Всех больных и раненых успели из санчасти вывести. Укрывались в районе бани, постепенно отходили назад. Ранили комбата, но ребята вынесли его на руках подальше от мест обстрела.
— Комбат наш, подполковник Константин Тимерман, — молодец, — вспоминает Кулушев, — грамотно действовал, многие из нас ему жизнью обязаны. Сейчас находится на лечении в госпитале в Ростове. Часа через 2–3 обстрел стих, мы вернулись в расположение батальона, спустились в подвал, потому что в здании находиться было опасно: снайперы работали очень интенсивно, головы не поднять было. Опять начали работать грузинские танки. Мы дожидались пауз в стрельбе, выходили на поверхность и отражали атаки грузинского спецназа. Никто не собирался отсиживаться, делали все возможное, чтобы как можно дольше продержаться. В ночь на 9 августа стрельбы не было, нам удалось немного поспать, а уже с раннего утра все возобновилось. И сильный огонь по нашим позициям не прекращался до 19.00.
К вечеру удалось взять грузинского «языка», который сообщил, что в ближайшие часы по батальону начнут работать авиация и «Грады», так что здесь камня на камне не останется. Хотя за сутки прицельного огня и так все превратилось в руины. Подвал уже не мог служить надежной защитой, а посему комбат дал приказ на отход. Даже раненый, он продолжал оставаться командиром, который отвечает за подчиненных, среди которых были пострадавшие, нуждавшиеся в медицинской помощи. Рассчитывали бойцы 2-го батальона на себя и на товарищей из КСПМ, но при этом верили: скоро подойдут силы 58-й армии. Техника вся покореженная стояла, практически закончились боеприпасы. Они отходили, а в это время их хладнокровно расстреливали. В лесополосе миротворцы нарвались на засаду грузинского спецназа.
— Мы шли втроем, — вспоминает эти драматические минуты Кулушев, — первый мой товарищ сразу был убит. Я заслонил собой сослуживца, который шел сразу следом за мной. Это позволило ему скосить спецназовцев автоматной очередью. Но они успели выпустить очередь в мою сторону. Прошило меня ею, тазовые кости пули раздробили. Идти не мог, стал отползать в сторону, стараясь уйти с линии огня.
Миротворцы отходили небольшими группами, через кукурузное поле двигались небольшими перебежками. Также и Эдуарда выносили сначала на руках, а потом на импровизированных носилках — метр за метром в сторону лесополосы, за которой должны были находиться основные российские подразделения. Ему в овраге сделали два укола промедола, потом несли очень осторожно, понимая, что полученные ранения причиняют рядовому нестерпимую боль. Грузинские корректировщики между тем не дремали и по отступающим миротворцам опять начали стрелять. Снаряды падали со всех сторон. Раненый Кулушев помнит эти минуты смутно: от боли и потерянной крови он терял сознание, но верил — сослуживцы сделают все возможное и невозможное для доставки его в госпиталь, где военврачи обязательно окажут помощь и вырвут из лап смерти. Спасла южная ночь, которая накрыла прорывавшихся к своим российских миротворцев спасительным черным покрывалом. Вскоре бойцы вышли в расположение отряда южноосетинских ополченцев, которые помогли найти машину. На ней Эдуарда и еще двух раненых окольными путями повезли в госпиталь МЧС.
Трое суток продержалась сотня русских воинов в плотном кольце окружения. Трое суток миротворцы России вели бои с вошедшим в Цхинвал противником!
Подполковник Константин Тимерман:
8 августа с 6.20, наступая на юго-западную окраину Цхинвала со стороны селения Земо-Никози, грузинские войска пытались артиллерией и танками сравнять с землей позиции российских миротворцев, вооруженных преимущественно легким стрелковым оружием…
Конечно, взрывоопасная ситуация в зоне ответственности миротворцев возникла не вдруг. Грузинские военнослужащие месяцами оборудовали позиции вблизи Цхинвала, периодически обстреливая осетин и миротворцев. Напряженность возрастала. К непродолжительным обстрелам за неделю, все привыкли и надеялись, что войны не будет.
С 3 до 5 часов утра 8 августа комбату поступали доклады с постов о продвижении к Цхинвалу колонн грузинских военнослужащих, десятков грузовых автомобилей и танков. В 6.20 грузинские войска вышли к базовому лагерю миротворцев, где находилось всего около 220 военнослужащих. Боевых подразделений — четыре взвода: два мотострелковых, один разведывательный и один гранатометный. Остальные — обеспечивающие (из штатных 526 военнослужащих батальона около 250 находились на постах и заставах). Четыре взвода, 100 человек, держали оборону против наступающего полнокровного батальона грузинских войск (до 500 военнослужащих и 20 танков).
Тактическая задача стояла одна: на своем рубеже не пропустить противника на Цхинвал. Самое мощное оружие миротворцев — пушки на боевых машинах пехоты (73-мм «Гром»), противотанковые управляемые ракеты и гранатометы заработали сразу… 100 наших миротворцев в окружении многократно превосходящих сил противника не падали духом, просто выполняли свое предназначение.
— Грузины так и не зашли на наши позиции танками; они боялись, зная, что у нас есть РПГ. Их танки стреляли в основном на безопасном удалении в 500 — 700 метров… Несколько раз попытались войти через КПП, однако после воздействия стрелкового оружия пехота отсекалась и танки пятились назад, ведь без пехоты танк — просто мишень для гранатомета, — рассказывает подполковник Тимерман.
В 8 часов утра 8 августа поблизости разорвался танковый снаряд. Осколком был убит находившийся рядом командир разведвзвода старший лейтенант Сергей Шевелев, показавший себя в первые часы боя отважным офицером, настоящим профессионалом. Подполковник Константин Тимерман ощутил, как обожгло ногу…
Комбат временно передал полномочия начальнику штаба батальона капитану Александру Бугрию. И тот, находясь на передовой, действовал уверенно, был «глазами и ушами» раненого комбата…
Под обстрелом грузинской артиллерии основная масса личного состава не покидала позиций. В здании котельной, где находились раненые и погибшие, комбата перевязали. Тяжелее боли физической было видеть, как умирают тяжелораненые… Им почти ничем не могли помочь три врача, прикомандированные из госпиталя Бурденко. Операционная сгорела от прямого попадания артиллерийского снаряда.
С 15 до 17 часов наступило небольшое затишье. Противник перегруппировывался, а миротворцы занялись эвакуацией раненых. В 17 часов их вывезли за пределы лагеря на бронированном «Урале» с красным крестом. Грузины все равно стреляли по машине из РПГ. И все же «Урал» прорвался к своим. Жизни 27 раненых были спасены.
К сожалению, никто больше не видел экипажи трех подбитых и сожженных боевых машин. Таким был итог первого дня боев.
Ночью интенсивного огня не было, а утром все началось сначала… К вечеру 9 августа грузинский батальон настолько сблизился и обстрел стал столь интенсивным, что казарму и другие здания на территории базового лагеря просто «срубили» артиллерийским огнем… А миротворцы на позициях продолжали отражать атаки грузинских войск.
