Миша Вербицкий - Антикопирайт
Обсуждения аргументов за и против копирайта – занятие достаточно бестолковое; наравне с религиозными дебатами о преимуществе Linux над Microsoft (и наоборот) либо о преступной банде Ельцина (которую под суд) и необходимости рыночных реформ. Адепты различных точек зрения не имеют шансов договориться, и даже слушать друг друга не станут.
Никакого смысла из этих аргументов извлечь, конечно, нельзя. Идея, любая идея, может победить разве что когда ее противники вымрут нафиг. Смысл этой книги не в том, чтобы кого–то убедить; убеждение есть продукт хорошей зарплаты либо когда кого–то бьют тяжелым предметом по башке. Эта книга не для того, а для фиксации разных поучительных историй про антикопирайт.
С другой стороны, и в религиозном диспуте на тему интеллектуальной собственности есть немало поучительного; грех не выслушать официальную точку зрения по такому важному вопросу как.
Под «аргументами в пользу копирайта» давайте понимать весь спектр доводов в пользу сохранения и усугубления интеллектуальной собственности как она есть. Благонамеренные соображения типа «пусть кто хочет воспроизводит у себя чего хочет, только пожалуйста ставьте линк на мой сайт» аргументами в пользу интеллектуальной собственности не являются; являясь скорее соображениями по ее реформе, и – де факто – отмене. В данный момент, законодательство об интеллектуальной собственности, по причине крайней запутанности и невнятности судопроизводства, служит совершенно иным целям
Итак, аргументы в пользу копирайтного законодательства (и тут я говорю о Digital Millennium Copyright Act и его аналогах, внедряемых повсеместно через WTO, WIPO, GATT и Гаагскую Конвенцию) исчерпываются следующими
• Этический аргумент. Компутерное пиратство (сэмплинг, цитирование, копирование на ксероксе) это воровство. Воровать нехорошо.
• Прагматический аргумент. Чтобы ученому (художнику, писателю, программисту) было чего кушать, ему надо платить за работу. Если все будут друг у друга переписывать его новую компутерную игру (песню, статью, роман, стихотворение), художник умрет с голоду и прогресс остановится.
• Социальный аргумент. Если имущество можно будет задешево копировать, у всех будет всего поровну и задаром. Никто не захочет работать официантом, массажистом, уборщицей или вытирать блевотину.
С конституционной точки зрения (я говорю о конституции США), какой–то осмысленностью обладает только аргумент номер два – в американской Конституции записано, что для стимуляции наук и искусств Конгресс может принимать законы, дающие авторам на какое–то время эксклюзивное право пользования их продуктом. Другими словами, Конституция США рассматривает интеллектуальную собственность не как неотъемлемое право человека, а как привилегию, которой Конгресс может (на какое–то время) наделять автора. Сейчас, конечно, это самое «какое–то время» растянулось до бесконечности: всякий раз, когда подходит срок окончания копирайта на Микки–Мауса, Корпорация Диснея лоббирует конгресс о ретроактивном продлении сроков, и конгресс, не будь дурак, изменяет законный срок копирайта в соответствии. Во времена Томаса Джефферсона срок эксклюзивных прав держателя копирайта составлял 13 лет, а сейчас, после Акта Боно 1996 года, этот срок достиг 70 лет; ведутся дальнейшие переговоры об его увеличении.
Ретроактивное продление срока копирайта очевидно неконституционно, поскольку даже поклонники спиритизма не будут утверждать, что креативность покойных Диснея или Гершвина увеличится от 20–летнего продления сроков; а по американской Конституции, содержание копирайта состоит в стимуляции авторского творчества. Вот что говорит Дэвид Пост, профессор–юрист в Temple University.
...Это издевательство. Это безобразие. Я буквально не могу вообразить более вопиющего примера, когда Конгресс прогибается в угоду маленькой, целеустремленной и активной группе специальных интересов. Невозможно вообразить, какая может быть обществу польза польза от этих дополнительных 20 лет. Конгресс был куплен. Это была покупка законодателей в ее наиболее грубой форме. Стыд и позор...
В России аргумент в пользу копирайта выдвигается ровно один – этический: каждый несчастный идиот, который поставит себе пиратскую копию чудовищных программ Майкрософта, оказывается мгновенно вором, ограбившим Майкрософт на полтора миллиарда баксов в год (во столько Майкрософт оценивает убытки от русских пиратов; тотальная сумма всех вообще убытков, связанных с пиратами, оценивается в 500 миллиардов в год). А поскольку в России теперь обратно, тьфу, христианская цивилизация, а у евреев в книге написано «не укради», то это значит нехорошо, а те, кто воруют, воры, а вор должен сидеть в тюрьме, а не разговаривать. Действительно, прагматический аргумент здесь не работает. Трудно было бы утверждать, что без полтора миллиарда русских долларов в Америке остановится технический прогресс, да еще до такой степени, что Россия обязана для этой цели платить Биллу Гэйтсу бабки, сопоставимые с годовым национальным продуктом.
Аргумент, основанный на неотъемлемом праве частной собственности, – не просто религиозный; право частной собственности ничем, кроме религии, не гарантируется и не может; но и религия его гарантирует – совершенно не всякая и не любая. Религиозный аргумент в пользу святости всей и всяческой частной собственности невозможен в любом религиозном контексте, кроме иудео–христианского.
Хорошо известен социо–экономический анализ Макса Вебера, объяснявшего особенности европейского хозайствования и в целом капитализм спецификой западно–европейского христианства. Англо–американская цивилизация построена на протестантской, кальвинистской ментальности – богатство и успех интерпретируется как божественный знак, указующий праведника; в этом религиозном контексте (и ни в каком другом) собственность приобретает характер сакрального посвящения. Вне протестантской ойкумены, о таких вещах, как неприкосновенность частной собственности, говорить просто смешно. Ну какой скажем вред соседу Пете, если сосед Вася скопирует у него Windows XP? Даже если это и воровство, ничего неэтичного в этом нет. Россия живет по совершенно другой этической системе – у нас неэтично было бы, если бы Петя не дал Васе списать программу, которая ему нужна. Крайний градус конвульсивной прямо–таки истерии, сопровождающий в России анти–пиратскую компанию, объясняется именно этим: если граждане заткнутся хоть на минутку, им самим станет смешно, какую чушь они несут.
В Америке, кстати, отношение к подобным вещам совершенно иное; пиратство реально осуждается, даже если Вася (типа, Базил) дает Пете (типа, Питеру) списать для его нужд программу, это значит, что Петя незаслуженно обогатился за счет чужого труда, типа западло. В полном соответствии с Вебером, русский человек этого понять не может; как в анекдоте – сол, фасол пишются с мягким знаком, вилька, тарелька пишются бэз мягкого знака; дэти, понят это нелза, это надо запомнит.
Если студент колледжа обнаружит своего соученика списывающим на экзамене, то непременно донесет преподавателю; потому что все блага, в том числе и оценки, должны доставаться заслуженно и никак иначе (ну может не все до единого донесут, но как минимум половина не поленится и стукнут, а остальные их одобрят). Причем не просто стукнут, а проследят, чтобы преподаватель доложил кому надо в деканат; а если преподаватель не доложил, донесут и на него. Для русских профессоров в американских вузах подобное поведение студентов вызывает сильнейший культурный шок (а зачастую приводит с служебным неприятностям разной тяжести) – а чего вы хотите? Если бы в России была американская религиозная этика, американский капитализм и американские стукачи, это была бы не Россия, а Америка. Так же глупо ожидать от соседа Пети, чтобы он не давал, во имя неприкосновенности частной собственности, соседу Васе списать Windows XP.
Забавна подмена понятий, которую практикуют отечественные лоббисты от копирайта. Копирование программного текста, от которого вообще–то говоря Биллу Гэйтсу ни тепло ни холодно, приравнивается к воровству этого программного текста; а упущенная от этого Биллом Гэйтсом выгода – к прямому убытку от якобы «воровства». С точки зрения кальвинизма, оно наверное и понятно; но все равно дико.
В Америке вплоть до 1950–х никакого копирайта на неамериканский продукт не было, а все потому, что американское копирайтное законодательство, в соответствии с конституцией, служит прогрессу наук и искусств в Америке, и никак не охране иудео–христианских несокрушимых ничем собственнических прав «автора» на написанное им на заборе слово хуй либо Windows XP.
Другое дело что в масс–медиа, по причине материальной заинтересованности, религиозный и этический подход к копирайту начисто вытеснил подход прагматический. В Америке этическая и социальная система построена на неприкосновенности частной собственности, а антикоммунизм давно уже (начиная как минимум с 1950–х) стал явлением религиозным, по сути эквивалентным христианству. В этом смысл достаточно расхожего отождествления компутерного пиратства, сатанизма и коммунизма; с точки зрения доминантной в Америке этической системы, это явления эквивалентные, поскольку покушаются на основную сакральную ценность протестантской цивилизации – собственность; сакральное помазание и основной атрибут божества.
