Сергей Лесков - Умные парни (сборник)
Вопрос: В американском фильме «Армагеддон» русский космонавт спасает космический корабль, который никто не может починить, с помощью кувалды. Часто приходилось слышать, что и в действительности наши специалисты совершают технические чудеса чуть ли не голыми руками.
Ответ: Во время испытаний межконтинентальной ракеты Р-9 мы из перископа заметили течь кислорода из шланга. Дали «отбой» на старт. Это очень опасно, возможен пожар. Руководитель испытательного центра Леонид Воскресенский взял двух инженеров и пошел к ракете. Мы смотрим в перископ: подошли, осмотрели, зачем-то спрятались за сарай, вышли – и Воскресенский своим беретом заткнул течь. Дали команду на старт – все прошло успешно. Оказывается, Воскресенский помочился на берет, заставил то же самое сделать инженеров – и замерзшая мочевина загерметизировала течь. После старта он нашел берет, отстирал и носил еще много лет.
Вопрос: У Королева было очень много талантливых соратников. А друзья у главного конструктора были?
Ответ: Закадычных, задушевных друзей не было. Королев не хотел обременять себя излишней для дела мужской дружбой. Но он никогда не давал в обиду сотрудников. Помню, после нескольких неудачных по вине систем управления стартов я должен был делать доклад в Кремле в присутствии всех оборонных министров. Считал свою судьбу решенной. Королев, когда мне дали слово, рукой вдавил меня в стул, не дал встать: «Предлагаю Чертоку слово не давать. Он долго и нудно будет говорить, показывать графики, а вы люди занятые. Зачем время терять? Идет процесс познания. Следующий старт будет удачным». Все согласились. Старт прошел успешно.
Мы много спорили, ругались, но на моей памяти Королев лишь однажды обидел близкого человека – Леонида Воскресенского, которого нежно называл «мой Леня». Воскресенский настаивал на строительстве испытательного огневого стенда для лунной ракеты, а Королев, понимая, что времени нет, говорил, что все отладим на старте. Воскресенскому пришлось уйти в отставку. В декабре 1965 года он умер в возрасте 53 лет. Королев переживал страшно. Меньше чем через месяц не стало и Королева.
Вопрос: А как же расхождение с Валентином Глушко, который вытащил Королева из тюрьмы? Именно Глушко с 1974 по 1989 год был генеральным конструктором «Энергии»…
Ответ: Глушко был прекрасным двигателистом, и Королев ставил его двигатели на многие ракеты. Это были очень близкие люди. Но кошка между ними пробежала, когда было решено создать сверхмощную ракету, которая выводила бы на опорную орбиту груз в 75 тонн. Военные точно не знали, зачем нужна такая ракета. Фантазировали: можно поднять в космос водородную бомбу в 100 мегатонн. Королев предлагал поставить на ракету кислородно-керосиновый или кислородно-водородный двигатель. Глушко предлагал двигатели на ядовитых высококипящих компонентах. И Глушко был прав: кислород испаряется, требуется подпитка, на боевом дежурстве такие ракеты неэффективны. Но Королев-то всегда в конечном итоге думал о пилотируемых стартах, и экологически чистая ракета была нужна ему для полета на Луну. В итоге два выдающихся конструктора перестали работать вместе. Королев заказал двигатели другому конструктору, но отладить их не успевали, спешили, и это привело к четырем крупным авариям на старте советской лунной ракеты. Но, кстати, Королев понял свою ошибку и первым в мире начал работу над боевыми ракетами на твердом топливе.
Вопрос: Во многих воспоминаниях говорится, что Королев был тираном и не терпел возражений…
Ответ: Королев был жестким руководителем, но никак не тираном. Какой тиран добровольно раздавал бы части своей империи? Королев первым взялся за создание спутника связи, его «Молния» летает до сих пор. Когда цветной сигнал дошел до Владивостока, он вывел это направление в самостоятельное КБ. Так случилось и с другими направлениями – межпланетные автоматические станции, двигатели, ракеты для подводных лодок. Добившись успеха, Королев брался за новую задачу. Старую, решенную он не бросал, но, понимая ее важность, добивался постановления ЦК, которое гарантировало развитие этого направления. Но повторю, самое главное для Королева – это человек в космосе. Все остальное – средство для решения главной задачи.
Вопрос: Королев, Глушко, Туполев, многие другие выдающиеся советские конструкторы в сталинские годы прошли через тюрьму. Над вами такая опасность не витала?
Ответ: Кто знает… В 1937 году я работал у Туполева и одновременно учился в МЭИ. Участвовал в подготовке самолета Сигизмунда Леваневского к перелету через Северный полюс. Летчик разбился по невыясненной причине. В институте у меня образовалась академическая задолженность, и я пришел к секретарю парткома Валерии Голубцовой, жене Маленкова, с письмом от Туполева, где объяснялось, каким важным государственным делом я был занят. Голубцова почернела лицом, заперла письмо в сейф и сказала: «Никому про письмо не говори. Туполев – враг народа и арестован». Возможно, меня спасло то, что Валерия училась с нами в одной группе. Хвосты я сдавал с лихорадочной скоростью.
Вопрос: Борис Евсеевич, вам 93 года, но каждый день вы ездите на работу, возглавляете различные комиссии и советы в Академии наук, читаете лекции студентам. Вы знаете рецепт эликсира молодости?
Ответ: Кстати, я еще машину вожу… У меня «Волга», но хочу иномарку приобрести. Сыновья и внуки не разрешают. Говорят, что трудность управления «Волгой» – гарантия моей безопасности. И резину сезонную мне тоже с опозданием меняют – чтобы меньше ездил. Нет, с шофером я не люблю. Зачем мне ямщик? Когда сам за рулем – это дает ощущение свободы. Курить я бросил недавно – лет двадцать назад. А в войну к махорке пристрастился, чтобы чувство голода притупить. В Германии мы «Казбек» курили – специально, чтобы показать немцам, какие у русских папиросы хорошие. Спорт? Нет, особо не увлекался. Только в молодости, когда сердце будущей жены хотел завоевать, согласился вместе с ней альпинизмом заниматься. Алкоголь? Если наша беседа закончена, давайте выпьем за День космонавтики. Давайте покрепче – виски, коньяк…
2007
Лауреат Нобелевской премии академик Александр Прохоров
ГЕНИЕВ СУДИТЬ НЕСКРОМНО
Александр Прохоров вместе с Николаем Басовым стал создателем лазера, который дал мощный толчок развитию многих научных направлений, преобразил технологии и прочно вошел в бытовую жизнь, будто существовал всегда. Лауреат Нобелевской, Ленинской, трех Государственных премий, дважды Герой Социалистического Труда академик Александр Прохоров создал Институт общей физики, который стал одним из крупнейших учреждений Российской академии наук.
Вопрос: Александр Михайлович, несмотря на безусловные заслуги отечественной науки, Нобелевских премий у России до обидного мало. Версий на сей счет много. Говорят даже, что наши ученые из-за взаимных трений при выдвижении на премию не поддерживают друг друга, как делают американцы.
Ответ: Нас с Басовым выдвинул директор ФИАНа академик Скобельцын, который в научном мире пользовался безусловным авторитетом. Выдвижение на «Нобеля» – процесс конфиденциальный, называть имена не принято. Можно вызвать раздражение Нобелевского комитета, навредить номинантам. На каких-то этапах по политическим мотивам комитет не замечал наших ученых, на каких-то – мы сами свысока относились к этой премии. Незаслуженно были обделены премией создатель ускорителя высоких энергий Векслер и Завойский, который открыл электромагнитный резонанс. На принципе Векслера работают все мощные ускорители, он на год опередил американские публикации – это стопроцентная премия!
В последнее время каждый год я выдвигаю одного номинанта по физике и одного по химии. Если называть только соотечественников, комитет перестанет замечать эти кандидатуры. Но могу сказать, что Жореса Алферова я выдвигал семь раз. Не хочу заранее давать авансы, но у нас и сейчас есть достойные Нобелевской премии ученые, которых я поддерживаю. Но называть имена – навредить им.
Вопрос: Со студенческих лет вы руководствуетесь знаменитым ЖПЖ – железным принципом жизни. Не могли бы вы его расшифровать?
Ответ: Главное – не подорваться на ерунде. Касается и науки, и быта. В питании предпочитать простые продукты. Следить за здоровьем, гулять перед сном. В работе не преувеличивать свои достижения. Надо работать с людьми, которые есть, а не с теми, кого мы придумываем. Из Института общей физики я никого не увольнял, в свой отдел собирал тех, кого считали склочниками. Если в коллективе возникла склока, виноват руководитель. Ссорятся чаще из-за работы. Это нормально: ученый, который беспробудно уверен в себе, – уже не ученый. Нас так и называли: отдел колебаний и сомнений. Спорт, капустники, умение смеяться – это необходимо в коллективе.
