Питерские тайны Владимира Яковлева - Павел Шеремет
Яковлев: Это получается уже как студент на экзаменах. Поэтому это не серьезный, наверное, подход. Все решения, какие необходимы были, я выполнял. И я готов отчитаться за все решения, за все дела в городе.
Собчак: Вот как могло случиться, что в 1995 году в вашем Комитете вместе с районными структурами работало 34 888 человек, а уже за прошедшие месяцы 96-го года — 37 464 человека?
Яковлев: Складывается впечатление, что вас в городе вообще не бывает и что вы вообще ни за что не отвечаете и вы ни о чем не знаете. Какой вот такой хороший человека, а! Город наш растет. Дома строятся. В прошлом году ввели миллион квадратных метров.
Собчак: Даже миллион сто тридцать тысяч.
Яковлев: Миллион тридцать тысяч квадратных метров. Больше не приписываем, потому что это ввели. Это как раз заслуга не только одного мэра, а это заслуга того, кто занимался этим вопросом, — первое. Второе, площадь-то города увеличилась на миллион. Вы что, будете убирать теми же, кто в центре находится? Людей же нужно принимать на работу. Это естественный, вполне естественный процесс. Поэтому, я еще раз говорю, вам кто-то подбрасывает такие документы, о которых вы совершенно не имеете представления. Вы знаете, сколько получает вообще дворник в городе?
Собчак: Сколько получает дворник в городе, я знаю, но я знаю, сколько получает и начальник ПРЭУ.
Яковлев: Назовите. Дворник в городе при полуторной ставке получает 699 тысяч. Если вы один раз хотя бы у своего гаража зимой почистили снег, часа хватает здоровому мужику, чтобы он уже находился в невменяемом состоянии. Знаете, что 25 тысяч дворников требуется в городе, а работает 8 тысяч? Вам это надо знать, а вы все порхаете по таким бумажкам.
Это все, конечно, вывело Собчака из равновесия, он вел разговор в откровенно хамской манере, плохо сочетающейся с его образом петербургского интеллигента. «Конечно, вы же у нас кандидат наук», — пренебрежительно повторял мэр, свысока взирая на своего бывшего подчиненного. Надо ли говорить, что пол-Питера знало о том, что сам Собчак докторскую диссертацию защитил только со второго раза, потому снисходительность в данном случае очень походила на ревность.
Яковлев на таком фоне выглядел более взвешенным человеком.
«Косвенно он постоянно подчеркивал некомпетентность Собчака, провоцировал его на эмоциональные всплески, на эмоциональные выкрики. «А вы знаете, сколько получает дворник?» — тишина. «Как же вы собираетесь стать хозяином города, объясните мне?» Собчак начинает нервничать, а народ видит, что есть все-таки два реальных претендента на пост губернатора, причем на тот момент с примерно равными шансами. Народ хочет знать, кто из них более достоин. А вот Собчак в глубине души уже все давно решил, видел он себя очень высоко, Яковлева же считал недалеким подчиненным, которому всего-то и дозволено, что заниматься хозяйством города. Вел себя мэр соответственно, но избирателю такое поведение не нравилось», — делился своими впечатлениями от дебатов Владимир Большаков.
Собчак дискуссию с треском проиграл. Был даже момент, когда он собирался встать и просто уйти из студии, — настолько беспомощно он себя почувствовал, просто физически ощущал, как с каждой минутой выступления оппонента тают симпатии избирателей к нему, мэру, знаменитости, герою светских хроник. «Раньше со мной такого не случалось — во время дебатов я вдруг ни с того ни с сего начал терять дар речи. Мысли переполняли, а высказать их было невероятно трудно. Мой язык с каждой минутой становился все тяжелее и тяжелее. Горло перехватывали спазмы, появилась головная боль. Тогда я отнес это на счет волнения и переутомления, но потом узнал, что в группе поддержки Яковлева, которая была в телестудии во время дебатов, находился сильный экстрасенс, вызванный из Москвы» — так объяснял свою растерянность во время теледебатов Анатолий Александрович. Он не мог поверить, что проиграл САМ.
«Это я, я — тот самый гипнотизер. Это я сидел рядом, и в первые минуты, пока Яковлев не заговорил нормально, я чуть не поседел. Вот только я «гипнотизировал» и «уговаривал» не Собчака, а как раз Яковлева: «Ну давай, соберись, ну говори же, ё…» — смеется Алексей Кошмаров, главный консультант Яковлева на выборах в 1996 году.
А что группа поддержки Собчака? Авторитетные деятели культуры из «группы поддержки» не скрывали своего разочарования. Приведу только два характерных высказывания. Кинорежиссер Алексей Герман: «То, что я видел в теледебатах, на меня произвело впечатление угнетающее. Собчаку нельзя было принимать навязанные ему соперником тон и правила игры, скорее подходящие для местечка, чем для нашего города. Ему нужно было уйти. Но он остался — и дебаты проиграл. И это было ошибкой, хотя об этом легко говорить сейчас».
Поэт Виктор Кривулин: «Еще до первого тура я подписывал обращение в поддержку Собчака. Для меня было очевидно, что Собчак с точки зрения представительности для нашего города наиболее приемлемая фигура. Моя позиция была однозначно в поддержку Собчака. Но на голосование я не пошел. Все решила пятничная телепередача — последняя встреча Собчака и Яковлева. Я был совершенно поражен позицией Собчака. Я понял. что передо мной раздавленный человек, дезориентированный, находящийся в ситуации, при которой даже если он выиграет, то не сможет управлять городом. Думая о городе, я понял, что за человека, находящегося в таком состоянии, я голосовать не могу».
А как был разочарован и обижен на всех сам Собчак! Даже спустя много лет он не мог этого скрывать. И столь эмоциональная реакция понятна: получив огромную власть неожиданно, спонтанно, не заплатив за эту власть ничего, грамотно воспользовавшись распадом советской империи, — практически все лидеры демократического движения первой волны болезненно переживали утрату своих позиций и вытеснение на задворки политической жизни. За исключением Бориса Ельцина, этих самых ярких и неординарных лидеров погубило эмоциональное отношение к власти, отсутствие четкого и конкретного политического плана, результатом чего являлись шараханья из стороны в сторону, а часто — и неадекватность в поступках.
Последние дни перед вторым туром Анатолий Собчак метался и нервничал. Еще недавно он был абсолютно уверен в своей победе, а тут уверенность исчезала. Исчезала, кстати говоря, вместе со многими сторонниками.
