Д.Н. Верхотуров - Сталин Экономическая революция
Кроме того, торф добывать очень легко. Для этого не нужно
строить шахты и заводить сложную технику. Достаточно разбить карьер. Торф легко режется, и добывать его можно вручную. После просушки он становится очень легким и калорийным топливом, которое вполне может заменить дрова
и бурый подмосковный уголь. Поэтому, писал Кржижановский, нужно для решения топливной проблемы больше внимания обратить на торф, развернуть его добычу и в дальней-
шем построить тепловые и электрические станции на торфе
по всей России.
Ленин, уже подготовленный чтением книги Гриневецкого, ухватился за сообщение Кржижановского. Вообще, судя по запискам и заметкам, касающимся вопросов хозяйственного развития, Ленин и ранее очень сильно интересовался торфом и возможностями его применения.
Первые эксперименты в этом направлении были сделаны еще летом 1918 года. Но тогда не удалось добиться сколь-нибудь серьезных результатов, потому что топка не отвечала условиям сгорания торфа. Из-за этого притормозилосъ
строительство Шатурской станции. Но уже в декабре 1918 года профессор Т. Ф. Макарьев сумел спроектировать
новую топку, дававшую намного более лучшие результаты сжигания. Проект энергетики на торфе стал реальностью.
Отложенный из-за активных боев на фронте, этот проект
находился в запасе активных идей, и Ленин к нему вернулся сразу же, как только сложилась более или менее благоприятная обстановка.
26 декабря 1919 года Ленин пишет письмо Кржижановскому:
«Глеб Максимилианович!
Меня очень заинтересовало Ваше сообщение о торфе. Не напишете ли статью об этом в «Экономической жизни»? Необходимо обсудить вопрос в печати.
Вот-де запасы торфа - миллиарды пудов… Вот-де база для электрификации во столько-то раз при теперешних электростанциях.
Вот быстрейшая и вернейшая-де база восстановления
промышленности; организации труда по-социалистически…; выхода из топливного кризиса (освободить столько-то
миллионов кубов леса на транспорт)» [19. С. 105].
Кржижановский такую статью подготовил, и в начале января 1920 года она увидела свет на полосах «Экономической газеты». Ленинская мысль тем временем продолжала развиваться дальше.
Когда на Южном фронте наметился перелом в сторону
разгрома Добровольческой армии и конец войны стал уже не
за горами, перед Лениным встала новая задача - формулировка курса партии и Советской власти после войны. Задача
совершенно необычная, поскольку ничего подобного Ленину делать еще не приходилось. Здесь он должен был проводить курс как глава государства и победившей партии, а не как революционер.
Налицо имелись очень большие проблемы чисто хозяйственного характера. Наиболее развитые промышленные
районы страны попали в районы боев. Заводы, коммуникации, рудники там были разрушены. В тех же районах, где боев не было, заводы находились на грани остановки
из-за сильнейшего износа оборудования. Налицо был острейший дефицит металла и топлива, который не позволял производству подняться выше минимальных объемов, развернуть производство оборудования, хотя бы самое минимальное, и сгладить последствия промышленного кризиса.
Кратко говоря, уже в конце 1919 года было понятно, что
после войны останется предельно ослабленное хозяйство,
на подъем которого потребуются силы и средства.
Ленин в тот момент в первую очередь интересовался вопросами подъема хозяйства. Война шла к концу, но еще не кончилась, и потому останавливать военное производство
было еще нельзя. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов иностранную опасность. Польские войска заняли часть
Украины и Белоруссии и стояли на р. Березине. Они могли
в любой момент перейти в наступление. Да и, несмотря на падение революций в Европе, Ленин надеялся на то, что в самое ближайшее время попытку можно будет повторить,
и тогда понадобятся части Красной Армии для революционного броска в Европу.
Поддержание частей в боевой готовности требовало известного уровня военного производства, пополнения запасов вооружения и боеприпасов. А это, в свою очередь, требовало решения ряда вопросов снабжения заводов топливом и сырьем.
Кроме того, в начале 1920 года Ленин уже отбросил большую часть своих старых идей и стал формировать новое пред-
ставление о действительности. Перед ним встала задача формулирования нового курса, который будет проводиться в условиях мира, в стране с победившей властью большевиков. Для этого курса старые революционные идеи совершенно не подходили.
В обстановке начала 1920 года эти две большие задачи сплетались воедино. Ленин начинал смотреть на хозяйственную политику через призму своего политического замысла. Видимо, чем больше он обдумывал эти проблемы, тем чаще рассматривал их как части некоей единой программы. Вслед за этим, видимо, появилась мысль о том, почему бы эти две задачи не объединить в одну и сделать восстановление хозяйства тем лозунгом, который сможет снова увлечь массы и заполнить некоторый идеологический вакуум.
К тому моменту, когда Ленин написал еще одно письмо Кржижановскому, он уже окончательно смотрел на дело именно таким образом. Итак, 23 января 1920 года Ленин -
Кржижановскому:
«Г. М.! Статью прочитал…
Надо:… 2) нельзя ли добавить план не технический, а политический или государственный, т. е. задание пролетариату.
Примерно: в 10 (5?) лет построим 20-30 (30-50?) станций, чтобы всю страну усеять центрами на 400 (или 200, если
не осилим больше) верст; на торфе, на воде, на сланце, на угле, на нефти. Начинаем-де сейчас закупку необходимых материалов и моделей. Через 10 (20?) лет сделаем Россию электрической…
Его надо дать сейчас, чтобы рабочие массы увлечь ясной
и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу-
де, в 10-20 лет мы Россию всю, и промышленную и земледельческую, сделаем электрической. Доработаемся до стольких-то тысяч или миллионов лошадиных сил (или к.у.?? черт его знает) машинных рабов и прочее…
Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10-20 лет…
Созвонимся по телефону» [16. С. 11].
Итак, Ленин в конце января 1920 года приходит к идее
разработки хозяйственного плана, не только технического,
но и политического, в качестве большой и захватывающей
программы.
Забегая вперед, скажу, что Ленину до своей смерти так и не удалось полностью решить задачу выработки нового
курса победившей партии. За те два с половиной года, которые остались у него до первого удара в мае 1922 года, Ленин сумел разработать только самые основные идеи, замыслы, которые так и остались у него в черновиках, но которые не
превратились в стройную и хорошо разработанную программу.
После письма состоялся телефонный разговор Ленина с Кржижановским, в котором Ленин предложил ему создать особую комиссию по разработке хозяйственного плана и возглавить ее. Пообещал выделить деньги и пайки для членов комиссии.
11 февраля 1920 года Генрих Осипович Графтио и Дмитрий Иванович Комаров вошли в подъезд дома № 24 по Мясницкой улице в Москве и поднялись на третий этаж, в квартиру, где было назначено первое заседание комиссии. Дверь открыл Кржижановский и пригласил их войти. В квартире было очень холодно, и Глеб Максимилианович не снимал
пальто. Все прошли в соседнюю комнату, где стояла буржуйка, стол и лавки. Здесь уже сидели остальные члены «инициативной группы»: А. Г. Коган, К. А. Круг, Г. Д. Дубеллир, В. И. Угримов и М. Г. Евреинов [16. С. 71].
Кржижановский открыл первое заседание комиссии, зачитал постановление Совета Труда и Обороны и ВЦИКа об
организации комиссии по разработке плана Государственной
электрификации России («Гоэлро»), о задачах и об особом задании Ленина.
Работа началась с уточнения состава Комиссии и распределения обязанностей. С самого начала было ясно, что силами небольшой групы представителей ведомств колоссальную
работу по составлению плана не выполнить, и требуется набор специалистов. Но сначала, за четыре заседания, к 24 февраля 1920 года были образованы восемь подкомиссий Комиссии «Гоэлро» и уточнен их состав. Обязанности общего
руководства работами были возложены на инициативную
группу Комиссии из восьми человек, в число которых были введены, кроме уже включившихся в работу, еще М. Я. Лапи-ров-Скоблин и Б. Э. Стюнкель.
За специалистами Кржижановский пошел по профсоюзам. Николай Петрович Богданов, член Комиссии, вспоминает, как в феврале 1920 года к нему, в ЦК Союза строительных рабочих, пришел Глеб Максимилианович и попросил:
- Товарищ Богданов, прошу Вас собрать деловых инженеров, только без «кислого творога», энергичных людей. Поговорим о плане электрификации [16. С. 45].
Другой член Комиссии, Александр Иванович Угримов,
привлек к работе членов Московского общества сельского
