Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6413 ( № 17 2013)
В 1921 году Субоцкий был избран делегатом X съезда РКП(б). Уже во время съезда стало известно, что недовольные политикой новой власти моряки Кронштадта подняли мятеж, получив поддержку у части населения. Партийная верхушка, испугавшись утраты своих позиций, решила бросить на подавление восстания лучшие кадры. В итоге Субоцкий прямо со съезда отправился вместе с другими делегатами усмирять взбунтовавшихся моряков. «Был, – писал он в своей автобиографии, – красноармейцем 501-го полка 56-й Московской дивизии, участвовал в штурме Кронштадта и уличных боях. Награждён орденом Красного Знамени».
После подавления Кронштадтского восстания Субоцкий был направлен в Симбирск. Там он возглавил губернскую газету и губполитпросвет. Но уже через год по распоряжению УК РКП(б) его вернули в армию и назначили редактором газеты Московского военного округа «Красный воин».
Позже партия решила, что небольшой чекистский опыт Субоцкого более важен, нежели его журналистские способности, и осенью 1922 года он был направлен в Самару в качестве члена коллегии Военного трибунала Приволжского военного округа. А уже из трибунала Субоцкий в конце 1923 года попал в Военную прокуратуру. Сначала он стал заместителем военного прокурора округа, потом пошёл на повышение и к 1937 году дослужился до должности помощника Прокурора СССР и помощника Главного военного прокурора Красной армии – начальника отдела Главной военной прокуратуры.
Параллельно с чекистско-прокурорской деятельностью Субоцкий занимался также литературной критикой. Как публицист он особо не блистал, но какой-то организаторский дар у него определённо имелся. Неслучайно в 1931 году его ввели в руководство ЛОКАФа.
Однако ЛОКАФ, как и большинство других писательских сообществ, быстро погряз в сварах. Почти все лидеры литературных группировок боролись за место под солнцем и меньше всего думали о самой литературе. «Такое убожество, – заявил о всех этих выскочках в письме Валерии Герасимовой Борис Левин. – Это просто смешно – вот урожай ничтожных и бездарных руководителей из бывшего РАПП. Мы многое с вами видели, помните, последнее время, даже говорили о том, что хорошо бы, если ЦК их разгонит». Неслучайно в писательских кругах участились споры о том, что лучше быть индивидуалистами, примкнуть к какой-нибудь группировке или создать единый союз. На этой волне руководство ЦК выступило за создание общеписательского колхоза, то бишь Союза писателей. Оставалось найти сильных орговиков. И тут весьма кстати подвернулся Субоцкий.
Бывший сотрудник ЦК ВКП(б) Валерий Кирпотин уже на склоне лет вспоминал: «Лев Субоцкий писал критические и критико-агитационные статьи на литературные темы. Поэтому я пригласил Льва Субоцкого в Оргкомитет на должность организационного секретаря. Он был честолюбив и не хотел порывать совсем с прокуратурой, в которой работал долго и где имел два ромба, то есть генеральский чин. С другой стороны, ему не хотелось после закрытия ЛОКАФа порывать с литературной организацией. Он пошёл на предложенную ему работу в Оргкомитете по совместительству, как я в своё время в ЛИЯ ЛОКА. В качестве оргсекретаря он и присутствовал на вечере у Горького (20 октября 1932 года. – В.О. ) Моё предложение ввести его в Оргкомитет на равных со всеми полноправными членами имело определённый смысл. Это предложение должно было ослабить впечатление от возвращения напостовцев в руководящий центр литературной жизни. Это поняли все присутствующие. Понял и Сталин. Он стал поочерёдно опрашивать присутствующих писателей. Начал с Горького: «Алексей Максимович, ваше отношение к предложению товарища Кирпотина?» Тот ответил неопределённым междометием и неопределённым пожатием плеч. Все остальные, кроме Авербаха и Киршона, дали утвердительный ответ. В начале ноября членство Субоцкого, а также Авербаха, Ермилова, Киршона было оформлено на заседании Президиума Оргкомитета» (В. Кирпотин. Ровесник железного века. – М., 2006).
Надо сказать, что к новому поручению назначенец отнёсся не столько как литературный критик, который по идее должен был уметь самостоятельно мыслить, а как прокурор, призванный бороться за укрепление партийной дисциплины. Поэтому главным для него стало прописать в уставе нормы, не допускавшие никакого проявления инакомыслия. Под флагом искоренения групповщины он протащил в устав положения о партийном диктате.
В 1935 году Субоцкий, оставаясь работать в органах военной прокуратуры, одновременно возглавил отдел литературы и искусства в газете «Правда». Но уже через несколько месяцев его повысили и назначили редактором «Литературной газеты». Похоже, свою главную задачу он увидел в том, чтобы искоренить в литературе любое проявление формализма. Неслучайно критик, используя своё влияние в Союзе писателей и «Литгазете», стал одним из зачинщиков масштабной дискуссии о формализме. Так, собрав 8 марта 1936 года в Союзе писателей бюро критиков, он потребовал от рассуждений теоретического плана перейти к поиску и разоблачению непосредственных носителей опасного, по его мнению, литературного метода. С его подачи врагами были объявлены поэты Семён Кирсанов, Борис Пастернак и Дмитрий Петровский. Обличения продолжились через три недели, 26 марта на общемосковском писательском собрании. Субоцкий негодовал, почему в ходе дискуссий решились отмолчаться Леонид Леонов, Александр Афиногенов, Валентин Катаев. «Молчит, – возмущался он, – и ряд критиков. Можно и их назвать. В частности, критики, которые привыкли высказываться очень оперативно – Лежнев, Гоффеншефер, Лифшиц. Всех их не слышно. Отчего это происходит? Когда же кончится эта застенчивость?»
По сути, Субоцкий призывал к новым погромам в литературе. Но, обрушив удар на одну литературную группу, влиятельный редактор всячески выгораживал лидеров другой группы. И это тоже не осталось незамеченным. «Литературная газета» не только не вела работы по разоблачению троцкистов и зиновьевцев в литературе, – докладывали 29 августа 1936 года секретарям ЦК ВКП(б) заместитель завотделом кульпросветработы ЦК А. Ангаров и завсектором литературы ЦК В. Кирпотин, – но уже в дни процесса (над троцкистско-зиновьевским центром. – В.О. ) выходила с совершенно академическими статьями и напечатала хвалебную рецензию о книжке арестованного троцкиста Агола. Редактор газеты Субоцкий, который в то же время является военным прокурором, жалуется, что у него нет работников и помощи».
Новый скандал вспыхнул в марте 1937 года. Комсомольский поэт Александр Безыменский в письме в партгруппу Союза писателей обвинил Субоцкого в покровительстве Елены Усиевич, которая рискнула выступить в защиту опального Павла Васильева. Второй человек в Союзе писателей В. Ставский попробовал эту историю замять. Но это у него не получилось.
Поняв, что его стали обкладывать со всех сторон, Субоцкий начал лавировать между различными группировками. Но эта тактика ему не помогла. Его арестовали 26 сентября 1937 года.
Кстати, до сих пор доподлинно не известно, за что именно он пострадал. То ли как редактор «Литгазеты», то ли как начальник 4-го отдела Главной военной прокуратуры по войскам НКВД и погранохраны. Удалось лишь выяснить, что в лагерь его направили почему-то лишь в 1939 году. Однако затем дело критика и прокурора неожиданно прекратили. Субоцкого освободили и в начале 1940 года вернули в Москву.
Субоцкий потом подчеркнул в своей автобиографии: «В 1939 г. дело в отношении меня полностью прекращено, без каких-либо взысканий по партийной или советской линии». А вот родному брату критика – Михаилу, возглавлявшему политотдел бригады крейсеров на Черноморском флоте, не повезло: его расстреляли в 1938 году.
После возвращения в Москву Субоцкий стал заместителем редактора сначала журнала «Красная новь», а потом «Нового мира».
Когда началась война, Субоцкий был призван в армию. Он вспоминал: «С июля 1941 г. по май 1944 г. был снова в рядах Красной армии. На Южном, Северо-Кавказском, Юго-Западном и Ленинградском фронтах был заместителем Военного прокурора этих фронтов. Неоднократно принимал непосредственное участие в боях. Награждён двумя орденами Красной Звезды. В мае 1944 г. демобилизован из Красной армии по болезни и инвалидности».
Когда война закончилась, Константин Симонов помог Субоцкому занять место рабочего секретаря Союза советских писателей. Ему в обязанности, в частности, вменили подготовку представлений от имени писательского сообщества на соискателей Сталинских премий. Одновременно критика избрали секретарём парторганизации Союза писателей.
Как критик Субоцкий тогда отличился тем, что выдвинул теорию о наличии в советской литературе «квасного патриотизма». Он, в частности, обрушился на Александра Твардовского и Анатолия Калинина. Его не устроило то, что новое поколение писателей обратилось к поискам корней и заговорило о любви к малой родине. Но поскольку прямо обвинить нелюбимых литераторов в абсолютной безыдейности было сложно, критик напускал тумана, упрекая своих оппонентов в отсутствии эстетического вкуса. Но чувство слова отсутствовало и у многих представителей из другого лагеря. Однако тут Субоцкий молчал. Своих он не трогал.
