Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию
Позиция Англии на совещании в Яссах свидетельствовала о том, что британские власти были далеко не безразличны ко всем этим событиям. Майор Дж. К. JI. Фицвильямс — офицер, направленный британским военным атташе в Яссах в Новочеркасск для встречи с Калединым, — докладывал своему начальству 12 декабря, что считает «чешскую организацию наилучшей, наиболее подходящей для формирования сильного правительства (в России)». Она имеет две хорошо оснащенные и высокодисциплинированные дивизии, «какими не располагает никакая другая организация». Если союзники готовы на денежный риск, то, по его мнению, в течение шести месяцев «можно было бы собрать и вооружить армию в полмиллиона человек». Результаты были бы «неоценимыми»[70]. 16 декабря 1917 года французское правительство признало чешский легион в России самостоятельной частью чехословацкой армии, находящейся под непосредственным руководством французского верховного командования. Подразумевалось, что он будет эвакуирован во Францию через Дальний Восток. Однако эта эвакуация надолго задержалась.
Интересным документом являются записи бесед Масарика с эсером Борисом Савинковым, террористом и организатором антибольшевистских мятежей. Записи, сделанные собственной рукой Масарика, фрагментарны, но достаточно красноречивы:
«Я — мое мнение.
Он будет вести переговоры с Клецандой и Максой.
Я — что он должен: А. Скупить зерно, чтобы оно не досталось немцам. В обмен на текстиль!.. B. Если понадобится, „зерновой террор“. C. Политический террор?
Алексеев пишет, что он не разгромлен, отступает на Юг.
Террор: убийство великого князя Сергея стоило всего 7000 руб.
Плеве — 30 000.
Я могу предоставить некоторые финансовые ресурсы.
— Шипу, чтобы Клецанда 200 000 руб.»[71].
В то же время требования англичан об использовании корпуса для контрреволюционных действий в России возобновились в более настойчивой форме. 18 марта генеральный консул Уордроп телеграфировал из Москвы в Лондон, что чешские представители уведомили его о готовящемся отъезде 70 ООО чехов из Курска во Францию через Владивосток. 30 марта военное министерство сообщило министерству иностранных дел: «Было бы гораздо разумнее разрешить чехам остаться в России, где их пребывание может оказаться весьма полезным». Оно предложило три разных пути возможного использования чешских частей: 1) в Омске для укомплектования второго корпуса, который формировался Чехословацким Национальным советом; 2) в Архангельске «для защиты портовых складов и, возможно, установления транспортной связи с Сибирью через Пермь, хотя вероятность добиться этого невелика»; 3) в Забайкалье, где они могли бы действовать совместно с Семеновым. «Последнее кажется наиболее достижимым»[72]. На следующий день военное министерство через французское правительство вручило эти предложения Чехословацкому Национальному совету[73].
Тем временем для соглашения с филиалом Чехословацкого Национального совета в Москве все было готово. 31 марта 1918 года Клецанда писал в Пензу: «Я хочу проинформировать Вас и настаиваю на полной секретности моего письма». Затем он сообщал о готовящемся в ближайшее время государственном перевороте. Будет создано коалиционное правительство из меньшевиков и эсеров без представителей крайних партий — как правых, так и левых. Программа правительства будет просоюзнической. Будут предприняты шаги для объединения с кадетами. Он объяснил также политическое значение этого: «Эсеры готовы отказаться от идеи создания республики в обмен на уступки в программе во имя основной цели — сохранения чести и могущества России». Союз с кадетами поднимет шансы на успех. «В случае реорганизации правительства в интересах союзников нужно будет оставить в России первый корпус в помощь новому правительству. В этом случае присутствие наших вооруженных сил в Сибири, то есть второго корпуса, формирующегося в Омске, сыграет важную роль. Главное — не разоружаться. Завтра я иду к англичанам, чтобы выяснить, как обстоят дела с высадкой их военных сил в Архангельске и какую поддержку — активную или пассивную — они намерены оказать при реорганизации правительства». Масарик также писал о том, что накануне отъезда из Москвы, 7 марта 1918 года, он узнал «о готовящемся выступлении эсеровских элементов в московских большевистских органах управления» и что Клецанда «уполномочен вести политические переговоры»[74].
Очевидно, встреча Масарика с Савинковым не была единственной, и вопрос об эвакуации легиона стал для Чехословацкого Национального совета чисто риторическим: оба корпуса легиона предстояло использовать в России в случае «реорганизации правительства», то есть государственного переворота, как это предлагали британские представители.
Весьма важным является упоминание о том, что корпусу не следует разоружаться. 27 марта 1918 года в Пензе было подписано соглашение между советскими представителями, действовавшими на основании указаний Советского правительства, и представителями корпуса. По этому соглашению большинство русских офицеров, настроенных контрреволюционно, следовало уволить. Чехословацким частям открывался беспрепятственный путь во Владивосток, и они сохраняли при себе лишь то оружие, которое им могло потребоваться[75]. По соглашению, достигнутому ранее, чешские части могли иметь: 168 винтовок и один пулемет на эшелон. 300 патронов на винтовку и 1200 патронов на пулемет[76]. Всё остальное оружие подлежало сдаче.
В действительности чешские части не сдали всего оружия. Значительное количество было удержано и спрятано в поездах. В Пензе филиал Национального совета «молчаливо одобрил» это[77].
4–5 апреля крупные силы японцев высадились во Владивостоке, что полностью изменило ситуацию. Началась интервенция, которую Масарик с нетерпением ожидал. Интервенция Японии стала важным условием для выступления чешского корпуса против большевиков. Начиная с этого времени, несмотря на продолжающиеся споры между англичанами, которые отстаивали свое предложение об использовании легиона в России, и французами, которые формально продолжали настаивать на его отправке во Францию, судьба легиона на ближайшее будущее была решена (имелось в виду выступление против большевиков).
8 апреля в Париже военные представители союзников, за исключением американских, одобрили документ, представленный британским штабом, фактически предусматривавший, что чехи составят часть будущих сил союзников в Сибири[78]. 13 апреля на секретном военном совете, созванном офицерами первой чешской дивизии, было решено не сдавать оружие и, если понадобится, пробиваться на восток «любыми средствами, не вступая в переговоры». Это решение держалось в тайне от солдат[79]. Оно являлось логическим завершением планов союзников.
15 апреля Локкарт телеграфировал из Москвы, что, согласно сообщению вице-президента филиала Чехословацкого Национального совета, 60 000 человек, находящихся в данное время в Омске, могут быть задержаны советскими властями, «если союзники предпримут действия на Дальнем Востоке». По этой же причине маршрут корпуса будет изменен. Он направится в Архангельск. 17 апреля, еще до получения телеграммы Локкарта, военный кабинет обсуждал вопрос об использовании чехословацкого корпуса. Бальфур отметил, что этот вопрос нужно решать исходя из «общей обстановки в России и принимая во внимание широкую интервенцию союзников в Россию через Сибирь». По его мнению, следовало убедить советские власти разрешить чехам проследовать в Архангельск или Мурманск, «с тем чтобы не допустить вторжения в Россию вооруженных сил центральных держав». Свое предложение именно в этой формулировке Бальфур был уполномочен изложить в телеграмме Локкарту. (Заслуживает внимания то, что чешские официальные лица в Москве обратились к Локкарту со сходными предложениями.) Два дня спустя у начальника имперского генерального штаба возникли возражения против такой формулировки. Он предпочел бы просить Советское правительство «помочь чехам эвакуироваться во Францию через Мурманск или Архангельск». Тем не менее 20 апреля телеграмма была послана Локкарту в первоначальной формулировке[80].
Понятно, почему предложение начальника имперского генштаба не было принято. Советское правительство, как и британское, очень хорошо знало, что в Архангельске нет условий для размещения чехов, нет морского транспорта для перевозки во Францию. Вот почему в ответ на настоятельные просьбы союзников о принятии их предложения советские власти месяц спустя потребовали гарантий, что чехи будут приняты на борт судна тотчас по прибытии. Хитрый ход британских властей не смог ввести в заблуждение Советское правительство[81].
