«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов
Отдельная история с отчуждением – Сталин поощряет, как это раньше делала и церковь, безвозмездное дарение, героический самоотверженный труд, альтруистическое перевыполнение планов. Человек должен был продемонстрировать власть духа надо материей, покорить природу (какой идеализм!) и самому быть непривязанным к материальному. Быть аскетом, как монах, помогать другим… Там, где Маркс требует справедливого и эквивалентного обмена и оплаты за труд, уничтожение прибавочной стоимости, Сталин поощряет практику полного отчуждения этой прибавочной стоимости от её создателя в пользу коллектива, государства, общества. Покупай облигации, отдавай премии в фонд победы, ходи на субботники, жертвуй своим временем и жизнью, не прося ничего взамен! Сам Сталин дает пример со своей сталинской премией, взятой из его зарплаты… Торжество разнузданного идеализма и презрения ко всему материальному как синониму именно буржуазности! А нам ещё говорили, что официально в СССР господствовал материализм… Да, Ленин, ничего не понимая в том, что происходило и будет происходить, заявлял, что марксизм – это материализм, причём, материализм Гольбаха и Дидро, старый, примитивный, вульгарный. И это зубрили в советских школах и университетах. Но сталинская практика была в том, что материя презиралась в лучших религиозных и идеалистических традициях. Накапливать, жить в комфорте, гнаться за вещами при Сталине считалось неприемлемым и буржуазным. При Хрущёве и Брежневе вещизм и буржуазность, и в целом материализм в мировоззрении стал преобладать… Противоречие лежит и кричит уже в основной формуле философии марксизма: «марксизм это идея, которая утверждает, что первична не идея, а материя». Такая идея сама себя отрицает. Маркс и Ленин так далеко не копали, а Сталин постепенно понял неизбежный конец «марксизма-материализма» и сказал: нам нужна теория, без теории нам смерть.
Истоки марксизма: Гегель и Маркс
Нет никаких следов того, чтоб Маркс знал кого-то из философов, кроме Гегеля и гегельянцев. Например, судя по всем его работам, Маркс никогда не притрагивался к Канту, Лейбницу и т. д. С точки зрения истории философии – Маркс несмотря на все его «переворачивания» Гегеля – гегельянец. Это трудно объяснить не философу. Но давайте попробуем проиллюстрировать на чём-то более материальном. Есть среди музыкантов такой анекдот:
Студент консерватории факультета композиторов жалуется другу:
– Конец, года, а мне надо сдавать дипломный проект – сочиненную симфонию…
– Что ты паришься, – советует друг, – возьми симфонию профессора, перепиши её задом наперед и сдай!
– Пробовал, – отвечает студент, – Прокофьев получается…
Можно было бы сказать, что Маркс переписал Гегеля задом наперед. Но и это было бы не так. Где-то он действительно взял куски и перевернул, где-то просто упростил и вульгаризировал, где-то выкинул из гегелевских симфоний целые части, а другие сыграл на губной гармошке вместо скрипки… Даже далекий от музыки человек на слух понимает, что музыка Баха и Бетховена бесконечно различна, так же различна музыка Вагнера и, например, Шостаковича. Вот так же, как вершины, стоят в философии Лейбниц и Кант, Гегель, Ницше, Хайдеггер… Маркса среди этих вершин нет, он «вариация на тему гегельянства». Это, кстати, прекрасно понимали в позднем советском марксизме, но публично говорить это было, конечно, нельзя… Джакомо Казанова сказал однажды: «Бойтесь человека, который прочитал одну книгу». Это в полной мере относится к тем поклонникам марксизма, которые, кроме Маркса, ничего не читали. Зачем? Ведь Маркс же «всё объяснил». Все остальные – либо говорят иное, а значит, не заслуживают того, чтоб их читать, либо говорят то же самое, а значит, зачем они, если есть Маркс? Так же считал в отношении корана Амра ибн аль-Ас, сжигая Александрийскую библиотеку.
Маркс, по примеру своего отца-юриста, поступил в Боннский университет изучать юриспруденцию, затем переехал в Берлин, где изучал наряду с правом и философию. Там, по его признанию, он был пленен «причудливой дикой мелодией» философии Гегеля. Закончив университет экстерном, Маркс диссертацию писал уже по философии, защитив её, однако, в Йенском университете. Несмотря на то, что диссертация формально посвящена Демокриту и Эпикуру, основная её мысль вовсе не об античных авторах. Схоластическое преподавание любит всё классифицировать, вот и в данном случае, разные философы из разных эпох, объединялись в университетских курсах как «атомисты» только на основании того, что и тот и другой используют понятие «атома». По этой же причине о них взялся писать и Маркс, но жёстко противопоставил друг другу. При этом, Демокрит был поставлен в параллель современному механистическому материализму, а Эпикур, с его теорией клинамена (спонтанного отклонения атома) был, скорее, сторонником свободы и революционером. Большие отрывки в диссертации посвящены Гегелю и анализу его глобальной, описывающей всё, системы. А так же современной ситуации, при которой из этой системы нельзя выбраться. Берешь ли ты мир, и воюешь против теории, берешь ли ты теорию и воюешь против мира, ты всё равно в системе, потому что мир – это мир этой теории, а теория – это теория этого мира. Выпрыгнуть можно только через спонтанное отклонение, по сути, через революцию, некое иррациональное действие. Эта голая (!) иррациональная революционность, на манер логики «человека из подполья» Достоевского («свету провалиться, а мне чай пить!»), привела Маркса в круги диссидентов-младогегельянцев, а после того, как он стал издавать и либеральную газету, к собственному диссидентству и эмиграции. Судьба же диссидентов с континента, как правило, заканчивается в Лондоне, который заинтересован в том, чтоб разрушать континент. Так же у Маркса появился спонсор и друг – английский (!!!) предприниматель немецкого происхождения –
