Газета Завтра Газета - Газета Завтра 458 (36 2002)
Подобные провокации использовлись неоднократно. Еще ранее, в 60-х годах, житель Москвы по фамилии Дольник фальсифицировал фото еврейского кладбища, начертив свастики на могильных плитах. Снимок-фальшивку он передал за рубеж сионистам, сообщив, что кладбище осквернили, и те долго печатали его в прессе, показывали по телевидению как свидетельство "разгула антисемитизма в Советском Союзе". Делам Дольника тоже была дана "юридическая оценка". Накануне празднования 1000-летия Христианства на Руси был выявлен ряд лиц из числа сионистов, которые распространяли листовки с призывами к антиеврейским погромам от имени "Памяти".
Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы видеть: сегодняшние надписи на щитах не отличаются по содержанию от тех, что стряпали сионисты ранее. Новизна лишь в том, что для усиления резонанса к ним теперь подвешивают взрывчатку.
ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП
Валерий Легостаев
26 августа 2002 0
35(458)
Date: 27-08-2002
Author: Валерий Легостаев
ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП (Окончание. Начало — в №№ 33-34)
БЛЕФ
Поздно вечером 29-го (понедельник) в Москве объявился с последней инспекцией Дж.Буш-старший, в прошлом директор ЦРУ США, то есть высокий профессионал по части организации в чужих странах всевозможных путчей. Накануне визита московская пресса маскировала его цели необходимостью подписать очередной договор по разоружению. Однако сам Президент США в своем последнем интервью перед вылетом из Вашингтона сказал без лукавства: "это не будет встреча в верхах по контролю над вооружениями",— и тут же назвал цену, которую Горбачеву назначат США за очередную "услугу": "проблема Прибалтики, вопрос о советских расходах на оборону и помощь СССР другим странам". В первой половине дня 30-го Дж. Буш обстоятельно поговорил в Кремле "с глазу на глаз" с Горбачевым. После обеда, там же в Кремле, обстоятельно пообщался "с глазу на глаз" с Ельциным. На следующий день, в среду 31-го Президент США явил себя в Ново-Огарево, где к нему был допущен Назарбаев. И случилось чудо. После этой встречи Горбачева, Ельцина и Назарбаева словно бы подменили. Все противоречия, которые так долго разделяли их в отношении нового Союзного Договора, стали вдруг неактуальны настолько, что они объявили на весь мир о своей готовности срочно подписать Договор, не дожидаясь, пока пелена упадет с глаз и остальных участников новоогаревского процесса. Назвали и дату подписания — 20 августа. За это Дж.Буш публично похвалил их. Отобедав, он подмахнул в Кремле для прессы очередной разоруженческий Договор и улетел в Киев для разговора "с глазу на глаз" с Кравчуком. После чего в Москве все вдруг пошло немножко кувырком.
На следующий день, 1 августа, Шенин позвонил Полозкову и спросил: "Ты знаешь, что Горбачев уходит в отпуск?". Тот опешил: "Как уходит? Ведь у нас пленум, он должен быть". Шенин посоветовал: "А ты позвони ему". Полозков позвонил: "Правда, что Вы уходите в отпуск?". Горбачев сказал в трубку: "Иван, ты что, белены объелся? Никого не слушай. Будет как договорились. Давай работай. Тут у меня делегация". На следующий день, в пятницу 2 августа, встревоженный Полозков (ведь речь шла о замене первого секретаря ЦК КП РСФСР) отыскал в 9-м Управлении КГБ знакомого офицера: "Правда, что Горбачев улетает в отпуск?" Офицер ответил, что да и самолет уже готов. "А на 6-е он планирует быть в Москве?". "Нет, не планирует". Полозков снова к Шенину: "Что делать?" Тот сказал: "Звони Горбачеву". Позвонил, снова спросил про отпуск. Горбачев завелся: "Ну, что ты пристал? Сам видишь, какой тяжелый был месяц". Полозков уперся: "Я так не могу. Нужно посоветоваться по кандидатурам". Горбачев подумал и сказал: "Я сейчас тоже не могу. У меня делегация. Заходи вечером. С Шениным". Вечером Горбачев увлек товарищей по партии в угол кабинета, усадил, рассказал пару свежих хохм про Буша, порадовался, что удалось выйти на Союзный Договор. Затем взялись "лопатить кандидатуры". Полозков показал на Шенина: "Пусть Олег Семенович берется". Горбачев обиделся: "Ты что, хочешь меня одного с этими суками оставить?"— и кивнул головой куда-то в сторону. Рассказывая мне эту полуанекдотическую историю своей последней встречи с Горбачевым, Полозков сказал, что его неприятно задело, даже насторожило подспудное безразличие генсека к тому, кто станет во главе российского ЦК. Год назад он бился насмерть, чтобы провести туда своего человека, а сейчас проглядывало хоть и замаскированное нужными словам, но все-таки равнодушие. Горбачев выпроводил Полозкова из своего кабинета первым. Довел до двери и на прощание, явно в расчете на уши Шенина, повторил громко: "Олега не трогай, он у меня один на всех этих..." И снова дернул головой в сторону.
Прежде чем отбыть в отпуск, Горбачев сделал по телевидению торжественное обращение об открытии к подписанию Союзного Договора. Хорошо видно, что в тексте обращения полностью отсутствует какая-либо конкретика. Чистейший дешевый пиар, ориентированный на то, чтобы создать в обществе иллюзию, будто 20 августа и в самом деле состоится подписание. Однако в тех политических условиях, в которых находились тогда и Горбачев, и Ельцин, ни о каком подписании для них в действительности не могло быть и речи. Если, конечно, сладкая парочка не планировала совершить вместе политическое самоубийство. Дата 20 августа была блефом государственного масштаба.
Отбывая спешно в Форос, Горбачев оставил "на хозяйстве" в ЦК Шенина, поскольку официальный зам. генсека Ивашко лег "подлечиться". Между тем в Москве развили страшную активность академик Яковлев, его ближайший той поры сподвижник генерал-предатель Калугин, российский вице-президент Руцкой, грузинский лис Шеварднадзе. Мощно и по сути открыто действовала несметная иностранная агентура. Кипели какие-то антисоветские съезды, конференции. Сновали озабоченные, яростные люди, похожие на голодных крыс. В пятницу, 16 августа в печати появился, наконец, текст пресловутого Договора. Подчеркну еще раз, что его подписание 20 августа, с точки зрения интересов политического выживания Горбачева и Ельцина, было абсолютно немыслимым. Ибо, пойди они на этот шаг, в ответ получили бы молниеносную консолидацию на базе итогов мартовского Всесоюзного референдума тех громадных сил, которые не желали раздела СССР. А это: сохранившиеся организации и структуры КПСС; Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР; значительное большинство народных депутатов и членов ВС РСФСР; правительство СССР; все советские силовые структуры и, наконец, подавляющее большинство граждан страны.
Помимо этого, уже тогда в окружении Ельцина определяющую роль играли люди, для которых главной и единственной целью являлось обращение в личную собственность природных ресурсов России. Прежде всего, конечно, нефти и газа. Новоогаревский Договор не давал им такой возможности. В своей совокупности все эти обстоятельства означали, что в случае подписания Договора Горбачев и Ельцин вынуждены были бы тут же, не вставая с места, застрелиться. Поэтому публикация Договора 16 августа являлась не более чем плановым провокационным ходом в череде подготовительных мероприятий, призванных, в конечном счете, высечь из общества искру неосторожного вооруженного сопротивления. Сохрани тогда будущие деятели ГКЧП хладнокровие, не делай резких движений — Горбачеву и Ельцину пришлось бы с большими для себя политическими потерями отрабатывать назад.
Вполне допускаю, что прозрачность ситуации мог не воспринять министр обороны Язов, предусмотрительно пожалованный до этого Горбачевым за покладистый характер в маршалы СССР. Допускаю, что мог не просчитать ее премьер Павлов, человек откровенно не политический. Допускаю, что мог не сориентироваться в той сложной обстановке Шенин, не успевший постичь за год жизни в Москве, что в политике подлость человеческая не имеет дна. Но чтобы в столь элементарную западню мог угодить Председатель КГБ СССР Крючков, чья профессия как раз и состоит в том, чтобы обезвреживать подобные ловушки или строить их для других, я не поверю никогда. Между тем, сегодня становится ясно, что именно Крючков сыграл в августе 91-го главную роль в запуске всей акции ГКЧП.
РАЗВЯЗКА
В понедельник 19-го я узнал из телевизора, что произошло. Отправился на работу в ЦК. Там в коридорах наблюдалось некоторое оживление. Надо сказать, в последнее время в комплексе зданий ЦК КПСС на Старой площади все громче свистел ветер запустения и развала. В буфетах исчезли нормальные столовые приборы. Появились грязные гнутые алюминиевые вилки. По ночам в кабинетах сотрудников кто-то взял моду срезать кнопочные телефонные аппараты. Иногда вскрывали рабочие сейфы, и, если находили что-то ценное, уносили. Утром 19-го было много звонков с мест. Образование ГКЧП в основном поддерживали, но вызывала настороженность версия, будто Горбачев болен. В нее не верили. Если бы объявили, что ему предъявлено обвинение в государственной измене, и на время следствия он изолирован, это было бы принято без сомнений и с одобрением. Между сотрудниками прошел слух, будто бы состоялось заседание Секретариата ЦК под председательством Шенина, но что "они" решили — неизвестно. Потом новый слух, будто на места ушла шифровка с указанием поддержать ГКЧП. Позже выяснилось, что Шенин действительно разослал за своей подписью шифровку: "В связи с введением чрезвычайного положения примите меры по участию коммунистов в содействии ГКЧП". После разгрома она оказалась в руках прокуроров, по сути, единственным материальным свидетельством причастности партии к делам ГКЧП. Ближе к обеду прошелестел новый слух, на этот раз о созыве Пленума ЦК. И потом вдруг, как отрезало, полная тишина. Со временем я узнал, что во второй половине дня в ЦК приехал из Барвихи Ивашко, отодвинул Шенина и взял ручку управления на себя. Сразу стало тихо, как в детской игре в "замри". Никто ничего толком не мог объяснить. Кругом роились только слухи. В душе возникло и стало нарастать чувство, что все мы в западне, из которой нет выхода.
