Газета Завтра Газета - Газета Завтра 900 (7 2011)
Отчего же наш уважаемый эксперт игнорирует эту реальность. Может, по рассеянности, забыл о существовании РПЦ как "социальной общности". Или запамятовал, что после краха СССР именно она, Русская Православная Церковь, стала для Запада главным врагом (по его же, Запада, признанию)?
Нет, конечно. Всё это доподлинно известно нашему ученому эксперту. Беда его в другом. В том, что духовное доступно только духовному. Если же человек горд, самонадеян и не имеет Бога в душе своей, если он, образно говоря, не "подключен" — через сложнейшие, мучительнейшие ломки преображения и очищения своего "внутреннего человека" ("умное внутреннее делание", по выражению Святых отцов) к Божьей благодати и премудрости, а вынужден довольствоваться лишь потенциалом своего, чего уж греха таить, довольно-таки хилого человеческого разума, подоплека многих событий, тем паче, подобного, вселенского масштаба, всегда останется для него тайной за семью печатями. И дело здесь, заметим, вовсе не в образованности. То, что открывает верным Себе Господь выше всякой формальной образованности, ибо, во-первых, как сказано в Откровении, самое немудрое у Бога мудрее самого мудрого у человеков, а во-вторых, Бог — существо простое (ударение на первом "о"), и духовные очи для постижения действий Своих в мире Он открывает не по должности или научному званию, а сообразно уровню святости избранной Им для этой цели души. Сколько в истории Церкви известно подлинных мудрецов и духовидцев, толком не умевших даже читать и, тем не менее, посрамлявших в философских и богословских диспутах самых образованных людей своего времени?
Увы, наш герой видит в лице Церкви лишь один из многих институтов политической системы, один из множества завитков в орнаменте национальной культуры, одного из многих исполнителей в политическом спектакле. То есть, проще говоря, видит он верхушку айсберга или те три сосны, за которыми незамеченным остается лес. Невдомек ему, что Церковь Христова — это прежде всего и главным образом народ Божий, исповедующий Христа и живущий по заповедям Его, институциональная же часть Церкви, именуемая священством, — всего лишь один из элементов этой общности, один из членов вечно живого Тела Христова. Профессору, видимо, невдомек, что подъем РПЦ выражается не только и не столько в бурном росте числа храмов, монастырей и приходов, не только и не столько в действительном усилении влияния священноначалия на политику правящей власти, сколько в мощном, хотя и скрытом от холодного взора невера, распространении православной веры, православного сознания и православного же образа жизни в самых различных слоях российского общества. Внутреннее преображение в данном случае неизмеримо больше, глубже и важнее внешнего. У Господа нет лицеприятия, нет для Него и понятия социальной структуры общества, столь дорогого для рационального, но, увы, далекого от понятия Бога? ума. Преображение во Христе или "второе принятие Христа" в постсоветской России есть, таким образом, явление общенациональное и, в этом смысле, внесоциальное или надсоциальное, охватывающее все страты и слои населения, даже упомянутые выше "криминальные общности". Жаль профессора! Не испытавшему на себе муки и радость духовного преображения, рождения внутри себя "нового человека", обретения непередаваемой полноты, силы и смысла бытия в Боге, трудно что-либо объяснить: как учили Отцы, недуховному говорить о духовном — только смешить его.
Фундаментальная ошибка светской политологии состоит в том, что любое политическое явление, к каковым она относит и РПЦ, измеряется ею стандартным "академическим" аршином; народ же Божий представляет собой общность не от мира сего, общность скорее иррациональную, чем рациональную, никак не желающую втискиваться в прокрустово ложе политической схематики. Входящие в лоно Церкви люди не ищут благ мира сего — славы, денег, власти, наград, удовольствий и иже с ними, но в той или иной мере сознательно отказываются, бегут от них. Исповедуя принцип служения Христу и ближнему своему, они готовы ущемить даже собственные права (что звучит кощунственно для образованного либерала) и признают за собой одни обязанности. Как клетки единого тела, они добровольно и свободно объединены с этим телом — Богом — и между собой, создавая (это опытно знает каждый истинно верующий человек) непостижимые и недоступные для ветхого человека коммуникации и озарения. Таинство Божье — так наиболее емко и точно можно охарактеризовать этот феномен. Вот и не находим мы этой "общности" в реестре тех социальных сил, развитие которых так деловито исследует уважаемый С. Кара-Мурза; но все же странно, ей Богу! — криминальное сообщество им замечено, а народ Божий — нет!
Между тем, к сведению ученых мужей, именно он, народ Божий, как великая и новая общность любви и согласия уже определяет, и впредь будет определять исторические судьбы современной России. Именно эта общность (и только она!) по-настоящему растет и развивается в условиях апостасии и разочарования, на фоне натурального кризиса и распада всех прочих "социальных общностей", политических сил и идеологических платформ. Правда, рост этот тих и неприметен. Сравнить его можно с проклевыванием полевой травы в весенней распутице. Старый мир отходит в небытие, издавая коррупционное зловоние и изо всех сил цепляясь за избитые лозунги "свободы", "парламентаризма", "партийности", "прав человека" и прочая и прочая; новый — рождается в недрах его тихо и неприметно, собирая силы, энергии, знания и отвагу для решительного рывка к свету. Этот рост не регистрируется извне, ибо выбор между служением Богу или сатане, между светом или тьмою совершается в тайне, в глубинах индивидуальной человеческой души, недоступных внешнему наблюдению. Истинные параметры воинства Христова определяются тоже не количеством "штыков", не объемами подконтрольных финансовых потоков, не рейтингами или социологическими опросами, даже не наличными властными полномочиями — все это тлен и прах пред очами Божьими. Параметры эти, как утверждают Святые отцы Церкви, определяются объемом божественной благодати, вмещаемой в данный момент времени людьми, способными принять эту благодать. Таким образом, сила, мощь и боеспособность этого воинства зависит не от численных значений, а от того, в какой мере оно, по благочестию и святости жизни своей, способно проводить в мир силу и мощь Бога-Творца.
В патриотических кругах, близких к новому "православному ополчению", часто можно слышать упрек в том, что, де, народ Божий слишком пассивен, разобщен и никак себя политически не проявляет: не мечет бомбы в олигархов и изменников, не топчется в пикетах перед Госдумой, не созывает ополчение для похода на Кремль, не рвет горло на актуальных политических шоу. Но разве не ясно, что борьба наша не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесной? Что человек с сознанием поврежденным, засоренным страстями и пороками (а этим "добром" мы все изрядно поражены) не способен что-либо исправить к лучшему не то что бы во внешнем мире, но даже и в самом себе? Что вообще конструктивно, со знанием дела изменить можно только то, что тобою же и создано; мы же, смертные, не создавали ни самих себя, ни окружающей природы. Автор всему этому — Бог, да не дерзнем, для своего же блага, присваивать себе Его функции! Ничего путного не выйдет — неужели еще мало доказательств?! Опираясь на свой 2000-летний опыт, православие решительно утверждает, что возрождение России не начнется раньше, чем возродится русский верующий человек формата Суворова и Ушакова, Александра Невского и Иоанна Кронштадского. И возродится он не на баррикадах, организованных многоопытными "кукловодами", а в нарождающихся по всей стране стихийных общинах, где предприниматели и чиновники, студенты и ученые, ведомые опытными духовниками, заново открывают для себя сияющие высоты победоносной отечественной веры. Они учатся пребывать во Христе, побеждать страсти, молиться, смиряться, носить тяготы друг друга, верить в Бога и всецело доверять Ему. "Наука из наук" — так называл это умное делание Иван Ильин, имея в виду не только чувственное — самое совершенное и, безусловно, наивысшее познание Всевышнего, но и умственное, волевое, мировоззренческое преображение человека в Боге, требующее от каждого соискателя предельного напряжения как интеллектуальных, так и физических сил.
Дух Святой дышит, где хочет. Доблестный генерал, ветеран двух чеченских конфликтов, пережив страшную депрессию, испытав ужас отчаяния и разочарования жизнью и самим собой, случайно в церкви выхватывает взглядом молящихся стариков с внучкой, и разом, навсегда, как солдат, приходит к Богу. Восьмидесятилетняя учительница на пенсии, оставшись одна с внуком на руках, разъезжает по отдаленным районам периферийной губернии с пронзительными беседами о воспитании и вере. Многодетный священник на свой страх и риск организует приют для освобожденных малолетних преступников. Преуспевающий бизнесмен, порвав с "зеленым змием", создает православную обитель для алкоголиков, наркоманов и престарелых уголовников. Волоколамский фермер собирает по Москве бомжей и возвращает к полноценной жизни…. Примерам этим несть числа. Их можно было бы продолжать и продолжать. Ростки новой жизни действительно напоминают разноцветье и всеохватность русского луга. Их никто из политиков не планирует, не стимулирует и не пиарит. Для СМИ это "неформат" ("формат" же — бесовские битвы экстрасенсов и низкопробная клоунада Петросянов). Но это и есть, господа, ростки "нового русского народа", которые так и не попались на глаза профессору Кара-Мурзе, это и есть главное и решающее событие нашей сегодняшней национальной жизни независимо от того, признается оно падшим мiром или отрицается. Главное — оно есть! Более того, тектоника "ледяных пожаров" и протестных маршей, коммунальных коллапсов и террористических атак — сама по себе жуткая и устрашающая — другой, обратной стороной своей трагедийности пробуждает народное самосознание и трезвение, поднимает поникший дух нации, заставляя русскую душу, целым столетием оторванную от Бога, робко произнести: "Боже, помилуй и спаси нас, грешных!" Так, в скорбях и немощах, в "последние времена" и являет себя целительная Божья хирургия, высекающая раковые опухоли и метастазы из целых народов, чтобы призвать избранных и спасти хотя бы немногих верных.
