Итоги Итоги - Итоги № 53 (2011)
Без эмоций
Кандидат философских наук арт-терапевт Дмитрий Трунов в отличие от большинства преподавателей, требующих от студентов распечатанных текстов, дает дополнительный бонус тем, кто сдает рукописные работы. И связано это не только с тем, что, переписывая ту же информацию из учебника, студент запомнит больше, чем при совершении процедуры copy — paste. «Письмо — это континуальное мышление, при котором мы воспринимаем мир как некий неразрывный процесс, — объясняет Дмитрий Трунов. — Когда мы нажимаем на кнопки, у нас вырабатывается кнопочный рефлекс, а вместе с ним дискретное, то есть разрывное мышление. И мир воспринимается как фрагменты информации. Это в принципе общий результат перехода от аналога на цифру. Самый показательный вариант такого мышления: да, нет, хорошо, правильно».
Когда привыкаешь, что нажатие кнопки с одинаковой вероятностью может привести и к разогреву пищи, и к вызову лифта, перестаешь зрить в корень, связывать причины и следствие, а о том, чтобы проводить сложные многоуровневые ассоциации, и вовсе речи не идет. Тот, кому доводилось общаться с подростками в социальных сетях, это сразу почувствует. Диалог в соцсети, подсмотренный одной знакомой мамой у дочки Лены, 13 лет от роду: «Привет». — «Привет». — «Как дела?» — «Норм, а у тебя?» — «Тоже ничего». — «Ну давай, пока». — «Пока». Между прочим, это не беседа олигофренов — Лена круглая отличница, а подружка еще и победительница интеллектуальных городских олимпиад. Просто они мыслят по-другому, а поскольку первое поколение с кнопочным мышлением выросло сравнительно недавно, общество пока не знает, как направить ход их мыслей в правильное русло, чтобы использовать на полную катушку. Пока эксперты уверенно подсчитывают потери — рассогласование действия и результата в первую очередь бьет по креативности. «Чтобы разобрать почерк, человеческий мозг учится распознавать несколько тысяч вариантов написания одной буквы, — поясняет Андрей Жиляев. — Сейчас этого нет, а есть стандартное восприятие напечатанных букв. Вместе с механизмами распознавания теряются механизмы чувствования, вдумывания. Когда человек работает с компьютером, он теряет ту самую концентрацию текста, которая необходима для воссоздания креатива. Грубо говоря, толстовский стиль с его сложными сочетаниями слов, трудновоспроизводимыми предложениями, образностью в это прокрустово ложе не вписывается. Обратите внимание: писатели нередко признаются, что часто пишут от руки, даже если есть возможность набирать текст на компьютере».
Увы, отсутствие креатива у воспитанного кнопками разума распространяется не только на сочинительство. Ребенок, выросший на том, что еда, питье, уборка производятся одним нажатием кнопки, даже не пытается понять, какие процессы к этому привели, так что рискует остаться беспомощным в ситуации, когда техника вдруг откажет. Когда шестилетний сын моего знакомого на вопрос: «Откуда берется клубника?» — не задумываясь, ответил: «Из корзинки», я даже не удивилась, ибо уже собрала материалы для этой статьи.
Вместе с креативностью кнопки отбирают у человека его эмоции. Сила нажима на карандаш, направление строки — идет ли она вверх или вниз — могут сказать о настроении пишущего, а он, увидев результат на бумаге, бессознательно успокоится: фу, высказался. Но, например, я во время написания этой статьи могла испытывать массу эмоций — от отчаяния, что все собранные факты никак не хотят складываться в стройный текст, до раздражения на тех, кто своими телефонными звонками сбивал меня с мысли. По словам психологов, такой эмоциональный диссонанс может приводить к реальным негативным последствиям. «Эмоция — это отношение к окружающему миру, и в случае с кнопочным мышлением она приобретает клиповые формы, превращается в набор клише, — говорит Дмитрий Трунов. — Человек может чувствовать, что предложенная форма не соответствует его эмоции. Это приводит к тому, что он испытывает некую неудовлетворенность, не понимая при этом ее истоков». Так что не стоит удивляться, что среди журналистов так много невротиков — это издержки активного общения с клавиатурой. А Андрей Жиляев из личных наблюдений отмечает и другой немаловажный факт: дети, которых с малых лет учат обращаться с компьютерами, чаще других, не столь продвинутых сверстников, страдают от различного рода неврозов. «Этот суррогатный мир воспринимается ребенком как вторая реальность, а смайлики и всевозможные искажения отдельных слов или кусков текста являются попытками привнести хоть какую-то эмоциональную составляющую. К сожалению, формировать ее искусственно не получается», — отмечает эксперт.
Альтернативой неврозам может стать только полный отказ от эмоций. Но как без них жить? Возможно, сегодня мы становимся свидетелями того, как под влиянием кнопок формируется цифровое поколение, которому проще работать с программами, чем с людьми, со смыслами, а не с эмоциями. Может, чтобы написать компьютерный код и создать программу, все эти нюансы ни к чему, а мыслительный процесс «действие — результат» более уместен в мире, где компьютеры давно стали во главе угла? Будем надеяться, что нет, ведь способность мыслить и страдать — именно то, что отличает нас от других животных. Или от разумных машин.
Анастасия Резниченко
Снег на голову / Общество и наука / Телеграф
Удивительный мы все-таки народ. Мало того что с погодой нам не угодишь — то нам жарко, то холодно, то слишком темно, то чересчур светло, — так еще и каждый раз удивляемся как малые дети, когда вдруг на наших глазах одно время года сменяется другим: «Гляди-ка, сугробы намело!» Впору посоветовать многим перечитывать учебник географии, где ясно написано: «Для климата на всей территории России характерно отчетливое разделение года на холодный и теплый сезоны». И если кто не знает, то главное проявление зимы — установление снежного покрова. Несмотря на это, каждый раз она нас застает врасплох. Вот и коммунальщики Москвы на прошлой неделе с удивлением для себя открыли, что в декабре бывает снег. Следствием этого откровения стали многокилометровые пробки, парализовавшие город. Как подсчитали энтузиасты, их общая длина составила около трех с половиной тысяч километров, что фактически равно расстоянию от Москвы до Новосибирска. Сравнение на злобу дня: в один из бедовых дней на прошлой неделе мой знакомый как раз отправился в Новосибирск и, вылетев в полдень, через три часа уже прогуливался по берегу Оби, а другой мой знакомый тоже в полдень выехал на автомобиле из Сергиева Посада и добрался до столицы только к шести вечера.
Что в очередной раз помешало коммунальщикам встретить снегопад во всеоружии, остается только гадать, при этом сами они утверждают, что вывели на улицы всю снегоуборочную технику. Интересно, что это за улицы и что это за техника? Вокруг моего дома два трактора каждое утро устраивают погоню друг за другом, с непонятной настойчивостью сгребая снег на тротуары, где неутомимые парни из Азии, что-то мурлыча себе под нос, совершают механические движения лопатами. А на центральных улицах другой сюжет — сплошная снежная каша, которую месят колеса машин и ноги прохожих.
И вот ведь какая напасть: от этой природной нежданно-негаданности мы страдаем с незавидной регулярностью. То нас оледенением накроет, то дымом торфяников окутает. Так и живем — от одной ЧС до другой. Не случайно даже профильное министерство, отвечающее за всякие беды, у нас есть. Но нет у нас, как ни странно, одной простой вещи — понимания того, как со всем этим жить в гармонии. Недавно разговорился со знакомым синоптиком, и он мне все объяснил на пальцах: «У природы нет плохой погоды, только надо понимать, что в наш век все возрастающей мобильности она иногда может нарушить привычный ритм жизни. Природа живет по своим законам. Например, снегопады способны покрыть землю равномерным слоем снега. И чем сильнее ветер, тем больше сугробов». Может, нам самим стоит на погодные капризы реагировать соответственно? Если уж повалил снегопад, то без острой необходимости не садиться за руль, а надеть новенькие угги и — пешочком до метро. Ведь если не считать дорожных пробок, в остальном зима в России — замечательное время года!
Григорий Санин
Екатерина Маслова
Шополихорадка / Общество и наука / Телеграф
Не надо быть научным светилом, чтобы понимать, что покупка новогодних подарков — тот еще стресс. Однако специалисты Стэнфордского университета предупреждают: предновогодний шопинг особо опасен для шопоголиков. Действительно, от каждой покупки они испытывают небывалую эйфорию, как наркоман от очередной дозы. В предпраздничное время, когда магазины пестрят заманчивыми предложениями в виде скидок, их нервы не выдерживают, и они начинают скупать все подряд. Это явление ученые уже успели окрестить «синдромом компульсивного шопинга» — по подсчетам психологов, им страдают около 6 процентов женщин и 5,5 процента мужчин. Сравнить его можно с запоем у алкоголиков. Когда человек приходит в себя, на него обрушивается депрессия, которая сопровождается созерцанием пустого кошелька или нулевым счетом на карте. Бороться с синдромом специалисты предлагают двумя методами: ходить за покупками с наличными, чтобы видеть, как утекают деньги, или брать с собой компаньона, не страдающего этим недугом, чтобы вовремя бил по рукам.
