Николай Лесков - Еврей в России: несколько замечаний по еврейскому вопросу
Вверх над чертою рядовой нравственности начинается безграничная область возвышенного и святого. Здесь царство любви, правды и милосердия. Область эта безграничнее области падения, и подъем на нее труден. Священная поэзия народов в безвестной выси этого пространства без границ чертит всевидящее око. Все, что выше нормальной черты нравственности, есть возношение душ, способных парить над миром и стать превыше мира и страстей. Высоты возможного в эту область подъема мы не знаем пределов, ибо путь туда, по прекрасному выражению поэта гр. Ал. Толстого, «как вечность, без конца».
Общество самое нравственное и образованное имеет право требовать от человека только ненарушения той черты, ниже которой начинается безнравственность. За эти уклонения общество судит людей и наказывает виновных. Насколько оно достигает в этом цели, это другой вопрос. Пушкин указывал слои общества, где вовсе «не карают преступлений, но тайны требуют для них». Однако все-таки о нравственности людей судят только по этой линии.
Зигзаги, которые образуют человеческое уклонение вниз линии нравственности, чрезвычайно разнообразны, но самая линия начертана ясно и с поражающею прямизною. Чертеж этот мы имеем в десяти заповедях, данных на Синае чрез Моисея. По ним доселе судится человек и по ним же будет судим до века. Это относится равно как до христиан, так и до евреев.
Проведем же по этой линии нашего еврея, каким он есть в эту минуту, когда мы им занимаемся, и поведем его не разутого, а в тех самых сапогах, в которых он бегает по торжищам, обделывая свои грошевые гешефты. Он недостоин подойти в этой обуви к купине, пылавшей на Хорй-ве, но помянем сами, «яко персть есьмы», и будем к нему терпеливы.
IVПервая заповедь, или, как евреи говорят, «приказание Божие», не велит еврею иметь иного Бога, кроме Еговы, и еврей этого держится.
Вторая запрещает иметь кумир и всякое подобие, еврей опять и это исполняет ненарушимо. У него, как и у других темных людей, есть свои суеверные обожания, но число их значительно менее, чем у христиан, и значение их несравненно скромнее.
Говорят, «кумир еврея — злато». Не станем спорить, что в известной доле это справедливо: еврей любит деньги. Но попросим указать нам, кто денег не любит и у каких культурных народов для приобретения их люди не допускают мер унизительных и бесславных? Злато есть кумир, но кумир не исключительно еврейский, а всеобщий.
Третья заповедь говорит о божбе, о клятве, о призвании имени Божия всуе. Да, мелкий еврейский торгаш, конечно, нередко приемлет всуе имя Божие, и случается, что он клянется ложно на суде под присягой. Это очень дурно, но самая частая божба, изумлявшая своим кощунством иностранцев, была замечена писателями, посещавшими встарь Россию, не в еврейских, а в русских людях, среди которых сложилась ужасная пословица: «не побожиться — не обмануть, а не обмануть — не продать». Прошли столетия, давно уже сотлел прах этих божебщиков, приводивших в ужас именитых иностранцев, а кощунственная пословица жива, и, что хуже, жив и обычай, ею выражаемый.
У евреев обмана много, но такой извиняющей пословицы у них нет, и это, может быть, свидетельствует, что нравственность евреев хотя обходится с подобным делом и нечисто, но она, по крайней мере, не сочиняет себе цинического оправдания, как это введено у соседей.
Родителей своих (5-я заповедь) евреи почитают не хуже, чем прочие, а может быть, даже и несколько лучше. По крайней мере, известно, что жалобы на детскую непочтительность в еврействе составляют необычайную редкость, меж тем как у христиан, особенно у православных, это, к несчастию, явление весьма нередкое. Известно, что в наших деревнях, особенно в хлебородной полосе, крестьяне не считают за бесчестье и стыд посылать своих стариков «побираться».
«Есть дети, да выгнали меня», — это ответ, который весьма нередко услышите от сельского нищего, но никогда ничего подобного не увидите у евреев.
Убийство (6-я заповедь) в еврействе во всяком случае реже, чем среди всех других людей. Еврей не любит пролития крови и чувствует к ней отвращение даже в жарком или бифштексе. Люди, не знающие еврейской истории, обыкновенно думают, что боязнь крови у евреев происходит от «трусости», но кто читал Флавия, тот знает, что племя еврейское способно давать людей и не робких, а даже очень мужественных и отважных, но пролитие крови еврею все-таки противно, и если бы все это знали, то пошлая книжка об употреблении евреями христианской крови была бы встречена только со смехом, а не с доверием. О прелюбодеянии (7-я заповедь) известно, что евреи очень семьянисты, и одна черта благословенного многочадия показывает их верность брачному ложу. Женатый еврей не видит нужды искать того за домом, что у него есть дома и принадлежит ему не только по праву, но даже составляет его священную супружескую обязанность. Притом еврей не эстетик и менее других падок на красоту. Отыскивая в известном акте только то, что в нем есть существенного, еврей не блазнится призраком роскошных очертаний, а берет дело просто, и потому он чаще других верный муж. Ему даже не трудно сохранить верность своей жене, ибо если они станут друг другу противны, то закон их не воспрепятствует им развестись и освятить свое ложе новою любовью.
Уклонения, конечно, и здесь возможны; но только они без сравнения реже, чем у православных и католиков с их браком, нерасторжимым без лжи, клятвопреступлений и огромных расходов, если последних не заменяют огромные протекции. Если брачные нарушения в еврействе и случаются, то только как редкое явление и то не в простонародьи, а в более достаточных классах, где имеют более досугов и других средств удовлетворять похотям своего сибаритства.
Воровство (8-я заповедь) свойственно евреям и не-евреям, допустим, хотя даже одинаково, но не в превосходящей других мере. Русское воровство исстари славилось. Есть целые города, жители которых пользуются репутациею «первых воров». «Орел да Кромы — первые воры, а Карачев на придачу». Моковский летописец жаловался, что там от воров житья нет. И мастерство это не оскудело на Руси и поныне, выражаясь в низших слоях общества простыми кражами, а в высших более или менее смелыми и ловкими хищениями. На это есть указания в послании Св. Синода, а поэт гр. А. Толстой представляет Россию в таком положении, что она «испилась, искралася, вся изворовалася».
Во всяком случае корить кого бы то ни было воровством со стороны русских будет нескромностью, в ответ на которую им могут ответить; «врачу, исцелися сам».
Лжесвидетельство (9-я заповедь) — старый порок, способный служить темою любопытного вопроса: преступление породило закон, или закон создал преступление. Со лжесвидетелями встречались суды всего мира и держали себя по отношению к лжесвидетелям неодинаково: они то их преследовали, то в другое время и при других обстоятельствах беззастенчиво пользовались услугами лжесвидетелей. Еврейский народ тоже поставлял лжесвидетелей как в свои национальные судилища, так и в суды народов, среди которых разлилось еврейское племя после утраты своей государственной самостоятельности. О лжесвидетелях упоминается в книгах Ветхого Завета, и в Евангелии на суде против Иисуса Христа «приступиша два лжесвидетеля». Лжесвидетель делает правого виноватым, виновного. — правым, это человек худший, чем откровенный разбойник, это лицо презренное и сугубо вредное. Но есть ли в мире страна, которая не отмечала бы точно таких же явлений в своей собственной народности? Драматических и даже трагических событий, основанных на ложном свидетельстве, можно указать ряд чрезвычайно длинный. История богата ими не менее вымысла. Русский «Шемякин суд» и суды позднейшего времени преизобиловали лжесвидетелями, показывавшими всякие неправды «ради посулов и корысти». Перед Грозным бояре, «забыв Бога, обносили друг друга всякой клеветой». XII посмертный том «Истории русской церкви» митрополита Макария показывает, что высшее придворное московское духовенство «не уставало лжесвидетельствовать на Никона». Человек великой, правдивой и бесстрашной души, митрополит Филипп Колычев, был оклеветан соловщиками иноками, — старцами, приехавшими в Москву прямо с тем, чтобы лжесвидетельствовать на митрополита, — и лжесвидетельствовали эти старцы на Филиппа такие бесстыдия, что трость летописца даже постыдилась передать их клеветы потомству. «Розыскные дела» в собраниях Г. В. Есипова испещрены лжесвидетельствами. Но что во всех этих явлениях бросается в глаза, — это одна черта, остановившая внимание христианского апостола: не отличишь: преступление ли порождает закон, или закон вызывает преступление? Видно, что лжесвидетельство усиливается тоща, когда на него усиливается спрос и когда суды обнаруживают большую степень удобоприемлемости заведомо ложных показаний. В ряду явлений cero рода по русской практике мы можем указать два, из коих одно падает на долю евреев, а другое на часть христиан.
