Дмитрий Калюжный - Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I]

Мы находим подсказку у Джорджо Вазари (1511–1574), крупнейшего искусствоведа XVI века. Его представления о хронологии отличаются от современных: из его книги следует, что «древнеримский» Цезарь был ещё жив в 1313 году, а чуть раньше при владычестве готов появился «готический стиль»:

«Манера эта была изобретена готами, ибо после того, как были РАЗРУШЕНЫ древние постройки и войны погубили архитекторов, то ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ стали строить в этой манере, выводя своды на стрельчатых арках и заполняя всю Италию чёрт знает какими сооружениями…»

Кстати отметим стоящие в некоторых языках особняком латинизированные слова, отмеченные на письме с XVI века, а появившиеся в языке, надо полагать, лет за сто-двести до него: английское disaster и французское disastre — «катастрофа», которые явно связаны с исчезновением светила, поскольку astre означает именно светило. Да и само греческое слово катАСТРофа (крушение, гибель), известное буквально всем языкам, содержит этот корень. В русских хрониках, датируемых XIII–XIV веками (хоть они и содержатся в более поздних списках), отмечаются покраснение неба, землетрясения, лесные пожары, двухмесячная тьма, небывалые наводнения и прочее. Вологодская летопись: «Солнце погибло» (см. А. Торопцев, «Москва — путь к Империи, 1147–1709», стр. 72, 128).

Мы в России имеем немало геологических, почвоведческих и прочих подтверждений катастрофы, — а может, и нескольких катастроф. В европейской части России отсутствуют россыпные месторождения, медленно образующиеся в корах выветривания — они попросту смыты. Также смыт и гумус Черноземья на абсолютных высотах (от уровня моря) ниже 120–140 метров: например, в районе Полтавы чернозём расположен меридиональными полосками на высоких местах, а в низинах его практически нет. В районе г. Волжского Волгоградской области на глубине 1 метра имеются места залегания 10–20 сантиметрового слоя беломорской ракушки и гальки, разделяющего выше- и нижележащие слои одной и той же красной глины. Прямое свидетельство постепенно затухающих последствий потопа с севера — высыхание Аральского моря. На картах XV–XVI веков отдельного Аральского моря нет, оно существует на них как часть Каспийского, в которое впадали и Аму-Дарья, и Сыр-Дарья, образуя Мангышлакский лиман. Нет его и на французской академической карте 1706 года, составленной на основании данных второй половины XVI века. Мало этого, на месте нынешней Барабинской степи указано огромное озеро, обозначенное как Бараба или Ямище!

В 1717 году Пётр I отправил в Хиву корпус А. Бековича; одной из целей экспедиции была разведка восточного и южного побережья Каспия, поскольку у Петра были сведения, что в конце XVI века существовал водный путь между Каспийским и Чёрным морями. Такой путь действительно был: в XVI веке Дон и старое русло Волги сообщались протоками в районе Царицына. Такая ситуация тоже могла быть остатком бывшего затопления.

На французской карте конца XVIII века (сост. R&J Ottens) Арал уже есть, но из него в Каспий ещё существует сток, — а на картах второй половины XIX столетия он уже отсутствует, как и Барабинское Ямище.

Чуть больше двадцати лет назад абсолютная высота водного уреза Арала составляла 53 метра, а минимальная абсолютная высота водораздела Арал-Каспий — около 70 метров. Это значит, что за последние двести лет уровень Арала опустился, по крайней мере, на 20 метров, поскольку в XVIII веке он стекал в Каспий. И раз ещё недавно уровень Каспия лежал на 28 метров ниже уровня океана, можно оценить временной интервал, когда произошёл перелив северных вод: вторая половина XIII — первая половина XIV веков.

Важным свидетельством морского потопа является солёная с привкусом горечи вода, которая ещё в начале XVII века стояла, например, в окрестностях Старой Руссы:

«Бог вод, Нептун, послал жителям и соляную воду: они проводят её трубами и каналами в дома и вываривают из неё соль, которой достаёт не только для их употребления, но и на продажу соседям. Впрочем, она не очень вкусна и не сообщает приятного вкуса кушаньям, которые с нею варятся. Жителям надо брать для одного блюда втрое больше своей соли, тогда как для нашей было бы достаточно и половины того количества» (см. «О начале войн и смут в Московии». М.: Рита-принт, 1997, стр. 190).

Эта горчащая полусолёная (то есть разбавленная пресной морская) вода опять-таки указывает на XIII–XIV века, как на время её происхождения, ибо сейчас такой воды в Старой Руссе нет!.. От того же потопа в 15 км от Нижнего Новгорода образовались нерудные соляные копи, которые были известны в XV–XVI веках. Однако на подавляющей части Восточноевропейской низменности (в отличие от солончаков Прикаспия) солёной воды не стало уже примерно через 50 лет после потопа, из-за высокого среднегодового уровня осадков. Одно из интереснейших мест, где сохранились следы той катастрофы — Москва. Абсолютные высоты в долине Москвы-реки колеблются в пределах 110–150 метров, а прошедшая здесь волна должна была быть высотой 120–140 метров (учитывая нагонные явления). Такая мощная «промывка» образовала коренные берега Москвы-реки, и даже сегодня можно наблюдать её остаточные явления: оползень на Воробьёвых горах и пруд на середине оползня.

В период затопления Москва действительно могла выглядеть, как группа из 7 островов, то есть «холмов». В таком случае, после спада «горькой воды» в Предъяузье должна была образоваться соляная старица, и что она появилась, свидетельствует название улицы Солянки.

Были ли поселения на месте Москвы до XIV века, или нет — доподлинно неизвестно, однако на высоких местах (например, в районе нынешнего цирка на Воробьёвых горах) на глубине всего около 6–6,5 метров залегают кости мамонтов…

Москва

Первым центром Руси считается Киев. Затем этих центров стало четыре: Владимир, Галич, Вильна и Новгород. Это были центры Руси Владимирской, Руси Червонной, Руси Литовской и Руси Новгородской. Каждая из них могла стать центром будущего общего государства, но со временем только Владимирская Русь приобрела явные преимущества. Как и почему это произошло?

Практически все труды по истории России написаны на основе детерминистского стиля мышления, требующего непременного нахождения причин и следствий в событиях. Авторы исторических трудов, зная «ответ», строят однозначные цепочки событий, приводящие к известному им результату, основываясь на деяниях властных лиц, описанных в «источниках». А «источники» составлены, опять же, авторами, занятых поиском причин и следствий!

На этом пути никаких закономерностей развития (эволюции) сообществ найти нельзя. Во-первых, исторический процесс не линеен: в процессе развития общество попадает в ситуации неустойчивости, когда выбор того или иного направления движения случаен, а потому искать здесь закономерности бессмысленно. А во-вторых, попытка искать закономерности там, где их нет, приводит к выдвижению ложных причин, что не помогает понимать исторический процесс, а только запутывает исследователя.

На деле преимущество Владимирской Руси перед другими центрами была в том, что Новгород, Галич и Вильна создали у себя чисто аристократический строй, такой же, каким он был в Киеве, — некое подобие «феодальной демократии». Князья, то есть представители монархического начала, были просто наёмниками, которых вече (как в Новгороде или Киеве) то приглашало, то изгоняло по собственному желанию. В Галиче княжескую власть боярство вообще ликвидировало. В Литовско-Русском государстве аристократия постоянно пыталась утвердить свои вольности перед лицом единодержавной власти, что ей и удалось — правда, ценой существования государства.

Мы говорили уже не раз: не следует представления сегодняшнего дня переносить на те давние времена, — на деле-то демократии ни в Киеве, ни в Новгороде не было никакой. По словам И. Л. Солоневича:

«…там была феодально-торговая аристократия (в Вильне была феодально-земельная). И это она, а никак не „народ“, всячески ограничивала и связывала княжескую власть. И уж, конечно, не во имя „народа“, а в своих собственных классовых интересах».

Киевщина опустела от работорговли, которая была главным промыслом «лучших людей» — боярских «демократов», и от бегства населения на восток и на север от усобиц. И в Галиче, и в Вильне, и в Киеве аристократия, будь она земельная или торговая, «съела» верховную княжескую власть. В Новгороде развилась своеобразная форма торгового феодализма, так сказать, венецианско-ганзейского стиля, — и новгородские низы сделали выбор в пользу Москвы, бросив своих бояр в важной для судьбы Новгорода битве при реке Шелони. А вот на Руси Владимирской ситуация складывалась иначе. Первые попытки «самовластия», независимости от бояр, приписываются Андрею Боголюбскому, Великому князю Владимиро-Суздальскому в 1157–1174 годах. Он поставил ставку на низовую массу, покинул и Суздаль, и Ростов, а свою резиденцию перенёс во Владимир, где не было никакой аристократии, где жили «смерды и холопы, каменосечцы и древоделы и орачи». Интересно, что незадолго до этого, в 1073 году, все эти смерды, древоделы и орачи поднимали восстания против боярской аристократии; наверное, Андрей переехал к ним поближе совсем не случайно.